Алёшка незаметно опустил руку в карман, с сожалением ощупал маленький свёрток: Евдокия, сестра, наспех завернула в тетрадный лист две горбушки хлеба, политые подсолнечным маслом и посыпанные крупной солью, положила в Алёшкин карман… Пока шёл к степи, голова кружилась от запаха хлебушка и душистого масла. Даже соль, казалось, пахла.
Полицаи под дулами немецких автоматов вели Алёху к комендатуре...
Сикорский злился: ни в Камышовом, ни в Бережках, ни в Новосёловке не удалось найти никого из этих самых соратников огнедарских подпольщиков… За мамкины юбки держались и угрюмо – волчатами! – взглядывали на полицаев лишь пяти-шестилетние ребята… Вряд ли они ходили на станцию отцеплять от эшелона вагон, в котором местную молодёжь, в основном, девчонок, отправляли на работу в Германию. И продовольственный склад вряд ли они взорвали.
Выходит, кто-то побывал в посёлках, предупредил местных, что в Огнедарском взяли пацанов и девчонок?.. Сикорский свирепо чертыхнулся – он точно знал: согласно строжайшему приказу начальника полицейской управы, в эти дни за пределы Огнедарского никто не выходил. И сюда никого не впускали. Лишь Вольфгангу, шахтному надсмотрщику, Сикорский велел обойти посёлки и выяснить, не появился ли кто-то чужой… а заодно – напомнить местным, чтобы приходили отмечаться на биржу: Сикорскому не терпелось выдобриться перед своим новым начальством, показать рвение в работе, а для этого надо было постараться и угнать в немецкое рабство как можно больше здешних жителей. Тем более, – требовалось исправить недавнюю оплошность, когда вагон с девушками и ребятами шестнадцати-семнадцати лет оказался отцепленным от эшелона… Негодяев этих тут же ветром смело, – будто вагон так и был пустым… а не битком набитым.
К вечеру Вольфганг вернулся, доложил о том, что обошёл все дома. До каждого донёс приказ высокого начальства – регулярно являться на биржу труда…
Приказы Вольфганг исполняет неукоснительно и скрупулёзно, – как надлежит типичному немцу…
Ну, не он же предупредил камышовских и новосёловских хулиганов, – чтоб ушли куда подальше и скрылись!
Всё же душу Сикорского грело то, что удалось взять всех огнедарских – по списку, который приволок в полицейскую управу этот хамоватый сопляк из Тополёвки. Надо же, – губа не дура: за тетрадный листок вздумал требовать обещанные немецким командованием корову и два мешка муки.
Сикорский предвкушал, как Отто Альфред будет доволен поимкой малолетних бандитов, которые по сводкам Совинформбюро писали листовки и расклеивали их во всех окрестных посёлках. Чёрт с ними, – с камышовскими и новосёловскими: ясно, что основная сила… можно сказать, центр, – здесь, в Огнедарском. При правильно организованном допросе – а Сикорский допрашивать умел… – ребятки, как послушные школьники, без лишнего промедления расскажут про настоящее подполье, которое действует в районе уже третий год и доставляет немцам… и лично ему, начальнику полицейской управы Сикорскому, премного неприятностей.
А очередная неприятность уже поджидала Сикорского… У комендатуры, на окровавленном снегу, валялся связанный Малюгин. От догадки Сикорский задохнулся. Взгляд упал на открытую дверь подвала. В неописуемой ярости Сикорский пнул охранника носком сапога:
-Тыы!.. Да я… тебя!.. Кто?!.. Говори!!! Где они?!
-Откуда мне знать… – прохрипел Малюгин. – Не видишь разве… Я в себя-то только сейчас пришёл… должно быть, – от твоего голоса…
Дед Иван связал Малюгина по всем правилам. Вязать дед умел: довелось служить в русско-японскую. А ударить Григория ломом по голове отказался:
-И так сойдёт. Ясно же: будучи связанным, ты не мог воспрепятствовать побегу.
Дед ушёл. А Малюгин поискал глазами: как раз рядом с головой выступал из-под снега острый обломок шахтной породы…
Пока Сикорский лютовал над Малюгиным, полицаи, отвернувшись от ветра, закурили. Алёшка рванул по дороге к степи. И ни один полицай не догнал бы его – не споткнись Алёшка о занесенную снегом корягу… Из кармана выпал Дунюшкин свёрток с хлебом. Полицаи подскочили к мальчишке. Один из них с силой наступил ногой на его спину, другой бросился к отлетевшему свёртку. Развернул его, в злости сплюнул и отшвырнул хлеб в снег: был уверен, что в свёртке – какое-то неоспоримое доказательство причастности пацана к подпольной организации.
