Теперь самое время поговорить и о единстве советского народа, сплочённого партией большевиков в несокрушимый монолит, и о несокрушимости наших границ.
Верили ли в это те, кто это утверждал (я говорю о партийных секретарях и агитаторах всех уровней)? Нет, конечно. Партийные секретари не верили точно. И правильно, что не верили. Какое уж тут единство, если они народа тупо боялись.
Доказать это легко сразу по многим индикаторам. Возьмём, например, владение оружием, которое с античных времён было привилегией свободных людей. Об этом пишут многие, ну и я напишу.
В царской России после отмены крепостного права и вплоть до Первой русской революции его оборот был абсолютно свободным и зависел лишь от здравого смысла и финансовых возможностей каждого конкретного покупателя. Ограничения были наложены только на офицеров, которым казённые револьверы разрешалось заменять пистолетами или револьверами, купленными за свой счёт, но лишь тех марок, которые были перечислены в специальном списке.
В 1946 году замечательный писатель и историк Николай Павлович Задорнов закончил писать свой безумно интересный роман «Амур-батюшка» о заселении Приамурья русскими переселенцами. Итак, время действия – примерно 1870 год, место действия – условное поселение Уральское, расположенное там, где сейчас стоит город Комсомольск-на-Амуре. Жители деревни празднуют свадьбу:
«Толпа крестьян и гольдов с ружьями в руках, на лыжах и верхами с криками высыпала встречать невесту. Богатый тунгус Афоня, гостивший у Бердышова, выехал верхом на олене. Иван вынул револьвер и выстрелил. Со всех сторон охотники стали палить из кремневок и винчестеров. То тут, то там в синей мгле вспыхивало яркое красное пламя».
Всё логично: вокруг тайга, полно диких зверей и в каждом крестьянском доме имеется либо ружье, либо многозарядная винтовка. А местный богатей Иван Бердышов, которому часто приходится иметь дело с конкурентами-китайцами, для преодоления языкового барьера ходит с револьвером. Сам Задорнов всего этого, конечно, видеть не мог, но с детьми тех переселенцев общался.
Может быть, так было только на Дальнем Востоке и только во время освоения диких территорий?
Давайте перенесёмся в Одессу в 1912 год. В Одессе, как всем известно, нет хищников, но есть множество птиц, которые способны сгубить урожай сада или виноградника. Вот Валентин Катаев во второй части своего романа «Волны Чёрного моря» описывает трудовые будни обитателей арендованного в окрестностях города хутора. Здесь автор описывает уже свою собственную юность:
«Она [тётя главного героя – прим. автора] вернулась вечером и, когда подходила к хуторку, услышала громкие выстрелы. Это Павлик, под руководством Гаврилы, палил дробью из старой берданки, которая нашлась в хозяйстве мадам Васютинской.
– Боже мой, что ты делаешь? – в ужасе закричала тетя, увидев, как ее нежный племянник заряжает ружье картонным патроном.
– Пугаю шпаков. Побережитесь! – ответил Павлик и снова со зверским выражением лица выпалил куда-то вверх, после чего по воздуху пролетел небольшой смерч из воробьиных перьев».
Между тем, берданка – это снятая с вооружения русской армии однозарядная винтовка Бердана. И на её хранение и применение, как и на приобретение патронов для неё, не требуется никаких полицейских разрешений; даже охотничий билет не требуется.
В это же самое время знаменитый репортёр Владимир Алексеевич Гиляровский, дядя Гиляй, ходил по Москве с кастетом в кармане. Тоже всё логично, учитывая темы его репортажей.
А в романе «Капитальный ремонт» Леонида Соболева, действие которого происходит летом 1914 года, главный герой гардемарин Юрий Ливитин, ровесник автора романа, глядя на служебный браунинг своего старшего брата, размышляет:
«Револьвер всегда казался Юрию некоторой отвлеченностью. Это была условная смерть, скорее символ смерти, нежели орудие ее. Маленький браунинг для человека из общества (даже для штатского) был такой же обязательной и такой же бесполезной принадлежностью туалета, как галстук или трость».
Здорово, правда? Человеку из общества не иметь собственного пистолета было так же неприлично, как сейчас не только неудобно, но и неприлично не иметь сотового телефона.
Между прочим, брат моей бабушки по матери Александр Владимирович Ш., рассказывал мне, как в Москве незадолго до революции 1905-1907 гг. он и его друзья-гимназисты, начитавшись рассказов Карла Мая про ковбоев и индейцев, вскладчину купили винчестер. Русские винтовки-магазинки трёхлинейные тоже продавались, но они показались школьникам не такими романтичными.
