ОПТИМАЛЬНЫЙ РЕЖИМ ПИТАНИЯ: ЧТО ЭТО ТАКОЕ НА САМОМ ДЕЛЕ (часть 5)

(Окончание. Начало здесь)

ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ!

В третьей части обсуждаемой темы мы узнали, что наши "хотелки" и особенности пищевого поведения на самом деле не имеют столь прямой связи с обменом веществ и системой пищеварения, как это представляется многим худельщикам. А тем их кураторам и специалистам по работе «с весом», кто считает, что непривычными для организма манипуляциями с едой можно не только запустить обратимые истощающие эффекты стрессовой мобилизации, но и реально избавить организм от липогенных дисфункций, стоило бы обратить внимание на схему прямых и обратных связей НЭС с метаболическим котлом и тканями-потребителями. Постараться понять, почему при ожирении жизненно важные органы начинают страдать от нехватки питания, а также изучить "рефлексологию" и автоматику этих процессов.

В четвёртой публикации мы затронули уже внешнюю сторону питания т.е. поговорили о проблеме адекватности поступлений и расходов в зависимости от фактического режима дня и характера дневных и ночных нагрузок конкретного человека.

Предметами сегодняшнего обсуждения станет сам ПИЩЕВАРИТЕЛЬНЫЙ КОНВЕЙЕР (подробнее об этой важнейшей, но пока ещё слабо проработанной в современной похудологии теме можно узнать здесь и здесь), а также не менее актуальная для толстяков проблема ЭВАКУАТОРНОЙ ФУНКЦИИ кишечника.

НОРМАЛЬНАЯ ЦИРКАДНАЯ РИТМИКА ПИЩЕВАРИТЕЛЬНЫХ ЦИКЛОВ

С функциональной логикой проксимального отдела кишечника мы уже немного разобрались. Теперь давайте снова обратим внимание на его дистальную (конечную) часть, которую мы условно обозначили как микробный реактор. И начнём с не очень скромной и публичной, но, тем не менее, наиважнейшей проблемы пищеварительной физиологии. А именно с обсуждения того, сколько раз в сутки (и примерно в какие часы) здоровый и стройный человек должен опорожнять свой кишечник?

Вряд ли в подобной постановке вопроса можно найти какой-то скрытый подвох. Тем более почувствовать интригу. Ведь на любой поисковый запрос в интернете нам сразу выпадет бесконечное количество правильных (и написанных как под копирку) ответов: «нормальным считается количество дефекаций от одного-двух раз в сутки до одного раза в двое суток. Регулярные задержки стула более 2-3 суток характеризуются как склонность к запорам».

В комментариях, скорее всего, добавят, что для современных жителей городов с высокой долей питания на основе готовых полуфабрикатов нормой можно считать ежедневный или двухдневный график опорожнения кишечника, хотя и один раз в три дня — тоже вполне приемлемый результат. Особенно если такие промежутки перемежаются с более короткими, не сказываются на самочувствии и не имеют тенденции к ещё большему удлинению.

А ведь интрига в этом деликатном вопросе всё-таки есть. (Особенно для тех, кто имеет склонность к полноте). Да ещё какая! И суть её можно легко разглядеть, как только мы сформулируем тот же вопрос в неожиданном для многих свете: А каким калом опорожняется прямая кишка(?) — «живым», «больным» или «мёртвым»*?

* — Названия такого рода весьма условны. Конечно же, любая фекальная мас­са, покидающая наш кишечник, содержит большое количество различных грибков и бактерий. В данном случае речь идёт лишь о состоянии той здоровой и полезной бифидум-флоры, которая в нормальном и «живом» стуле должна безусловно доминировать, составляя от 20% до 35% от всего объёма каловых масс. (А с учётом продуцируемого ею слизистого “кокона” доходить до 40% - 45% и более).

Я воспользовался подобной характеристикой, скорее, чтобы усилить эмоциональное восприятие возможной качественной разницы пищеварительных итогов, которыми могут завершаться бродильные процес­сы в сигмовидной кишке, когда большая часть бифидум- и молочнокислого ростка в некоторых случаях заменяется бактероидами (условно патогенная флора) или даже болезнетворными штаммами (род Clostridium, Klebsiella и др.). А также для объяснения их влияния на работу самого «реактора», функциональное состояние кишечной стенки и возможные липогенные воздействия на макроорганизм.