А Алёшка снова слышал запах хлеба и подсолнечного масла… Не замечал своих мальчишеских слёз: перед глазами стояла сестра, Дунюшка, – как спешила она полить маслом хрустящие горбушки хлеба, как заворачивала их в тетрадный листок. Дунюшку жалел… и так хотелось отломить от горбушки хоть крошечный кусочек… а остальное – Любане и девчонкам.
Полицаи били Алёшку ногами. Потом поволокли назад, к комендатуре.
Когда пытали мальчишку, добивались, чтоб назвал он фамилии местных подпольщиков, – непременно приводили в комендатуру Алёшкину мать и сестру Евдокию…
Отто Альфред вернулся от начальства чем-то сильно опечаленный… При виде Алёшки… и забрызганных кровью стен брезгливо поморщился, о чём-то гневно залаял… Переводчица Зиночка, дочка Сикорского, старательно и услужливо перевела слова начальника комендатуры:
- Герр Отто Альфред говорит… что этот мальчишка ничего не скажет… говорит, что он уже видел таких… и знает, что он ничего не скажет. Герр Отто Альфред приказывает, чтоб мальчишку убрали отсюда. И вымыли комнату.
- Убрали?.. Куда? – озадаченно переспросил Сикорский.
Отто Альфред свирепо затопал ногами… взмахнул рукою, – показал куда-то за окно… Зиночка испуганно и поспешно перевела:
-Куда-нибудь… Прочь.
Сикорский вполголоса чертыхнулся. Полицай Валька Линников подсказал про ствол полуразрушенной шахты – между Огнедарским и Бережками…
Алёшка оглянулся. Чуть приметно дрогнули в улыбке почерневшие губы :
-Мам!.. Дунюшка! Вы… простите меня… Я всё равно вернусь!
Валька коротко хохотнул, кулаком ударил Алёшку в лицо. Матери и Евдокии кивнул:
-Вернётся. Ждите. Самовар ставьте. Может, блинков успеете напечь.
Алёха не сразу понял, что его сбросили в шахтный ствол. В стволе он несколько раз перекувыркнулся. Из самой глубины расслышал протяжный, горестный вздох-полустон… В какое-то мгновенье успел за что-то ухватиться руками. Тут же сообразил: подъёмный канат-трос, – по которому двигалась шахтная клеть…
С шальной скоростью полетел вниз. Канат раскачивался, как маятник, и Алёшка касался стен ствола. Закрыл глаза, думал лишь об одном: чтоб не разжались ладони, чтоб держались за канат…С ладоней сдиралась кожа – Алёшка не чувствовал обжигающей боли… В последний момент всё же потерял сознание. А очнулся, когда уже лежал на твёрдом грунте.
Подняться не было сил: удары нагайкой не просто разрывали кожу на спине – оставляли глубокие рубленые раны. Шахтная глубина, казалось, дышала на Алёшкины раны, и в этом осторожном, чуть уловимом дыхании слышался Алёшке шёпот – то ли материн, то ли Дунюшкин… В полузабытьи Алёшка видел, как Дунюшка протягивает ему политую маслом и посыпанную солью горбушку хлебушка. А потом Любаша… Любанечка, подружка любимая, подносила к Алёшкиным губам полные пригоршни воды из криницы, что в Парамоновой балке.
Сколько так пролежал, – то от боли теряя сознание… то приходя в себя, – Алёха не знал. Шахта врачевала его пресным запахом угля. Как-то Алёшка двинул плечами: боль подутихла, и он даже смог приподняться на локте. А когда встал – закружилась голова, и пришлось ухватиться за стенку, чтоб удержаться на ногах. Зато собрал со стенки капли воды, приник губами к ладони. Прикрыл глаза: теперь бы хлебушка…
По штреку шёл – так и держался за стенку. Надо было найти запасной выход из шахты.
Силы быстро уходили, и вскоре Алёха устало опустился на глыбу породы.
И шахта снова спасла его: под Алёхиной рукой оказался сухарь – величиной с ладонь. От шахтёрского тормозка остался…
Устройство шахты Алёшка хорошо знал: всё ж успел окончить первый курс горного техникума. А главное – долгие разговоры с батей… Батины рассказы про шахту Алёшка мог слушать день и ночь. А рассказывал батя так, что Алёшка представлял шахту – будто любую поселковую улицу… Вот только бы немного света – хотя бы крошечный огонёк в шахтёрской лампе.
