После свадьбы мы жили у моих родителей. Когда появилась первая дочь, отец стал намекать, что пора бы мне перебраться в своё жилище. А когда узнал, что намечается второй ребёнок, прямо заявил, что два медведя в одной берлоге не живут. Я и сам это понимал. Но как быть? В очередь на квартиру я встал ещё до армии. И когда она подойдёт, кто это знает? А домишко купить какой – так я ещё не заработал столько. Выручил случай. Однажды мой лёлька сообщил, что рядом с ним в соседнем бараке одна старушка продаёт квартиру. Главное, не дорого. Я сразу ухватился за это, проявил сноровку, и в сентябре мы въехали в новое жилище. Двухкомнатное всего, зато с большой кухней.
А года через четыре родители купили себе дом на Красноярской улице. В самом её начале возле ВГСЧ. По другую сторону автобазы, но всё равно рядом. И я по-прежнему ходил к ним на обед, когда бывал на смене. Отец давно мечтал иметь свой дом. И вот мечта сбылась. Когда он умер, мать осталась одна в большом доме с огородом в двенадцать соток. Приходилось частенько навещать её, чтобы помочь в чём-нибудь. Огород вскопать, например, парники сделать, дрова нарубить.
В тот день я поехал, чтобы скидать уголь. Ещё накануне я отдал корефану, водителю КАМАЗа-самосвала, талон на уголь, и он обещал привезти его сегодня в обед. Я был с ночной смены. Поспал, поел и на трёхчасовом автобусе поехал к мамане.
В автобусе по привычке, выработанной ещё с технарских времён, занял место на задней площадке. С тех пор даже когда сидячие места были свободны, я их игнорировал. Ибо, как только садился, по закону подлости, на следующей остановке обязательно заходила какая-нибудь бабуля, и мне, как воспитанному молодому человеку, приходилось уступать ей место. Как-то раз я не сделал этого. В салоне были ещё молодые люди, и я понадеялся, что кто-нибудь из них предложит старому человеку своё место. Но никто не уступил. Я из принципа – тоже. И такого услышал в адрес молодёжи и в свой лично. Место тогда я всё-таки уступил. И с тех пор решил никогда не садиться, даже если в автобусе буду один-одинёшенек. Лучше стоять спокойненько на задней площадке, глазеть в окно и думать о чём-нибудь своём. И уже не надо беспокоиться о том, зайдёт ли на следующей остановке какая-нибудь старушка или нет.
Старенький ЛиАЗ бодро катил по асфальтовой дороге, за окном мелькал до боли знакомый ландшафт, люди выходили – заходили, а я ждал своей остановки. Вот и Томский переезд, следующая – моя. Когда народ расселся по местам, автобус лихо тронулся и, набирая скорость, помчался наверх к мебельной фабрике. «А там по обвалам и дома», - подумалось мне. Можно было ещё доехать до Ясных Полян. Расстояние то же и по времени практически одинаково. Но мимо мебельной было привычнее и роднее.
Мысли уже унеслись к родительскому дому, когда я почувствовал, как кто-то коснулся моей руки. Пассажиров было мало, и в основном все сидели. Так что толкаться было не кому. Следовательно, кто-то специально привлекал к себе моё внимание. Я обернулся и увидел Светку.
Словно и не было этих шестнадцати лет. Она нисколько не изменилась. Повзрослела только, но всё равно выглядела значительно моложе своих лет. Та же причёска под каре, брови зачем-то выщипала - хотя смотрелось неплохо, - голубые тени. Из-под оттенённых чёрной тушью длинных ресниц радостно блестели большие зелёные глаза. Неяркая помада подчёркивала изгибы губ.
Я смотрел на неё и видел перед собой девятнадцатилетнюю девушку, которая любила меня и обещала ждать. Как ни странно, но при этом я ничего не испытывал. Ни радости от встречи, ни ненависти от её поступка, ни горечи от того, что у нас с ней ничего не получилось. Просто констатировал, что это Светка и всё. Ведь с той поры, как я решил начать жизнь с нового листа, она перестала для меня существовать. И тут пришло осознание того, что именно из-за этого, если бы я увидел её первым, я бы никогда к ней не подошёл.
