Как только после революции власть ВКП(б) укрепилась, в Советском Союзе стало принято любое печатное или рукописное слово дополнять соответствующей цитатой из трудов классиков марксизма-ленинизма и решений очередного исторического съезда партии.
Допускались и приветствовались и цитаты из последних речей партийных вождей. Лучше – именно последних, потому что в предпоследних они могли говорить что-нибудь абсолютно противоположное.
По воспоминаниям И.Л. Солоневича в двадцатые годы прошлого века это выглядело так:
«В Москве было издано шесть моих книг — исключительно по спорту и туризму. Каждая книга проходила пять или шесть цензур, и я до сих пор все-таки не знаю: а сколько именно цензур существует в СССР. Бывало так: все мыслимые цензуры уже пройдены, Главлит поставил свою печать, и, вот повестка: явиться на такую-то улицу, дом номер такой-то, комната такая-то. Что за дом и комната, и учреждение — понятия не имею. Иду. Какое-то вовсе неизвестное мне партийное учреждение, в нем какой-то вовсе неизвестный мне партийный товарищ, на столе у этого товарища — оттиски моей книги по боксу. «А почему вы, товарищ Солоневич, не привели здесь решения такого-то партийного съезда»? Что общего имеет бокс с решениями партийного съезда? Оказывается имеет. Нужно было указать, что такой-то партийный съезд вынес такое-то решение по поводу «последнего и решительного боя» с мировой буржуазией и по поводу соответствующего воспитания широких трудовых масс. А так как пролетарский бокс тоже должен служить свержению оной мировой буржуазии, то нужно указать на его воспитательное значение, соответствующее решениям такого-то партийного съезда».
К семидесятым годам в этом плане ничего не изменилось. Хочешь что-нибудь написать – курсовую работу или научную книгу - изволь внести в неё соответствующее количество цитат.
Кроме того, в каком бы специальном учебном заведении ты не учился и где бы ни служил, необходимо было конспектировать труды отцов-основателей. Естественно, не было дураков читать полностью «Государство и революция» В.И. Ленина (если требовался конспект именно этой работы), и все скатывали конспекты друг у друга, постоянно их сокращая. После третьего или четвёртого такого списывания текст превращался в абсолютно бессмысленный набор фраз, никак между собой не связанных. Но это никого не напрягало, потому что требовался именно конспект, а не содержание в нём хоть чего-нибудь разумного и понятного.
А как же в таком случае можно было находить нужную цитату для своей контрольной или дипломной работы, для газетной статьи или брошюры?.. Не в первоисточник же лезть.
Да очень просто. Нужно было лишь взять книгу какого-нибудь писателя, написанную на эту же тему раньше, и там уже были все нужные цитаты. Они кочевали во времени и пространстве от автора к автору, из сочинения в сочинение, с одного и того же слова начинаясь и одним и тем же словом заканчиваясь. А вовремя приведённое высказывание Карла Маркса или Леонида Ильича Брежнева на какую-либо тему рассматривалось как окончательное доказательство неопровержимой силы.
Я думал, что подобный метод творчества уже ушёл в прошлое, но, конечно же, ошибался. Пережитки прошлого живучи.
Часть шестую главы пятой своей книги «Сталин. Красный монарх» Бушков начинает словами:
«А теперь самое время поговорить о коллективизации».
Ну, раз мэтр так считает, видимо действительно пришло время поговорить о ней проклятой, унесшей и покалечившей неисчислимое количество жизней и судеб. Дадим слово Бушкову:
«До сих пор слышатся голоса, которые ее объясняют примитивной «ненавистью» Сталина к свободным хлебопашцам, которые-де могли, усердно работая на своих частных полях, завалить хлебом страну. Но тиран и параноик Сталин, органически чуждый любым проявлениям «свободы» и «независимости», согнал крестьян в колхозы исключительно потому, что вынести не мог чьих-то вольностей…
На самом деле это вздор чистейшей воды. Оправдывать опять-таки ничего нельзя (в конце концов, и мои собственные предки попали под этот каток), но необходимо понимать: организация колхозов была не произволом Сталина, а жестокой необходимостью. Потому что в противном случае страна могла просто-напросто прекратить свое существование…
Цели откровенно сформулировал сам Сталин в речи на первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности 4 февраля 1931 г.: «…мы не хотим оказаться битыми. Нет, не хотим! История старой России состояла, между прочим, в том, что ее непрерывно били за отсталость. Били монгольские ханы. Били турецкие беки. Били шведские феодалы. Били польско-литовские паны. Били англо-французские капиталисты. Били японские бароны. Били все – за отсталость. За отсталость военную, за отсталость культурную, за отсталость государственную, за отсталость промышленную, за отсталость сельскохозяйственную. Били потому, что это было выгодно, доходно и сходило безнаказанно… Таков уж волчий закон эксплуататоров – бить отсталых и слабых. Волчий закон капитализма. Ты отстал, ты слаб, значит, ты неправ, стало быть, тебя можно бить и порабощать. Ты могуч – значит, ты прав, стало быть, тебя надо остерегаться. Вот почему нам нельзя больше отставать… Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».