Но шахта и в кромешной темноте всё ж привела Алёху к выходу. В вертикальном стволе – уцелевшие лестничные отделения, ведущие на поверхность. Сил бы набраться, чтоб преодолеть путь наверх… Алёшка опустился на обломки досок и породы, задремал. И сквозь дрёму услышал голоса. Встрепенулся: показалось?..
А в шахту спустились мужики. Встревоженно склонились над Алёхой. Переговаривались:
- Пацан…
-Он же раненый – весь в крови…
-Волосы вон слиплись от крови…
Один из мужиков осторожно встряхнул Алёшку за плечи:
-Говорить можешь?
...На поверхность Алёху подняли партизаны. В здешней шахте у них хранились документы, карты… И – оружие.
Говорить Алёха мог… Но много рассказывать не пришлось: в отряде Алёшка Савельев узнал подпольщиков из Огнедарского… а потом и ребят своих увидел: Тольку, Володьку, Серёгу… Мишку и Федьку из Новосёловки, Саньку из Камышового…
На оккупированных территориях Донбасса ( в годы войны – Ворошиловградская(Луганская) и Сталинская( Донецкая) области) – был установлен фашистский режим. Немецкие специалисты обследовали все действующие и законсервированные шахты Донбасса на предмет восстановления и организации добычи бесценного донбасского угля. Непригодные к восстановлению шахты использовались как места массовых казней и захоронений партизан и подпольщиков, местных жителей. Людей – часто живых – сбрасывали в шахтные шурфы и стволы. Большинство молодогвардейцев фашисты сбросили в 58-метровый шурф Краснодонской шахты №5(«Молодая гвардия – подпольная организация в городе Краснодон Луганской – в годы войны Ворошиловградской – области). Шурф заброшенной шахты №4/4 в городе Сталино(Донецк) стал одним из мест массового захоронения жертв фашизма – там до сих пор покоятся останки более семидесяти пяти тысяч(!!!...) человек. Из 365-ти метров глубины ствола шахты( с поперечным сечением 15 метров) 310 были заполнены людьми. В настоящее время у шурфа этой шахты в Калининском районе Донецка находится мемориальный комплекс.
Из воспоминаний горного инженера Александра Положенцева:
«Фашисты стянули меня с машины, били прикладами и толкали к стволу. Я упал, обхватил руками голову, притворился мёртвым. Удары прекратились. Через несколько минут я очнулся в воздухе – меня бросили в шахтный ствол. Я перевернулся и увидел канат, схватился за него. Канат-трос раскачивался, как маятник, касался стенок ствола. Потом я ухватился рукой за выступ, влез в отверстие, и понял, что попал в боковой штрек. Почувствовал под собой твёрдый грунт и стал пробираться в глубь штрека».
В шахте Александр Положенцев провёл трое суток. После освобождения Донбасса в 1943-м году ушёл на фронт. Дошёл до Берлина. (Представляемая повесть «Антрацит» является художественной и не имеет цели документально передать события. В повести использован реальный факт, но действуют другие герои)
На Донбассе действовало антифашистское подполье – одно из крупнейших на оккупированной территории Советского Союза.
Кто-то удивляется… не понимает, против чего Донбасс, знающий и помнящий, что такое фашизм, поднялся весной 2014-го?..
Шахтный ствол – это вертикальная капитальная горная выработка, имеющая непосредственный выход на земную поверхность и предназначенная для обслуживания подземных работ. Через шахтные стволы осуществляется спуск и подъём шахтёров, различных материалов и горного оборудования, подъём угля и породы, а также производится проветривание шахты.
Шурф шахты - это вертикальная горная выработка, круглой или прямоугольной формы сечения, пройденная с поверхности. Шурфы бывают разведочными – для изучения геологических условий залегания угля, и эксплуатационными – для вентиляции шахты, для транспортирования материалов, спуска и подъёма людей.
Штрек - это горизонтальная подземная горная выработка, не имеющая выхода на земную поверхность.
Тормозок – шахтёрский термин, возник на шахтах Донбасса. Так у нас издавна называют продукты, которые собирают шахтёрские жёны и матери на обед в щахте. Обычно это хлеб, сало, колбаса, варёные яйца и картошка, помидоры, огурцы,домашние пирожки, обязательно – вода в баклажке. Слово «тормозок» происходит от слова «тормозить», то есть – приостанавливать работу для короткого перерыва на обед.
Продолжение следует…
Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 6
Глава 7 Глава 8 Глава 9 Глава 10 Глава 11
Первая часть повести Вторая часть повести
Третья часть повести Пятая часть повести
Шестая часть повести Седьмая часть повести
Навигация по каналу «Полевые цветы» (2018-2024 год)