Светка же была рада меня видеть и не скрывала этого. Было видно, что она ожидала от меня другой реакции, злость или радость, но только не равнодушие. Когда пауза затянулась, она поняла, что ничего подобного не дождётся, и прервала её первой.
- Привет, Саш.
- Привет, Свет, – неожиданно вырвалось у меня, что вызвало у неё довольную полуулыбку.
У меня же эскапада вызвала изумление. Хотя чему удивляться? Ведь это приветствие выработалось на уровне рефлекса. Как у собаки Павлова: включили свет - потекла слюна. И вряд ли когда-нибудь я от него избавлюсь.
- А я тебя сразу увидела, как только вошла, - объявила она и, оценивающе осматривая меня, с удовлетворением отметила. - Возмужал. Я тебя так себе и представляла…
Она держалась так, словно и не было предательства с её стороны. Просто когда-то мы… Вдруг её брови взметнулись вверх, прервав мои мысли.
- Ты сбрил усы?
Я согласно буркнул что-то неопределённое, не зная, как себя вести.
- А тебе идёт, - резюмировала она. – Даже очень.
Она сделала паузу, очевидно, ожидая ответные комплименты. Но я промолчал, не горя желанием поддерживать разговор. Тогда она продолжила:
- Ты к Нине Дмитриевне? – поинтересовалась она, сменив тему. Я кивнул. - Выходишь здесь?
Светка указала подбородком на окно, за которым появились дома, возведённые возле фабрики. Я снова кивнул.
- Тогда выйдем, поговорим? - она вопросительно посмотрела на меня.
Этот взгляд сразу напомнил первый класс, когда она поблагодарила меня за то, что я заступился за неё и отлупил Локтю. А я отмахнулся, мол, не за что, я же обещал тебя защищать. «Вообще-то, я и сама могу за себя постоять», - заявила она тогда и посмотрела на меня именно таким взглядом, требующего ответа, которого она ожидает. В принципе, мне было всё равно. Истерить и наводить разборки: «Зачем?» и «Почему?» я не собирался и потому спокойно ответил, как она хотела: «Пойдём».
В это время автобус остановился и распахнул двери. Мы вышли. Светка, как ни в чём не бывало, взяла меня под руку. Я дёрнулся и освободился от неё.
- Я женат, и разборки мне ни к чему, - пояснил я свою грубость.
- Извини, - смутилась она, - это машинально. Словно в прошлое попала…
- Забудь о прошлом, - вроде и не сердился, а всё равно получилось как-то резко. – Ты сама всё перечеркнула.
- Прости, Саш, - голос её дрогнул, словно она собралась заплакать. – Знаю, я виновата. Хотя такое разве можно простить? Но так получилось. Понимаешь?
- Понимаю, - без всякой иронии ответил я, стараясь шагать так, чтобы Светка без труда могла идти рядом. Обычно я иду быстро, когда один. – Ты ждала меня, честно ждала, как и обещала. Но время шло, ты скучала. Скучала по мне, по мужской руке, на которую можно было бы опереться. А тут подвернулся он…
- Да не подворачивался он! – с горячностью перебила она. – Он всегда был рядом. Но после того как ты его избил…
- Так это тот самый мастер спорта? – не удержался я.
Конечно, мне всё равно, что она придумает на этот раз в своё оправдание. Но с другой стороны, зачем при этом строить из себя равнодушного болвана? Мы просто идём, просто разговариваем. В любом случае это лучше, чем идти молча.
- Да, он. После этого Вадим на некоторое время оставил меня в покое. А когда опять стал приставать, я сказала ему, что ты обещал приехать и набить ему морду при всех. Он и отстал…
Мы медленно брели по тропинке, ведущей вдоль забора фабрики к обвалам. Было тепло, но листья уже пожелтели и многие опали. И мы шли по этому пёстрому ковру как когда-то давно, когда я впервые провожал до дома беззубую зеленоглазую девочку по имени Света. Только тогда наши детские души интуитивно тянулись друг к другу в надежде в будущем слиться в единое целое. А сейчас моя душа не испытывала к ней никаких чувств, хотя когда-то любила её и всегда стремилась к ней, даже когда нас разделяли тысячи километров.