Итак, давайте внимательнее посмотрим на бродильные циклы в толстом кишечнике, а заодно и на связь их итогов с эвакуаторной функцией дистального отдела ЖКТ глазами микробиолога. Благо для этого нам даже не придётся изучать эту науку. Ведь с повадками одного из типичных представителей бродильной «династии» — биойогурта, в состав которого входят все основные представители «живого кала» (болгарская и ацедофильная палочки, бактерии рода бифидум, лактобацил­лы, а также термофильный стрептококк), многие из нас сталкиваются достаточ­но регулярно, когда при помощи заводских заквасок, молока и элект­рического термостата сами готовят этот полезный продукт на домашней кухне.

Для начала оценим способность бифидум-бактерий (как ведущего компонента здоровой кишечной флоры) размножаться в благоприятных условиях. Наиболее подходящей температурой для активного роста, деления клеток и интенсивного сбраживания органического бульона* считается 39°- 42°С. Обычно в таких условиях (при высоких питательных свойствах среды) для выхода на максимальную плотность микробных тел в одном грамме бактериально-органической субстанции (1 ٠ 10¹⁰⁻¹¹) как в домашнем термостате, так и в просвете толстой кишки достаточно от 5-6 до 8 часов. Запомним эти цифры и посмотрим на судьбу бактериального ростка в биойогурте и содержимом толстого кишечника после достижения пика количественного роста.

* — Метаболизм кишечной флоры сопровождается активным выделением кислот, гетероциклических и спиртосодержащих органических соединений, а также бродильных газов.

Начну с того, что развитие любой бактериальной биомассы, если оно происходит в благоприятной температурной и питательной среде при отсутствии токсических воздействий со стороны конкурирующих культур, строго лимитировано в пространстве и во времени. Колония обы­чно прекращает свой количественный рост и начинает деградировать под воздействием двух жизненно важных факторов:

• Исчерпание питательного субстрата. (При наличии иных органических ресурсов, непригодных для питания первичной культуры, но способных быть пищей для других форм микроорганизмов, колония постепенно замещается конкурирующи­ми видами ба­ктерий или грибов).
• Перенасыщение среды обитания токсинами, кислотами и прочи­ми продуктами собственной жизнедеятельности бактерий, которые делают её непригодной для дальнейшего количественного роста, а с определённого момента и для простого биологичес­кого существования. (Биомасса погибшей колонии может послужит питательной средой для ранее рецессивной конкурирующей флоры).

Для того, чтобы после оптимального времени экспозиции не допустить избыточного накопления кислоты и падения микробного числа, загустевший и достаточно створоженный йогурт сразу же удаляют из реактора и охлаждают до температуры хранения (+)4° – (+)7°С*.

* — При такой температуре активная жизнедеятельность клеточной культу­ры полностью прекращается. Бактерии впадают в анабиоз и постепенно погибают. Так уже за первые сутки хранения в холоде их микробное число сокращается в 10-100 раз примерно до 1٠10⁹, а к окончанию срока реализации (от 3 до 7 суток) в 1000 раз до 1٠10⁷⁻⁸ на каждый грамм молочного продукта. Тем не менее, именно подобная смена условий избавляет йогурт от избыто­чного закисления и стабилизирует его пищевые и органолептические свойства.

Что же происходит в просвете толстого кишечника?

Здесь бактериально-органический бульон обычно достигает пика микробного роста уже в нисходящем отделе. Попадая в сигмовидную ки­шку, он начинает уплотняться, постепенно приобретая характерную мягко-эластично-слизистую консистенцию фекальных масс, которые можно видеть при опорожнении. Этому способствует развитая система кровоснабжения и активная резорбтивная функция сигмовидного отдела ободочной кишки, благодаря которой значительная часть жидкого бульона всасывается вместе с витаминами, микроэлементами и другими питательными веществами, образующимися в процессе микробного метаболизма.

При нормальном состоянии кишечника и отсутствии условий для активного развития других видов факультативной части (условно патогенная, не вызывающая заболеваний при здоровой иммунной системе) облигатной флоры (постоянно живущая в кишечнике) сигналом для возбуждения рефлекса опорожнения является раздражение химорецепторов сигмови­дного и прямого отделов, сообщающих о достижении кислотно-щелочным соотношением пороговых значений в сторону концентрации ио­нов водорода и хлорводородных соединений (кислая среда).

Таким образом, здоровый кишечник освобождается от скопившихся на выходе каловых масс в момент, когда уже прошедшая пиковые значения бифидум-флора фактически достигла также и предельной для себя концентрации кислых и токсичных метаболитов в окружающей среде. И при несвоевременной эвакуации начала бы деградировать.

