Из-под Марусиной кирки отлетел острый кусок угля…В этот же момент по выработке в отчаянной ярости разлетелись матерные слова бригадирши Савельевой: инженер Полунин успел уклониться от сверкающей черноты осколка, а Маруся крепко зажмурилась и втянула голову в плечи…
Бесстыдная Евдокиина брань не относилась к испуганной Марусе Кирьяновой… И не к инженеру Полунину были обращены Дунюшкины слова. Даже не к кирке и не к острому осколку – просто уже несколько дней девчонки работали без времени, оставались после смены, лишь ненадолго присаживались отдохнуть и перекусить. Так было надо…
Почерневшие Дунюшкины веки были такими тяжёлыми, что она боялась уснуть на ходу. А Марусеньку было жалко: Евдокия подошла к ней, забрала кирку:
-Марусь, я ж говорила тебе: не спеши. Кирка – она хоть и железная, а чувствует твою неуверенность, потому не слушается.
Светлые Марусины слёзы тут же потемнели, когда она провела по щекам почерневшей от угольной пыли ладошкой:
-Не спеши!.. Девчонки уже вон где… уже вон сколько угля нарубили, а я!.. А я снова последней иду!
-А давай ты, Марусенька, сегодня на погрузке побудешь. А я твоей киркою поработаю… Заодно уму-разуму её поучу, – чтоб в следующий раз слушалась… и не откалывала такие острые куски.
Дед Петро Парамонович покачал головою, горестно усмехнулся:
-Что краснеешь, инженер?.. Небось, таких матов ни в окопах… ни в госпитале не слышал? Так не со зла это Дунюшка… Евдокия Андреевна. Не со зла, а от отчаяния. Тут девчонкам некоторым ещё б в куклы играть да играть… – Дед кивнул на Катюшку с Асенькой, отборщиц породы, – обеим едва по шестнадцать исполнилось… – Другим – учиться бы, да в туфельках на каблучках к женихам на свидания бегать. А они – каждый день сюда. На смену, а ежели надо, – и после смены остаются, работают.
Устало, но – привычно чётко Евдокия скомандовала:
- Перерыв, девчата. Пообедаем, и – дальше.
Обрадованные девчонки быстренько застелили газетой низенький дощатый столик – дед Аршинцев специально сколотил его, чтоб было куда положить тормозки. Ласточками расселись на брёвнах. Петро Парамонович потянулся за своей котомкой:
- Тут вот, девчатки, моя Пелагея Васильевна пирожков с капустой напекла. И яблоки велела вам передать: говорит, – яблочки, мол, не простые, сил прибавляют.
Евдокия взглянула на инженера, сдержанно и просто пригласила:
-Садитесь с нами, Сергей Михайлович: время обеденное.
Сама почистила большую круглую картофелину, сваренную в «мундире», посыпала её крупной солью, подала инженеру политую подсолнечным маслом горбушку хлеба. Смотрела, как он ест: с таким нескрываемым, совсем мальчишеским удовольствием, что вдруг захотелось Дунюшке счастливо рассмеяться… А когда встретились взглядами – застеснялись оба. Полунин объяснил:
-С детства не ел такой вкусной картошки.
Дед Петро Парамонович согласно кивнул:
-Это у нас, в Огнедарском, земля такая – картофельная: любит картошка нашу землю и водицу, оттого и вырастает вкусной такой. И маслице своё у нас: чуешь, Сергей Михайлович, как пахнет?.. А вон – за шахтою-то, в степи, поля подсолнечные. При немцах маслобойню уничтожили… а оборудование по хатам попрятали: не попробовал фашист нашего маслица. А нынче потихонечку восстанавливаем маслобойню: дружок мой, Пантелей Кузьмич, пресс наладил.
Девчонки переглядывались: им не терпелось расспросить инженера… да и много чего рассказать ему хотелось – более интересного, чем про пресс на поселковой маслобойне. Бригадир Савельева всё же нашла минутку, – чтоб не перебивать деда. Спросила:
- Надолго вы к нам, Сергей Михайлович?
Петро Парамонович подмигнул инженеру:
-Никак, ты, Полунин, понравился шахтёркам нашим: уж и отпускать тебя не хотят.
Евдокия вспыхнула, быстро опустила глаза. А серьёзный ответ Сергея Михайловича разочаровал девчонок:
- Думаю, – ненадолго. Я артиллерист, командир роты. Мне в батальон возвращаться надо. Так вышло… что пришлось вот в госпитале полежать. И доктора теперь не пускают на фронт. Но обещают через месяц-другой пересмотреть своё решение. Я до войны горный факультет окончил, немного поработать успел – на «Верхнекамышовской». Вот и подумал: что ж гулять этот месяц-другой. Так и специальность недолго забыть. В тресте сказали, что на «Огнедарской» горный инженер нужен.