Светка продолжала что-то говорить, как в тот день, когда я вернулся из Бормотова и увидел её под ручку с Генкой. Но тогда был смысл ей оправдываться, чтобы объяснить, а мне её слушать, чтобы понять и осмыслить. А сейчас-то зачем? Тогда я её понял и простил, и у нас всё восстановилось. А сейчас? Даже если я опять пойму и прощу, это же ничего не изменит. И всё же я оторвался от размышлений и прислушался.
- …в общем, мы решили встречать Новый год в общежитии. Только девчонки и всё. К нам ещё Галка Мучина напросилась. Она местная, но сказала, что с парнем своим разругалась, а с предками ей встречать не интересно. Она курила и вела себя - прости Господи. За это её некоторые недолюбливали. Но она была заводная и весёлая. Ну, мы и подумали, что четвёртой нам как раз не хватает. Если до танцев дойдёт, до вальса там или танго, то как раз будут две пары. И согласились.
Новый год встретили, весело. Галка оказалась ещё той зажигалкой. Одно плохо – курила. Хорошо, что уходила в общий коридор курить, но когда возвращалась – от неё так табачищем несло. А один раз ушла и вернулась с парнями. Среди них был Вадим…
- Так он же местный, - не выдержав, встрял я.
История меня заинтересовала. Не как объяснение, а то, как Светка её рассказывала: жесты, мимика, интонация.
- Так вот! Где-то нализался, а потом приехал пьяный на папиной машине в общежитие, дружков поздравить. А тут Галка подвернулась. Вот они к нам и завалились. Галка, сволочь, по дороге рассказала Вадиму, что мой парень, то есть ты, служит в армии, и я теперь одна.
- И он сразу стал к тебе клеиться?
Этот вопрос, вырвавшийся сам по себе, дал понять, что не так-то мне всё и безразлично. Проснулось всё-таки что-то такое, что захотело узнать, почему моя жизнь так резко переменилась.
Почувствовав на себе мой взгляд, Светка подняла глаза и посмотрела на меня.
- В том-то и дело, что нет. Представляешь, - в её голосе сквозила искренность, - он поздоровался и сразу подсел к Надьке Фёдоровой. На меня ни-ни. Ну, я и успокоилась, дура, расслабилась. Честно скажу, было здорово. Мы веселились, много танцевали и пили. Сначала наше вино, а потом водку, которую они принесли с собой…
Проснулась я в чужой кровати в чужой комнате, голая. Рядом спал голый Вадим. Голова трещит, ничего не помню. Но когда увидела нашу одежду, разбросанную по полу, сразу поняла, что натворила… Я оделась, скидала его одежду на стул. Потом натянула на него трусы и ушла.
Она опять посмотрел мне в глаза.
- Если честно, я не очень расстроилась из-за этого. Сначала да, а потом поразмыслила и успокоилась. Девственность я потеряла с тобой ещё год назад. Ну, переспала по пьяне с другим. Так даже не помню, как это было. Вадим наверняка тоже. А когда проснётся и никого не увидит, так вообще ни о чём не догадается. К тому же, я ведь была только твоей девушкой, а не женой… Конечно, - поспешно добавила она, заметив, что я открыл рот, - это меня не красило. Но так я оправдывалась перед самой собой. Тебе бы я, естественно, ничего бы не сказала. И сделала бы всё, чтобы мы жили счастливо. Но позже я заметила одно недоразумение… - Светка запнулась и смущённо опустила глаза. – Ну… это у женщин бывает каждый месяц.
На эту нерешительность я усмехнулся и сказал:
- Не стесняйся. Я ведь женат тринадцать лет, и знаю про это недоразумение у женщин.
Светка облегчённо выдохнула и продолжила.