А теперь давайте усложним задачу и пройдём тем же путём, но с оглядкой на различные вариации рациона питания и сочетанное взаимодействие переднего и заднего сегментов всего желудочно-кишечного тракта.

А. Гипокалорийная диета как элемент 2-4 месячной стратегии сброса лишних килограммов «к лету»

Пожалуй, в качестве наиболее простого и типичного примера современной похудательной стратегии подойдёт какая-либо гипокалорийная диета, в которой человек ради борьбы с жировыми запасами сократил основные нутриенты существенно ниже нормы и с вожделением ожидает излечения от привязавшейся к нему напасти — склонности к ожирению.

Что же произойдёт в этом случае с работой ЖКТ, кишечной флорой, само́й пищей, а также тем её итоговым субстратом, судьба которого интересует нас сейчас больше всего?

Мало нутриентов — мало слюны, слабое раздражение химо- и барорецепторов полости рта и желудка. Пониженная секреция соляной кислоты и неполноценная реализация запускаемого ей перехода основного протеин-гидролитического фермента желудка (пепсиноген) в свою активную форму (пепсин) уменьшили эффективность литических процессов в химусе и в подготовке «собст­венной еды», а также повлияли на состояние кислотно-щелочно­го соотношения в просвете нижележащих отделов.

Снижение кислотности кишечника в наибольшей степени сказалось на состоянии рН его «реакторной» зоны. Там из-за малого количества углеводной органики и повышенной щелочности сре­ды резко замедлился рост колоний бифидо-, лакто- и пропионобактерий, а также понизилась температура «кишечной грелки». Это привело к ещё большему сокращению продукции кислых метаболитов и создало благоприятную почву для размножения конкурирующих форм сапрофитных микроорганизмов. (В обычных условиях не выносят кислой среды).

Продукты жизнедеятельности растущих колоний условно патогенных бактерий начали ещё больше защелачивать содержимое толстой кишки и подавлять бифидум- и лакторосток. А это, в свою очередь, привело к массовому прорастанию покоящихся в складках слизистой эндоспор таких микроорганизмов, как стафилокок­ки, стрептококки, клостридии, грибки и пр.

Помимо сокращения стимулирующих влияний растительной органики, причиной снижения тонуса кишечной мускулатуры и замедления мышечной моторики стало действие выделяемых эти­ми микроорганизмами токсинов, диффундирующих в капиллярную сеть и кишечную стенку. В результате и сам процесс форми­рования каловых масс, и их эвакуация затянулись на сутки, а то и на двое.

Из-за недоразвития и последующей ускоренной гибели колонии бифидум-бактерий весовая доля общей бактериальной субстанции и слизи в каловых массах существенно сократилось, а плотность непереваренных органических остатков увеличилась. Каловый комок, формирующийся на финишном отрезке кишечной трубки, стал компактнее и плотнее обычного, перестал раздражать барорецепторы толстой кишки, а в кровь всосалось бо­льшое количество элементов разрушенных клеточных оболочек и различных внутриклеточных ферментов и их активаторов. (В нор­ме всё это остаётся внутри живых микробных тел и покидает кишечник без соприкосновения с рецепторно-всасывающей системой).

Организм начал получать ложные сигналы об «атаке на мембра­ны», обычно запускающие защитные процессы «регенеративно­го липопротеиногенеза» и пентозно-фосфатный путь окисления глюкозы (направлен на прямое преобразование сахаров в жирные кислоты, а затем в ТАГ).

Гипокалорийное питание как система контроля веса на постоянной основе

Если гипокалорийный рацион питания окажется безальтернативным на длительное время, многие первично обратимые функциональные отклонения станут клинически значимыми.

Сокращение физических объёмов пищи (особенно её углеводных компонентов) приведёт к хронизации явлений атонии толстого кишечника и защелачивания его содержимого уже на постоянной основе, понизит роль и функциональное значение бифидум-рос­тка в общей микробиоте, провоцируя таким образом дисбиоз, стабильную активность условно патогенной флоры (протеи, клебсиеллы, кампилобактеры, клостридии, псевдомонады, стрептококки, серрации, дрожжеподобные грибки рода Кандида и др.), хронические колиты (вплоть до воспаления червеобразного отростка и болезни Крона), появление стойкой тенденции к запорам и мн. др.