Любой желающий сейчас может легко загуглить каталог русского оружейного магазина того времени и убедиться в обширности выбора и доступности цен. После Первой революции некоторые ограничения на владение оружием всё же были введены, но они были по-настоящему смехотворны. В переводе на современные реалии можно сказать, что для приобретения пистолета, аналогичного 9-мм пистолету ПМ полицейское разрешение требовалось, а для пистолета, похожего на 5,45 мм пистолет скрытого ношения ПСМ – не требовалось. Ни на какое гладкоствольное оружие разрешений так же не требовалось.
Однако, в это время за границей проживал Марк Захарович Фейгин, великий мыслитель и непримиримый борец с тиранией за свободу и народное счастье, юрист по образованию, организовавший в 1903 году II съезд РСДРП в Брюсселе. Собравшиеся на том съезде делегаты перегрызлись между собой, но единодушно выступили за свержение тирана и за освобождение (читай: за расчленение) России путем предоставления её провинциям права на самоопределение вплоть до отделения. Позднее они же последовательно выступали за поражения своей страны в войнах, не Россией начатых, в которых наша страна была стороной обороняющейся. За это позднее в каждом населенном пункте Советского Союза Фейгину были поставлены памятники, к которым до сих пор приносят цветы. Имя Фейгина и имена его соратников и последователей многие и сейчас произносят с придыханием и со слезами на глазах.
Ой! Как и в случае с колхозником, встреченным ночью господином Радищевым в поле (см. продолжение главы «Пережиток прошлого») я опять немножко всё перепутал. И на центральных площадях наших городов и сёл стоят памятники не Фейгину, а Ленину, тоже великому мыслителю и непримиримому борцу с тиранией за свободу и народное счастье, юристу по образованию.
Просто из-за сходства программ я перепутал Марка Захаровича Фейгина (внесён в список иностранных агентов), проводившего Второй Съезд «народных депутатов России» (СНДР) в 2023 году в Варшаве, и Владимира Ильича Ленина (внесён в список величайших гениев всех времён и народов), проводившего Второй съезд РСДРП в 1903 году в Брюсселе и Лондоне. Впрочем - какая разница! Программы-то совпадают. И перегрызлись между собой участники обоих съездов одинаково.
Но в результате деятельности таких «освободителей народа», сумевших задурить красивыми словесами людям головы, революция однажды победила. Она тут же отменила все старые привилегии, и люди стали по-настоящему свободны.
Что тут же стала делать победившая власть? Правильно. Победившая власть тут же начала придумывать для себя новые привилегии, которые раньше даже и на ум никому прийти не могли. Например такие, которыми возмущается Григорий Мелехов в третьем томе романа Михаила Шолохова «Тихий Дон» во время спора с председателем хуторского ревкома Иваном Алексеевичем:
— Постой, ты не ругайся! Я по старой дружбе пришел погутарить, сказать, что у меня в грудях накипело. Ты говоришь — равнять… Этим темный народ большевики и приманули. Посыпали хороших слов, и попер человек, как рыба на приваду! А куда это равнение делось? Красную Армию возьми: вот шли через хутор. Взводный в хромовых сапогах, а «Ванек» в обмоточках. Комиссара видал, весь в кожу залез, и штаны и тужурка, а другому и на ботинки кожи не хватает. Да ить это год ихней власти прошел, а укоренятся они, — куда равенство денется?.. Говорили на фронте: «Все ровные будем. Жалованье и командирам и солдатам одинаковое!.. Нет! Привада одна! Уж ежли пан плох, то из хама пан во сто раз хуже!
Ну что на это можно возразить?! Укоренились «они», и куда равенство делось. Я читал изданные у нас мемуары немецких участников Второй Мировой войны. На Восточном фронте их, кроме много другого, изумляли доппайки, получаемые советскими офицерами. В немецкой армии на передовой офицеры и солдаты питались из одного котла.
Спецпайки, спецжильё, спецсауны, спецподписки на книги… Уже в двадцатых годах Павка Корчагин, комсомольский руководитель весьма среднего звена, поправлял своё здоровье в спецсанатории для партийных и комсомольских вожаков. В такие же санатории и дома отдыха он отправлял отдохнуть от трудов праведных своих подчинённых.
Ко времени развитого социализма привилегией стал даже доступ к негативной информации о нашем строе и положительной – о капитализме.
Так, в первой половине восьмидесятых в Свердловске в областном управлении проходили десятидневные курсы по повышению квалификации сотрудников городского и районного уровня. Лекции слушателям читали руководители областных служб. Одно из занятий проводил офицер, незадолго до этого по обмену побывавший на стажировке в США. Естественно, когда лекция закончилась, его стали расспрашивать о жизни в Америке, в том числе, о платной медицине и платном образовании. Его ответ на вопрос о платной медицине прозвучал так:
- Медицина такого уровня, как у нас, и у них - бесплатная.
А ещё он рассказал, что для среднего американца крайне унизительно пользоваться чем-нибудь бесплатным, будь это бесплатный суп или бесплатная медицина. Такой у них тогда был менталитет.
Слушатели были в шоке. Ведь ни в газете «Правда», ни даже в приказах с двумя нолями об этом никогда не писали. Но слушатели были своими, и устно лектор имел право им это рассказывать. А о своём пребывании в Соединённых Штатах он написал очень интересный очерк, который был опубликован в журнале «Человек и закон» под названием «На стажировке в Америке» или «Стажировка в Америке». Про американскую бесплатную медицину и о многом другом, что узнали в тот день слушатели курсов, в очерке, само собой, не было написано ни слова.
Привилегией сначала в РСФСР, а затем и в СССР стало и право на хранение и ношение оружия. Уже в декабре 1918 года Совет народных комиссаров принял декрет «О сдаче оружия», который обязывал население обязательно сдавать любое стрелковое оружие, а также сабли, штыки и шашки, независимо от их состояния. В противном случае виновным грозило заключение на срок до десяти лет.
Иметь оружие (я не имею ввиду гладкоствольное охотничье) разрешалось только комсомольцам, членам ВКП(б), партийным, государственным и хозяйственным работникам. Точнее, вооружиться им предписывалось. Всех тыловых комсомольцев и членов партии свели в отряды ЧОН (части особого назначения). Для чего были нужны эти отряды, описал и Островский в романе «Как закалялась сталь», и лауреат Сталинской премии Владимир Павлович Беляев в романе «Старая крепость». Коротко говоря - не для фронта. Эти отряды существовали параллельно с отрядами ВЧК и войсками ВОХР (вооружённая охрана республики), позднее преобразованными во внутренние войска.
Для чего понадобилось такое количество разных формирований, предназначенных для внутреннего употребления? Да просто, потому что у Советской власти оказалось слишком много врагов в стране. Точнее сформулировать - оказалось очень мало друзей. Одним не нравилось, что у них силой отбирают хлеб, других не очень устраивало, что их самих и их близких расстреливают без суда и следствия, просто как заложников, арестованных в рамках проведения красного террора, третьи капризничали ещё из-за каких-нибудь подобных пустяков…
Врагов оказалось великое множество. Даже добровольный набор в Красную армию пришлось срочно заменять мобилизацией. Но время шло, и открытая фаза Гражданской войны закончилась победой красных.
Почему победили красные, сказать сложно. Сколько людей, столько и мнений по этому поводу. Лев Давидович Троцкий, например, считал, что белым достаточно было выдвинуть идею «мужицкого царя», и большевикам пришёл бы кирдык мгновенно. Создатель Красной армии сравнивал своё детище с редиской: снаружи она красная, а внутри – белая. Но белые подобной идеи не выдвинули. И никакой другой внятной программы тоже не выдвинули.
Никакой, если не считать программы корниловца и участника Ледяного похода Васьки Теплова из второй части трилогии «Хождение по мукам». Тот цель белого движения обозначил чётко: победить, сходить в баню и идти на бульвар пить пиво и вешать большевичков.
Так излагал идею белых Алексей Толстой, член Союза писателей СССР, умерший в Москве в 1945 году, видевший этих корниловцев на расстоянии вытянутой руки Но точно также эту «идею» излагал и Николай Брешко-Брешковский в своём романе «Дикая дивизия» [Николай Николаевич Брешко-Брешковский, журналист и писатель, эмигрант, во время Отечественной войны сотрудник Министерства народного образования и пропаганды фашистской Германии; погиб в 1943 году в Берлине под британскими бомбами - прим. автора]. Вся разница в том, что Толстой описывает этих Васек Тепловых с омерзением, а Брешко-Брешковский – с восхищением. Согласитесь, что с подобными планами белые просто не могли не проиграть войну.
К 1925 году необходимость в отрядах ЧОН отпала, поскольку для выполнения их задач полностью высвободились войска ВОХР и Красная армия, но разоружать свой актив Советская власть не спешила.
Вспомним роман всё того же Михаила Шолохова «Поднятая целина». В 1930 году в хуторе Гремячий Лог Советскую власть олицетворяют председатель колхоза Семён Давыдов, секретарь местной партийной ячейки Макар Нагульнов и председатель сельсовета Андрей Размётнов. Оружие есть у всех троих, и они с ним никогда не расстаются. Как же без него колхоз организовать, а затем им руководить?! Всем остальным казакам иметь оружие - даже традиционных шашек - не полагалось. У Давыдова пистолета сначала не было, но секретарь райкома эту оплошность быстренько исправил и подарил ему браунинг, проговорив, что этот пистолет у него не последний.