- В общем, я пошла к врачу, и он меня обрадовал. Я была беременна уже три месяца. Вот тут я впала в панику. Что делать? Ребёнка уже не скроешь. А зачем я тебе с чужим ребёнком? Сделать аборт? Так тётка эта, докторша, сразу предупредила, если сделаю аборт, рискую навсегда остаться бездетной. Ну вышла бы я за тебя после этого замуж. Через пару лет начались бы вопросы, хождения по врачам. И тайна моя быстро раскрылась бы. И тогда… - она внезапно остановилась и тихо сказала. – В тот день я поняла, что потеряла тебя навсегда…
Я тоже остановился. Её откровенность растеребила меня. Я не смог остаться равнодушным к тому, что пережила Светка. Взяв себя в руки, я постарался спросить как можно спокойнее:
- И тогда ты решила поступить иначе?
- Да! – твёрдо ответила она, глядя на меня. – Ты вернулся и сразу узнал, как подло я с тобой поступила. Конечно, это было больно. Но ты сильный, ты выдержал. А представь, что бы с тобой было, когда об этом ты узнал годы спустя. Когда ты любил меня, жил ради меня, ждал от меня детей. Такого удара ты бы не выдержал.
Поэтому я пошла к Вадиму и сказала, что залетела от него. Он тоже ничего не помнил, что было между нами в ту ночь. Я думала, отбрыкиваться сейчас начнёт. А он наоборот обрадовался и предложил выйти за него замуж, так как всегда был в меня влюблён. И я согласилась. Не жить же матерью-одиночкой… А теперь подумай и реши, правильно ли я поступила.
Трудно сказать, что творилось со мной в эту минуту. Светкин рассказ разбередил душу, и теперь она металась то ли от ярости, то ли из жалости. Затем вспыхнула как порох, и жар, обжигая внутренности ударил в голову, выбив слезу. Я отвернулся, чтобы Светка этого не увидела, и сказал:
- Ты правильно сделала…
И пошёл. Ещё два поворота и внизу покажется автобаза. А за ней родительский дом. Надо кончать со всем этим. Я увеличил скорость. Но, услышав за спиной догоняющие шаги, пошёл тише. Когда Светка поравнялась, я не удержался и спросил:
- А как же письма? Они как амулет спасали меня от пуль и помогли выжить в том кошмаре. В них ты писала…
Голос дрогнул, и я замолчал, не договорив, чтобы не выдать захлестнувшие меня чувства.
- Что я в них писала – было правдой, - тихо проговорила Светка. – Я же любила тебя. Я и сейчас тебя люблю…
Ну вот, начинается… Неужели она надеется, что я брошу жену и детей, чтобы восстановить с ней то, что она разрушила? Я снова ускорил шаг. Светка не отставала.
- Я знала, что ты в Афгане, - продолжила она, и я с облегчением подумал, что она не собирается, как это было в детстве, взамен на своё признание «Я думала о тебе. А ты? Ты обо мне думал?» требовать ответа. - Догадалась. В нашей группе у одной девочки брат там был. Тоже писал, как всё хорошо и прекрасно. А потом похоронка пришла. Погиб под Аргуном при выполнении интернационального долга. Я знала, как ты ждёшь мои письма, как они важны для тебя. И поэтому продолжала их писать, даже когда вышла замуж. Я писала правду о своих чувствах к тебе. А о моём замужестве должны были сказать либо твои родители, либо мои…
Я остановился, и Светка, не ожидавшая такого, налетела на меня.
- Мне сказала об этом Катька… - мне больно было это вспоминать, но я продолжил, - и с таким удовольствием, словно всю жизнь об этом мечтала.
- Сестрёнка… - задумчиво произнесла Светка, глядя куда-то вдаль, потом повернулась ко мне. – Она ведь тоже тебя любила. Да. И одновременно ненавидела. За то, что ты выбрал меня, а не её.
- Вот дура-то! – не сдержавшись, буркнул я и вдруг неожиданно для себя спросил. – Кстати, а как она там? Замужем?
До сих пор не пойму, зачем мне это понадобилось знать. Может потому, что моя душа поверила ей, поняла и простила её. И теперь мы шли и разговаривали как знакомые попутчики, которым нужно было как-то скоротать длинный совместный путь.
- Была дважды. И оба раза неудачно. Один алкашом оказался, другой – до баб чужих охоч. Двое детей от разных отцов. Живёт с родителями. А ты? Да, - спохватилась вдруг она, - я слышала про дядю Колю. Соболезную.