Микробиологически в копрограмме таких пациентов мы будем диагностировать снижение доли живых микроорганизмов в общем объёме (до 10%-15%), существенное сокращение мукополисахаридных включений (слизь), значительное увеличение присутствия анаэробных и аэробных условнопатогенных вегетативных форм бактерий и грибков и т.п., в общем всего того, что на жаргоне клиницистов можно охарактеризовать как состояние «больного кала».

Гипоуглеводное питание с высоким уровнем белкового глюконеогенеза либо жиробелкового кетогенеза

Сейчас в который уже раз в истории похудологической практики мы наблюдаем реинкорнацию белковых и белково-жировых ди­ет, где углеводы в лучшем случае представлены лишь неболь­шим количеством «зелёного листа» и сочных овощей (с высоким содержанием воды и клетчатки, и ничтожным объёмом крахмалистых соединений).

Не спорю, с таким набором нутриентов формально можно особо даже не ограничивать общую калорийность питания* и, с точки зрения голодных мотиваций, а также всевозможных теорий тяжёлых углеводных атак на инсулин, преимуществ «почти отрицательной» калорийности дезаминирования аминокислот и особой метаболической эффективности кетогенеза худеть в куда более комфортных условиях.

* — При использовании жёсткого белково-жирового рациона из-за нарастания содержания в организме азотистых оснований, кетоновых тел и усиленной нагрузки на почки, поджелудочную железу, печень и систему желчевыведения, довольно быстро истощается естественная мотивация к еде в качестве особой психологической награды. А сравнительно низкое содержание глюкозы после еды стимулирует α-кле­тки островков Лангерганса к повышенной и уже почти постоянной секреции глюкагона. (Способствует усиленному распаду гликогена в печени и мышцах, а также расщеплению пищевых и внутренних жиров до кетоновых тел).

По этой причине человек уже после сравнительно небольшого количества “безлимитных” белково-жировых трапез начинает чувствовать пресыщение и интуитивно ограничивать потребление подобной пищи до уровня осознанной или даже вынужденной необходимости. (И вожделенно мечтать о пирожных, жареном картофеле и чаепитиях с песочным печеньем и абрикосовым джемом).

Признавая более динамичное и стабильное снижение жировой массы на первом этапе подобного похудательного цикла, но столь же скептически оценивая отдалённые физиологические итоги, ограничу данное повествование лишь коротким описани­ем эффектов, относящихся к обсуждаемой теме.

А они будут похожи на предыдущий пример с той лишь разницей, что для человека, чей видовой тип питания с большой степенью соответствия можно отнести к категории плодоядных, а режим потребления растительной и животной пищи к разряду «собирательство» (система пищеварения особо чувствительна к длите­льным перерывам и перевозбуждению рефлексов голода, а также настроена на большее содержание в химусе пектинов и крахмалов) значительное и длительное доминирование белка (либо белка + жи­ра) приведёт к фактически постоянному присутствию большого количества недопереваренных протеиновых остатков в толстом кишечнике. А значит и гарантированной поддержке гнилостной флоры в её доминировании и развитии.

Конечно, существенные изменения биоты, так же, как и функциональные и морфологические изменения в работе самого кишечника произойдут не в один день, и, возможно, даже не в один месяц.

Какое-то время зримое улучшение самочувствия и высокая работоспособность (которую отмечают те, кто ранее злоупотреблял «здоровыми» обезжиренными и высокоуглеводистыми продуктами, страдал от бродильной диспепсии, а также испытывал недостаток эссенциальных аминокислот, цианокобаламина и жирорастворимых витаминов) могут вдохновить любого худельщика.

Однако история менее приятных преобразований продолжит ид­ти своим чередом, и в рамках темы сегодняшнего обсуждения, а также более отдалённых перспектив для здоровья в наибольшей степени отразится на функциях нисходящего и сигмовидного отделов ободочной кишки. Ведь именно там происходит окончательное всасывание жидкого содержимого и формирование каловых масс.

Во-первых, главный герой нашего повествования лишится слизистой составляющей, обильно продуцируемой бифидобактерия­ми. Вода «отщёлкнется» от органических остатков ещё на уровне начальных и средних отделов толстого кишечника. Принципиально уменьшится (до нескольких процентов) и само количество биомассы полезной бродильной флоры.

К зоне прямой кишки токсичный «бульон» уже полностью всосёт­ся капиллярной сетью, а кал уплотнится до несопоставимых с его «здоровой» консистенцией пропорций в 3-5-7 и более раз*.