-Ещё и как нужен! – горячо откликнулась Надюшка Евсеева, машинист электровоза. – Вон как вас техника слушается! Вы лишь взглянули на мой электровоз, и он тут же поехал! Вы оставайтесь с нами… у нас! А мы – вот все девчонки! – тоже станем во всём вас слушать!
-Надя! – укоризненно остановила подругу Евдокия. – Сказано же: надо в батальон возвращаться. Служба.
-Ну, раз вы такие послушные, – улыбнулся Полунин, – значит, за это время научитесь сами справляться – и с электровозом, и с насосами, и с отбойными молотками.
После обеда инженер с Петром Парамоновичем осматривали вентиляционный штрек и водоотлив. Надюшка надела шахтёрскую каску, вздохнула:
-Как похож Сергей Михайлович на Володеньку нашего!
Володенька – Надюшин старший брат. До войны на шахте механиком работал, теперь – танкист… Катюшка Веретеникова с задумчиво-грустноватой улыбкой заметила:
- Неет… Он, инженер Полунин, на моего Павла похож... У меня, – как увидела его… – даже сердце замерло… Так и хотелось окликнуть: Павлуша!
Павел Большаков – жених Катюшкин, шахтный электрик. С первых дней войны командует стрелковым отделением.
-Ой, девочки!.. – откатчица Верочка Ерёмина прикрыла глаза. – Как же вы не видите!.. А я лишь взглянула: инженер – ну, точь-в-точь Серёжка Дрёмов из Новосёловки! Даже зовут их одинаково!
В поселковом клубе Серёжка Дрёмов неизменно приглашал Верочку танцевать. И домой провожал… А на фронт уходил, – сказал, что любит. И Верочка ответила, что будет ждать Серёжку… Почтальонка Зоя Андреевна приносит Верочке солдатские треугольники…
У копра, на смёрзшихся комьях земли, приплясывал Пылеев – Дунюшку Савельеву дожидался. Когда шахтёрки поднялись на-гора, торопливо поправил шапку и шагнул Евдокии навстречу. Дунюшка насмешливым взглядом окинула Пылеева – от модных, явно не по сегодняшнему морозу, туфель до дорогой меховой шапки:
- Чего тебе?
-До чего же вы, Дусенька…
- Сам ты Дусенька.
- До чего же вы, Евдокия Андреевна, невежливо изъясняетесь!
- Никто тебе не изъясняется. Говори, чего надо… и проваливай: некогда мне.
-Вы бы, Дусенька… Евдокия Андреевна, хотя бы с оглядкой на моё положение райкомовского работника…
-Делать мне нечего – оглядываться на тебя! Ты меня что: учить собрался? С дороги уйди!
-А я домой к вам заходил. И на прошлой неделе, и нынче… Позвольте узнать: что это у вас за смены такие?.. Очень уж долго работаете!
- Сколько надо, столько и работаем. Как ты в райкоме, что ли. Это у тебя другой работы нет – лишь по посёлкам раскатывать.
- Я ж руководитель, Евдокия Андреевна! Поэтому правильнее сказать – не раскатываю, а руковожу!
-Иди-ка ты, руководитель… руководить.
-Без отдыха, Евдокия Андреевна, руководить тяжело. Оттого и заходил я к вам: мы же договаривались!
-И о чём договорились?
- Нуу, как же!.. Потанцевать, новые пластинки послушать. У Милочки славный вечер был.
-Рада за тебя и за Милочку. Дай пройти.
Пылеев проследил за Дунюшкиным взглядом: у шахтоуправления курил с мужиками инженер Полунин. Ухмыльнулся:
- Слышали, слышали… Как же! У вас начальство новое! Завидую мальчишке этому! Тут в райкоме сидишь… с головою в бумагах… А некоторым – до чего же везёт!.. Умеют же люди пристроиться! Чтоб – вот так:
Восемь девок – один я…
Куды девки – туды я.
Он у нас такой герой –
Девки за него горой! – пропел Пылеев. – А тут!.. С головой – в бумагах!
-Откуда у тебя время на бумаги-то берётся… Сказала бы я тебе, в чём ты с головой окажешься, когда жена с тёщей из эвакуации вернутся.
-Это когда будет!.. А пока… Евдокия Андреевна! Только ради вас я попросил нашу Милочку организовать ещё один вечер! И она мне обещала! Лишь скажите день!
Продолжение следует…
Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 5
Глава 6 Глава 7 Глава 9 Глава 10 Глава 11
Первая часть повести Вторая часть повести
Третья часть повести Пятая часть повести
Шестая часть повести Седьмая часть повести
Навигация по каналу «Полевые цветы» (2018-2024 год)