Этот отрывок из выступления Сталина - просто замечательный. А самое главное - очень часто повторяемый к месту и не к месту. Если кто-то захочет загуглить первые слова «…мы не хотим оказаться битыми…», то сам убедится, как часто эту цитату используют разные авторы, явно выдрав её с кровью ещё из чьего-то сочинения, но только не из стенограммы той самой конференции.
Начнём разбор этого «доказательства» с конца. Бушков считает себя знатоком истории, даже исторические книги пишет. Если он эту цитату привёл в качестве аргумента, значит, со словами Иосифа Виссарионовича полностью согласен. А если согласен, почему не разъяснил своим читателям, где именно шведские феодалы побили нас за отсталость? Уж не под Полтавой ли? Он вообще знает, чьими победами закончились Великая Северная война и все последующие русско-шведские войны?
Аналогично обстоят дела и с битьём нас турецкими беками. Били в Чесменской бухте? Под Измаилом? Может быть под Сарыкамышем?
А польско-литовские паны очевидно били нас и во время первого раздела Польши, и во время второго, и во время третьего. Тогда почему в результате такого интенсивного и систематического битья Российской империи с карты Европы надолго исчезла именно Польша?
Англо-французские капиталисты нас действительно «побили». В течение 1853-1856 годов коалиция из четырёх государств ценой огромных боевых и санитарных потерь сумела захватить часть(!) русского города Севастополя. При этом, так и не сумев занять его полностью и перерезать дорогу, по которой к русской армии поступали припасы и подкрепления. По результатам заключённого мира России было возвращены все завоёванные союзниками в Крыму городки, такие как Балаклава, а Турции – все захваченное нами на Кавказе крепости, в том числе Карс и Баязет. Стоит ли это называть «битьём»?
С проигрышем в русско-японской войне 1904-1905 годов не поспоришь. Японцы нас побили. Причин того поражения много, в т.ч. и начало Первой русской революции, в которой самое активное участие принимал товарищ Сталин. Но не последней причиной поражение можно смело называть и сохранившегося до наших дней пренебрежительного отношения к Японии. Вон и в комментариях к главе «Стеариновые свечи» один из читателей задал ехидный вопрос, дескать, как же так: каким-то там японцам войну продули? Вот из-за такого отношения и продули. А именно о технической отсталости России я бы говорить поостерёгся. Просто я глядел японские фильмы о той войне, и они этой отсталости не заметили. Более того, по некоторым позициям, например по пулемётам, они отмечают именно русское техническое превосходство.
А теперь вернёмся к словам Сан Саныча о том, что «…организация колхозов была не произволом Сталина, а жестокой необходимостью. Потому что в противном случае страна могла просто-напросто прекратить свое существование…»
Ну вот нельзя так бездумно переписывать цитаты из чужих книг, а затем самовольно приписывать Вождю то, чего он не говорил. За это и на Колыму лет на десять загреметь можно.
Сталин на Первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности 4 февраля 1931 года о коллективизации вообще не сказал ни слова. И выступление Сталина так и называлось: «О задачах хозяйственников». И задачи этих хозяйственников тов. Сталин видел в необходимости учиться своему делу. Он отметил и повторил несколько раз, что партийные руководители советской промышленности ни черта в ней не понимают: ни в технике, ни в технологиях, ни в финансах и из-за этого не выполняют своих обязанностей надлежащим образом. И не учатся. А должны учиться, иначе нас сомнут.
Так же чётко тов. Сталин сформулировал и цель форсированной индустриализации. И она заключалась вовсе не в необходимости дать отпор Главному Буржуину, который за ближайшей горкой ножик точит, съесть нас хочет. Всё с точностью до наоборот.
«Мы должны двигаться вперед так, чтобы рабочий класс всего мира, глядя на нас, мог сказать: вот он, мой передовой отряд, вот она, моя ударная бригада, вот она, моя рабочая власть, вот оно, мое отечество, - они делают свое дело, наше дело хорошо, - поддержим их против капиталистов и раздуем дело мировой революции».
Есть в этих словах хоть какой-то намёк на внешнюю угрозу?
Но ведь когда-то Сталин должен был говорить и о причинах проведения сплошной коллективизации? Правильно. Должен был. И говорил. Говорил добровольно, чистосердечно, под протокол и в присутствии множества свидетелей.
(продолжение следует)
Предыдущие публикации:
Предисловие - Правдивый портрет эпохи