* — Именно по этой причине количество накопленных каловых масс, которое в итоге покидает кишечник после нескольких дней «запора», оказывается вполне сопоставимым с объёмом той куда более «рыхлой» органики, которая уходит из прямой кишки при «одноразовом» здоровом ежедневном стуле.

Во-вторых, испытывающая постоянное воздействие щелочной среды и токсических агентов гниения (амины, фенолы, индол, скатол, сероводород и пр.) сигмовидная кишка будет всё больше деградировать как функционально (слабая перистальтика, атония стенок, застой каловых масс), так и морфологически (атрофия и истончение слизистой, деградация соединительнотканного каркаса и мышечных волокон, появление микрорасслоений фиброзной оболочки с последующим развитием дивертикулов и пр.).

Клинически это проявляется довольно тяжёлыми и длительными запорами, необходимостью постоянных искусственных принуждений кишечника к секреции жидкости и активной перистальти­ке (слабительные средства), частым проявлением симптомов общей интоксикации (слабость, быстрая утомляемость, раздражительность, головные боли, тяжесть в правом подреберье, плохой сон, снижение аппетита, одышка, высокая потливость, склонность к диспепсическим расстройствам, а также простудным, аллергическим, грибковым (молочница) и онкологическим заболеваниям + мн. др.).

Конечно, реальных причин застойных явлений в ободочной киш­ке и длительных регулярно повторяющихся запоров намного больше, чем недостаток бродильных компонентов пищи и избыточное употребление белково-жировых продуктов. Но в любом случае одним из главных патогенетических факторов подобных на­рушений будет угнетение здорового бифидум-ростка, кишечная интоксикация организма и наличие такого специфического диагностического итога, как «мёртвый кал» на выходе*.

* — Надеюсь, столь подробное описание закономерных явлений в ста­не наших естественных сожителей — микроорганизмов кишечника помогло моим читателям если не убедиться, то хотя бы задуматься над простой, казалось бы, истиной(?):

регулярный контроль состояния собственных фекалий и их микрофлоры порою бывает куда полезнее и объективнее, чем бесчисленные споры вокруг преимуществ и недостатков каких-либо новых ограничительных диет и воздействий на жировой обмен различными радикальными отклонениями от природных основ видового питания

КЛИНИЧЕСКАЯ ФИЗИОЛОГИЯ АТОНИИ КИШЕЧНИКА И ЗАПОРОВ

Итак, возвращаясь к теме ритмичности пищеварительных циклов, попробуем, наконец, ответить на главный вопрос – какая частота естест­венного опорожнения кишечника является нормой для современного человека? И как оценивать динамику биоритмов работы ЖКТ в ту или иную сторону в процессе похудения?

Сразу хочу разделить резоны клинического и микробиологического характера, поскольку при обновлении пищевых биоритмов (а в работе по нормализации обменных процессов по-другому не получится) реальная микробиология, как правило, оказывается важнее.

Ремарка к теме

Физиология высших животных и человека такова, что большинство токсических агентов, которые при длительных запорах и массовой гибели бродильной флоры в избытке всасываются в кровь, тем не менее достаточно эффективно разлагаются печенью до нейтральных продуктов и без серьёзных последствий выводятся из организма.

Однако ткани кишечной стенки, которые непосредственно контактируют с бактериальными ферментами, антибиотиками и токсинами (свободно диффундируют в клетки минуя печёночный фильтр и капиллярную сеть), находятся в ином положении.

Хорошее функциональное состояние печени и почек позволяет многим людям даже при явных признаках атонии ободочной кишки и сокращения количества дефекаций до 2-3 в неделю в течение многих лет чувствовать себя вполне здоровыми. А врачам воспринимать подобный алгоритм опорожнения кишечника как индивидуальную норму.

Нередки случаи, когда лишь внезапное (но иногда и постепенно нарастающее) появление сильных болей внизу живота, высокой температуры тела и других признаков острого внутреннего воспаления позволяет обнаружить глубокое хроническое(!) поражение стенок толстого кишечника, которое мы характеризуем как дивертикулярная болезнь, неспецифический язвенный колит (воспаление толстой кишки с предположительно аутоиммунным компонентом и частым потенцированием несоразмерного роста Klebsiella pneumoniae, кокковой флоры и др.), псевдомембранозный колит (вызывают токсичные спорообразующие микробы Clostridium difficile).

И эта микробиология нам говорит о том, что при некоем гармоничном взаимодействии идеального видового питания со столь же идеальной работой ЖКТ весь путь от приёма пищи и осуществления «собственного пищеварения» (2-3 часа) до завершения бродильной фазы «микробно­го реактора» и окончательного удаления пищевых остатков и живой микробной биомассы из организма (5-6 часов) укладывается ровно в три полноценных 8-часовых цикла в сутки!