- Спасибо.
Я посмотрел на Светку. Она глядела на меня, не сводя глаз, и ждала ответа. Я невольно улыбнулся. Она всегда так делала, насколько я помню. И с иронией ответил.
- Да про меня тебе, наверное, уже всё доложили. Я женат. У меня две дочи и сын Колька...
- Всё так, как ты и мечтал, - подытожила с грустью Светка.
- Ну, мечтал я немного о другом, - поправил я её, и душа моя болезненно встрепенулась, напомнив о незаслуженной обиде. Пока Светка не заметила навернувшиеся слёзы, я резко развернулся и зашагал. Не торопясь, чтобы она могла спокойно идти рядом и услышать меня. - Но я и этим вполне доволен. Я их всех очень люблю. Работаю механиком в нашей автобазе. Работа нравится. Ну а ты как?
- А я… Я почти пятнадцать лет прожила с человеком, которого не любила, но который был отцом моей дочери, и я его уважала. Свёкор продвигал его по партийной линии и довольно успешно. Если бы не Ельцин, мы бы, наверное, уже в Москве жили. Но когда он развалил страну и закрестил партию, Вадим сдулся. Все его друзья и товарищи тогда в бизнес подались, деньги стали делать, а он не смог. Не его это дело оказалось. Друзья поначалу пытались помогать, а потом бросили. Ну нет с него толку. Вадим стал выпивать. Пока свёкор был жив, он его сдерживал, устраивал на разные работы. Но тот нигде подолгу не задерживался из-за пристрастия к алкоголю. А когда свёкор помер от сердечной недостаточности, Вадим и вовсе запил. Мало того, что нигде не работал, так ещё руку стал на меня поднимать, когда я пыталась его образумить. Вот я и развелась. Продали нашу четырёхкомнатную квартиру, деньги поделили. Он остался там, а я переехала сюда и купила двушку в центре. Сейчас тоже иду к родителям. Попроведовать, помочь, если надо, и в баньку.
- В баньку?
Наверное, в этот момент вид у меня был слишком глупым, потому что Светка, глянув на меня, рассмеялась. Смех у неё был всё тем же, грудным, завораживающим и ласкающим слух. Помнится, чего я только не предпринимал, чтобы её рассмешить и послушать его. Н-да…
- Сегодня вообще-то суббота, - напомнила она.
Я работал день, ночь – два дня выходных, и поэтому субботы, воскресения и праздники мне были по фигу. Из-за этого я частенько путался в днях недели. И тут вспомнил, вчера Валерьян сказал, что завтра выходной, но начальство попросило его выйти на работу развозить уголь населению.
Когда начали спускаться к автобазе, Светка вдруг спросила:
- А почему не на машине? Не купили?
- Не успели. Егорка с Мишкой деньги наши прикарманили…
При воспоминании об этом я тяжело вздохнул. Ведь целых двенадцать тысяч было уже – хватило бы и на машину и на гараж.
- А отцовская?
- Она ещё до его болезни сломалась. А я вот всё никак сподобиться не могу. Да и старенькая она уже. Капитальный ремонт нужен. Картошку выкопаем, возьмусь, наверное.
Возле автобазовских ворот я Светку попридержал. Мимо нас пронеслась вахтовка, везущая рабочих с разреза. Затем мы пересекли площадку перед КПП и спустились к одноколейке.
- А чего одна? – решил я сменить тему, машинально подавая ей руку, чтобы помочь спуститься; спуск был крутым. – Доча-то где?
- Юля давно уже у бабушки. В обед ещё приехала, а я вот задержалась, - Светка охотно приняла помощь и, держась за руку, смело сбежала с горки. – Спасибо.
- Пожалуйста, - ответил я и выдернул руку, так как Светка, похоже, не собиралась её отпускать; чтобы сгладить эту неловкость, спросил:
- А чего она одна? Ты же тоже мечтала…
Прежде чем ответить, она призадумалась, словно решая, стоит сказать правду или нет. Судя по ответу, выбрала первый вариант.
- От тебя бы… - начала она и осеклась, заметив, как я недовольно поморщился, но не растерялась и поправилась.