Понять логику Советской власти можно. Согласитесь, что если бы сейчас правительство вдруг объявило, что отныне граждане Российской Федерации не могут владеть землёй, квартирами, машинами, магазинами, заводами, фермами, банковскими вкладами, лишаются права ездить на отдых в Турцию и Египет, лишаются права свободно ходить в церкви, мечети, дацаны и синагоги, а сопротивление привалившему счастью (как и попытки сбежать от него за границу) караются расстрелом, то членам правительства и их представителям на местах обязательно понадобилось бы очень много оружия. Интуиция мне подсказывает, что у всех тех, кто не у власти, такие нововведения не вызвали бы слёз восторга, и у них всё, что стреляет, пришлось бы срочно изымать.
Не могу не вспомнить рассказ председателя Совета ветеранов Средуралмедьзавода Ивана Ивановича Сидорова, которого я однажды попросил показать мне музей трудовой славы завода. Там как-то сам собой возник разговор и о Ревдинском заводе ОЦМ, расположенном рядом с СУМЗом. Завод этот был эвакуирован в Ревду из центральной России в августе 1941-го и начал давать продукцию на новом месте в декабре того же года. Иван Иванович это строительство помнил. В его рассказе меня особенно поразило упоминание о маузере в деревянной кобуре, с которым не расставался начальник строительства.
Этот рассказ полностью совпадает с рассказом жительницы Ревды Маргариты Нургалеевой (имеется в Интернете), чей отец работал там.
— Стройку курировал лично нарком цветной металлургии Петр Ломако. Он повсюду ходил с пистолетом, и не дай бог кого заметит отдыхающим.
До какой же степени нужно бояться людей, чтобы постоянно демонстрировать окружающим свой шпалер.
Не могу здесь не вспомнить, как в конце восьмидесятых прошлого века в следственный отдел Ревдинского ГОВД перевёлся новый заместитель начальника СО. В делах расследований болван был редкостный, но при малейшей возможности для выезда на место происшествия брал в оружейке автомат. Брал, когда происшествие случалось в лесу, брал, когда оно произошло рядом с лесом, когда рядом с дорогой или улицей, ведущей к лесу, тоже брал. К счастью, надолго он в нашем городе не задержался и никакой памяти о себе, кроме тупизма и автомата на плече, не оставил.
Широко известен афоризм: «Добрым словом и пистолетом можно добиться больше, чем только добрым словом».
Это высказывание обычно приписывают знаменитому чикагскому гангстеру первой половины XX столетия Аль Капоне. Возникает естественный вопрос, а кто у кого передрал эту методику: руководители колхозов и строек с браунингами в карманах и маузерами на боку у гангстеров с кольтами и томпсонами, или американские гангстеры - у советских руководителей. Или просто идея носилась в воздухе, и одинаковые методы мафии и ВКП(б) явились следствием одинаковой структуры этих организаций, одинаковых взаимоотношений с окружающим обществом и одинаковых целей, к которым стремились и те, и другие.
Одно несомненно: все эти зондерфюреры с парабеллумами и назначенные немцами старосты с наганами, которые в 1941 году на временно оккупированной территории быстренько восстановили самораспустившиеся при отступлении Красной армии колхозы, были лишь жалкими плагиаторами. Подражателем был и тот гауптштурмфюрер СС, который в фильме «Список Шиндлера» разгуливал по мастерским концлагеря с пистолетом и секундомером.
Круг лиц, имеющих своё оружие, в Советском Союзе постоянно сокращался. Сначала его забрали у рядовых комсомольцев, потом у рядовых партийцев, дальше – больше. В 1970-х началось активное изъятие у населения незарегистрированного охотничьего оружия, которое в деревнях и сёлах нашей полосы имелось в каждом втором доме, а на хранение зарегистрированного налагались всё новые и новые ограничения. Нарушение этих ограничений тоже влекло за собой в первую очередь изъятие оружия, а уж затем и другие санкции.
Ответственно заявляю, что с криминогенной обстановкой в стране и статистикой преступлений это никак не было связано. Убийства с применением охотничьих ружей у нас совершались крайне редко. Логичнее было бы обязать промышленность кухонные ножи выпускать только с закруглёнными носками.
У простых граждан оружие изымалось. Но только в начале восьмидесятых первый секретарь горкома КПСС и председатель горисполкома нашего города сдали свои пистолеты. Как с этим обстояло на уровне обкомов и облисполкомов, я не знаю.
Национальные герои
Единство власти и народа, а заодно и неприступность наших границ можно оценить и ещё по одному признаку. И я даже затрудняюсь дать ему определение.
(продолжение следует)
Предыдущие публикации:
Предисловие - Правдивый портрет эпохи
Глава 10 - Бездомная мастеровщина
Глава 14 - Пережито прошлого, продолжение
Глава 15 - Мои мысли мои скакуны