К сожалению, во время работы над книгой мне не удалось вновь оты­скать выходные данные очень интересного материала, который когда-то попадался мне в научном реферативном журнале ВИНИТИ РАН. Это был реферат статьи одного из европейских научных центров, в котором авторы на основании исследования медицинских архивов XVII - XVIII веков пришли к заключению, что в те сравнительно недалёкие времена естественной нормой для крестьян и представителей рабочих профессий городских поселений считалось от 2-х до 3-х опорожнения кишечника в сутки (!).

Лишь у зажиточной части населения, отличающейся меньшей физической активностью, а также привычкой более поздних вечерних трапез и неумеренностью в еде, количество ежедневных дефекаций могло быть не более двух или одной. Но даже у них отсутствие сту­ла в течение двух-трёх дней кряду считалось настолько необычным явлением, что вполне могло вызвать панику и стать поводом к приглашению лекаря.

В конце 80-х годов мы с коллегами начинали исследовать состояние бифидум-флоры в фекальных массах относительно здоровых людей, имеющих примерно 12-18 часовой и 24-36 часовой циклы опорожнения кишечника, а также лиц с избыточными жировыми накоплениями, страдающими склонностью к атонии и запорам, и, соответственно 36-48 и 48-72 часовые условные циклы.

Из-за слабой лабораторной базы и серьёзных политико-экономических потрясений в нашей стране в тот период научный проект так и не был завершён. И всё же даже при неполном исследовании особенностей той и иной выборочной совокупности некоторые выявленные тенденции оказались вполне репрезентативными.

В частности, подтвердилось, что максимально насыщенная живая бродильная флора присутствует в пробах кала, покинувшего кишечник в промежутке 12-18 часов от предыдущего акта дефекации. В этих же пробах практически отсутствовали значимые по размерам колонии болезнетворных бактерий.

Уже к отметке в 24 часа количество полезных бактериальных культур у здоровых испытуемых уменьшалось на 1-2 порядка, а при задержке опорожнения кишечника до 30-36 часов стабильно снижалось до 1000 раз! В таких пробах достаточно регулярно начинали выявляться и множественные мелкие колонии кишечной палочки и стрептококка, а так­же протея, клебсиелл, клостридий и некоторых других условнопатогенных видов бактерий.

Задержки стула в промежутке от 48 до 72 и более часов наблюдались в основном у пациентов с морбидным типом ожирения, а также у активно худеющих с использованием гипокалорийных диет*. В этих пробах практически отсутствовали живые формы бифидум и кисломолочных бактерий, а каловые массы представляли собой очень плотное скопление грубых полимерных органических остатков тёмно-коричневого цвета с небольшим количеством вегетативных форм спорообразующей кокковой флоры, кишечной палочки, клостридий, гнилостных бактерий и грибов.

* — В те времена для снижения веса в основном использовались низкокалорийные диеты с малым содержанием жиров и относительно высокой долей овощей и (или) белковых компонентов пищи.

Какие выводы можно сделать из этих данных?

Конечно, в то «популяционное разнообразие», которое составило основу наших экспериментов (студенты медицинского ВУЗа и пациенты региональной офтальмологической клиники) явно не попали те, кто так же, как сельские жители XVII века, ежедневно бы много работал на свежем воздухе, пил чистую ключевую воду и парное молоко, ел свежую зелень и овощи прямо из огорода, а также регулярно питался ещё тёплыми ку­риными яйцами, только что бегавшим по двору кроликом или ещё утром плававшей в реке рыбой.

Поэтому схема работы кишечника «три раза через восемь часов» вряд ли может быть объективным критерием функциональности ЖКТ у на­ших подопечных. И всё же на основании этих данных нормальным пищевым циклом и с точки зрения микробиологической целесообразности, и с позиции клинических ориентиров, к которым я стал стремиться в своей работе с тучными пациентами, был принят режим: «желатель­но два раза в сутки, приемлемо не менее одного, и требует особого внимания всё, что дольше». (Один из постулатов древнеиндийско­го учения гласит: «Всё, что не вышло наружу через 3/4 суток отравит организм»).

Этих норм я придерживаюсь до сих пор и считаю работу по достижению подобной циркадной физиологии желудочно-кишечного тракта важнейшим условием освобождения от многих первичных и вторичных липогенных влияний.