- От любимого человека… - она стала переходить линию, - я бы родила и пятерых. Но от того, от которого залетела по-дурости, мне больше детей не хотелось.
Светка спустилась с железнодорожной насыпи, перешла дорогу, что шла вдоль линии к лесному складу, и остановилась на том месте, где тропинка раздваивалась. Одна вела прямиком на Красноярскую улицу. С этого места были видны наш гараж и огромная куча угля возле углярки, построенной рядом с гаражом. Вторая тянулась к зданию ВГСЧ и, обогнув его, выходила на улицу Ворошилова, ниже которой протянулась Нижнегорская.
- Ууу, - протянула вдруг она, улыбаясь, глядя в сторону моего дома, - сколько работы тебе привезли.
- Да уж, - бодро отозвался я, показывая этим, что для меня это пустяк.
Светка промолчала, не поддержав мой выпендрёж, а я не знал, что сказать ещё, и возникла пауза. И я понял, что сказала она про уголь только потому, что говорить больше было не о чем, и пришла пора расставаться, но ей этого не хотелось. Мне тоже. Не из-за желания возобновить старое, а просто стало жаль её, из-за глупости лишившую себя и меня совместного счастья. Молчание затянулось, и я почувствовал себя неловко. Не люблю такие моменты. Шагнув в сторону родительского дома, я взглядом пригласил Светку последовать за мной. Но она отрицательно помотала головой и кивнула в сторону ВГСЧ.
- Мне туда.
Это было что-то новое. Той дорогой мы ни разу не ходили. Я с недоумением воззрился на неё.
- Ты же знаешь, я всегда стеснялась твоей матери, - пояснила она. – А теперь мне просто перед ней стыдно. Вот и стараюсь избегать с ней встреч. Потому и хожу здесь, а не мимо вашего дома. Мне и перед тобой было стыдно. Но вот встретились, поговорили, я исповедовалась, и мне стало легче. А с Ниной Дмитриевной… - она опять отрицательно мотнула головой, словно отказала в чём-то кому-то и пошла. Потом спохватилась и, обернувшись на ходу, крикнула привычное: «Пока!» И ускорила шаг, наверное, желая как можно быстрее скрыться с моего поля зрения.
А я, глядя на удаляющуюся молодую красивую женщину, не чувствовал ни горечь от расставания, ни желания увидеться снова и поскорее, которые испытывал, стоя у калитки Светкиного дома и смотря, как она уходит. Просто одноклассник встретил одноклассницу, которую давно не видел. Он бы ещё столько же её не видел, но судьба не только их свела, но и направила по одной дороге в одну сторону. Пока вместе шли, поговорили за жизнь, чтобы скучно не было. А пришла пора – расстался без сожаления. Как говорится, встретились – не обрадовался, и распрощались – не заплакал. Это я про себя…
- Прощай! – спохватившись, крикнул я ей в след и пошёл своей дорогой, считая, что на этом всё закончилось.
Но разбивая кувалдой глыбы угля на более мелкие, я всё ещё переваривал встречу со Светкой, её рассказ. Случайно переспала… Можно ли осуждать её за это? Там, в Ленинграде, я ведь тоже мог переспать и совсем не случайно, а целенаправленно. И не сделал этого не из-за того, что хранил верность любимой. Если бы Ирка не курила, то без сомнения, в конце концов, я очутился бы с ней в одной кровати. И Вова, мой ангел-хранитель, вряд ли помешал бы этому. И если Светку осуждать, то получается, что мне можно, а ей нельзя. Как-то не по-честному…
Ещё раз обдумав эту ситуацию, я пришёл к выводу: беда не в том, что переспала, беда - впоследствии. На это моё второе «Я» ту же съехидничало: «А если бы она не забеременела, тогда что?» Это вопрос рассердил. «Тогда мы сейчас были бы женаты и имели кучу детей», - ответил я и со злостью опустил кувалду на угольный монолит…
Продолжение следует... (ежедневно в 15:00)
Автор: Александр БЕЛКА
Источник: https://litclubbs.ru/articles/45408-privet-svet-okonchanie.html
Содержание:
- Часть 51
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также:
