В конторе было тихо. Как я и предполагал, народ, в ожидании отъезда, собрался на площади перед диспетчерской. Выглянув из коридора, вдоль которого расположились цеха АРМ, в коридор АБК, я осмотрелся. Не хотелось, чтобы мою встречу с табельщицей кто-то увидел. Не хватало ещё всякого рода трёпа и подколов. Боялся не за себя, за девушку. Слева, в диспетчерской, было пусто. Справа в комнате отдыха, где обычно ярые доминошники забивали «козла», а шашисты сидели за шахматным столиком – тоже. Кабинет начальника и буфет закрыты. Дверь же табельной была приоткрыта. Словно её хозяйка сделала это специально, чтобы дать понять, что меня здесь ждут. Эта мысль, внезапно возникшая, тут же исчезла, но мне хотелось, чтобы так было на самом деле. Хотя в действительности наверняка всё было по-другому. Кто-то из водителей заходил к ней проверить свои выхода и, уходя, не закрыл дверь. А она, работая всего второй день, возможно, постеснялась стоять на площади вместе с водителями и слесарями, среди которых было немало молодых и холостых парней, чтобы не чувствовать себя неловко под их откровенными взглядами, а то и приставаний. Конечно, лучше выждать время в кабинете и выйти к дежурке за минуту до отъезда. Я бы на её месте поступил бы так.
Когда заглянул в кабинет, она сидела за рабочим столом и, подперев подбородок кулачком, о чём-то думала. Я сделал вдох, набираясь смелости, и решительно направился к ней. Услышав шаги, она обернулась. И как ни странно, не удивилась моему появлению, а отнеслась как к чему-то обычному. Как будто я обещал к ней зайти и вот пришёл. Но невольно появившаяся полуулыбка дала понять, что она этому рада. Может всё-таки первая версия была правильной? Эта мысль придала мне уверенности. Когда я остановился у стола, она подняла голову, словно подставляя губы для поцелуя. Я бы с удовольствием это сделал, но сдержался. Рано ещё. Вместо этого сказал, копируя Миронова из фильма «Обыкновенное чудо»:
- Я человек занятой, мне ухаживать некогда. Ты не будешь против, если я приглашу тебя сегодня в кино?
- В кино?
Она явно была ошеломлена, но не моим напором – это точно. Наверное, ожидала от меня нечто другое. Интересно, что?
- В «Россию», - уточнил я.
- А не опоздаем? Ты же до семи работаешь. Пока сменишься, пока…
- На последний сеанс-то? Успеем.
Она улыбнулась, совсем как Светка (вот чёрт, сравнил всё-таки) и сказала:
- Тогда я буду ждать тебя на Томском у киоска Союзпечати.
- Договорились!
Я обрадовался, что справился с поставленной самому себе задачей, и поспешил выйти, так как моя решительность заканчивалась. Потом я бы просто не знал, что говорить дальше, и получилось бы что попало. А так я ушёл - и всё в порядке.
Я едва дождался окончания смены. Меня охватил такой же мандраж, как в первом классе, когда я ждал окончания уроков, чтобы в первый раз проводить Светку до дома. Только тогда мне было семь лет, а сейчас я был взрослым дядей, многое познавшим, немало повидавшим и достаточно хлебнувшим. Но, несмотря на такую разницу, был так же возбуждён и нервозен. Ольга не возмутилась моему предложению, не ответила отказом. А, наоборот, с радостью согласилась. При этом даже не поинтересовалась, на какой фильм её приглашают. Значит, без разницы. Отсюда следует, что я ей тоже приглянулся. Естественно, этим надо обязательно воспользоваться. И я непременно это сделаю, если решительности хватит.
Как сдал смену и не помню даже. А чтобы не терять время от борща пришлось отказаться. Съел бутерброд на ходу, пока одевался.
- Сашка, ты это куда? – поинтересовалась Танюха, завидев, что я одеваю парадно-выходной костюм, который не одевал с тех пор, как устраивался на работу на машзавод.
Ей было пятнадцать, перешла в девятый класс, но вопросы по-прежнему задавала детские. Никогда не любил, когда ко мне лезли с расспросами «Куда?», «Зачем?» и так далее. Но сейчас у меня было отличное настроение, такое же, как тогда, когда, вернувшись домой, сообщил родителям, что провожал Светку, и ответил:
- В кино!
- Один, что ли? – продолжала доставать сестра.
- С пацанами!
И, обувшись, выскочил из дома. До Томского, чтобы не опоздать, пришлось бежать. В армии такой забег я делал влёгкую. Но сытая и размеренная гражданская жизнь дала о себе знать. Когда добрался до переезда, то с неудовольствием констатировал, что запыхался.
Ольгу увидел ещё издалека. Она была в другом платье, более нарядном. Невысокая, стройная. Лёгкий макияж делал её неотразимой. До начала сеанса оставалось пятнадцать минут, но ведь надо было ещё дойти до кинотеатра и купить билеты. Без спешки всё равно не обойтись.
- Замечательно выглядишь! - искренне заметил я и взял её под руку. – Идём скорее. Нам ещё билеты…
Тут она выдернула руку, и я заткнулся, оторопев от её реакции. «Что - такая недотрога?» – мелькнуло в голове, и досада царапнула сердце. Увидев мою скисшую физиономию, Ольга довольно улыбнулась
- Вот так надо, - мягко сказала она и взяла меня под руку. – Идём. И так опаздываем.
Дежавю. Точно такой же фокус не раз проделывала со мной Светка. Это просто совпадение, или все девушки такой приём используют? Торопливо шагая, я ругался про себя, недовольный тем, что уже несколько раз вспомнил Светку. Это «не есть совсем хорошо». Как бы имена потом не перепутать.
- Ты обиделся, Саш? – этот вопрос вернул меня к действительности.
Я пригласил девушку на свидание и, вместо того, чтобы её развлекать, играю в молчанку.
- Нет, - я стал лихорадочно соображать, что же сказать такое, чтобы не обидеть, что-нибудь нейтральное, и выдал. - Просто неожиданно.
- Тогда чего молчишь? – игриво спросила она, заглядывая в глаза.
- Так торопимся же, - подхватил я её тон, – а на бегу разговаривать вредно. Вот если бы прохаживались просто так, вот тогда да… А сейчас, главное, не опоздать. Или нет?
- Всё правильно, - успокоила она, и мы ускорились.
Кинотеатр был полон. Это сейчас они пустуют. В наставшее компьютерно-телефонное время молодёжь, вместо того, чтобы посещать такие вот зрелищные места, пообщаться со сверстниками, знакомыми, друзьями, с любимыми, наконец, предпочитают пялиться в гаджеты, а потом по ним же делиться впечатлениями. При этом не видят ни выражение глаз собеседников, ни мимику их лиц, жестов, не слышат интонацию голоса, смех. Только читают тексты, написанные ужасно безграмотно и с нарушением пунктуации. Мне их жаль. Но они не виноваты, что они такими выросли. Такими их сделала реальная действительность, безжалостная и равнодушная.
Очередь была большая, хотя до начала фильма оставалось всего каких-то пять минут. Наверное, все, словно договорившись, пришли, как и мы, в последний момент и теперь молча, про себя, поторапливали нерадивого кассира, чтобы успеть на сеанс. Я узнал, кто последний за билетами, и встал за пожилой парой. Эти ребята, недовольно думал я, глядя им в спину, могли бы и днём сходить. Так нет же, тоже романтического вечера захотелось.
Ольга стояла рядом, не отпуская моей руки, и, таинственно улыбаясь, наблюдала, как я в нетерпении переминаюсь с ноги на ноги. Не знаю, чему она радовалась, но понял так: ей было всё равно - успеем мы или нет, главное, быть со мной. Это, конечно, хорошо, даже замечательно, но попасть в кинозал тоже хотелось. По этой причине я каждую секунду поглядывал на часы, словно это поможет быстрее очутиться у кассы. За две минуты очередь продвинулась всего на три человека. Осталось ещё с десяток. Я прикинул, что с такой скоростью обслуживания, мы наверняка опоздаем на киножурнал. Но это было не смертельно. Лишь бы билетов хватило. А не достанется – тогда прогуляемся по городу…
Народ опять продвинулся, и я собрался было сделать шаг, как Ольга стала вытягивать меня из очереди.
- Ты чего? – удивился я.
- Пойдём, - позвала она, продолжая меня ненавязчиво тянуть.
- Куда?
Её улыбка стала шире. Глаза лукаво заблестели.
- Идём, - повторила она и, не выдержав, объяснила, - я уже купила билеты. Заранее.
То ли она догадалась, какой вопрос после этого у меня возник, то ли прочитала его по моему лицу, только, подавая билеты билетёрше, худой бабульке со строгой физиономией, весело сказала:
- Не могла же я отказать себе в удовольствии, сходить в кино с механиком.
Бабуля подозрительно посмотрела на меня поверх очков. Я узнал её. По бородавке на верхней скуле. Это была та самая хранительница нравственности, которая когда-то спросила нас со Светкой: «А не рановато ли вам ещё брать билеты на последний ряд?» Похоже, она тоже меня вспомнила. По скривившейся гримасе, я понял, что она мной недовольна. Мол, с одной погулял, теперь другую охмыряет. Но мне было фиолетово до её умозаключений. И, когда она, оторвав корешки, протянула билеты моей спутнице, перехватил их, и повёл Ольгу в холл.
- А зачем же мы тогда в очереди толкались? – поинтересовался я, демонстративно отвернувшись от бабульки.
- Хотела потомить тебя немного, - Ольга явно со мной заигрывала, - так сказать, подготовить тебя.
- Подготовить? – я опешил. – К чему?
Прозвенел третий, последний звонок. Мы поспешили в зал, и вопрос остался без ответа.
Места наши находились в центре последнего ряда.
- Я правильно сделала? – поинтересовалась она, усаживаясь рядом со мной.
- Прямо мысли мои прочитала.
Не успела она сесть, как в зале стал тухнуть свет. Только он погас, я нежно обнял её и притянул к себе. Я ожидал сопротивления. Мол, чего это так быстро, наглец, хам и тому подобное. Но она охотно прижалась ко мне, и я почувствовал на губах прикосновение влажных губ…
Кто не верит в любовь с первого взгляда, тот не верит в чудеса. А они бывают. И то, и другое. Не всегда и не со всеми, но бывают. Там, на Небесах, видимо, порешали, что я уже достаточно хлебнул горя и ниспослали мне Ольгу, добрую, отзывчивую, способную по выражению лица, интонации голоса угадать моё настроение. И я благодарен им за это.
Через три месяца мы поженились.
А когда появляется новый смысл жизни, когда приходит желание жить для кого-то, то прошлое забывается ещё быстрее. Через девять месяцев у нас родился первенец. Дочка. Затем вторая. Спустя ещё два года появился наследник, которого в честь моего отца назвали Колькой. Жизнь захватывала всё сильнее, решительно запихивая Афган и обиду на Светку в самые глухие закоулки моей памяти.
А тут ещё произошли один за другим неприятные события. Из-за предательства партийных боссов развалилась страна, а на троне объявился президент-алкаш. А как в возникшем бардаке можно навести порядок в пьяном угаре? Отовсюду повылазили подонки разной масти, и начался бандитский беспредел. Тогда было не до жиру. Выжить бы и при этом остаться человеком, чтобы себя уважать, и детей воспитать такими же.
Вдобавок к этому, в начале девяностых, мне приснился странный сон. Не понятно от чего у меня вдруг стали выпадать зубы. Передние, коренные – все. Без всякой боли, зато с кровью. Её было много, густой и вязкой. Я даже проснулся, думал, что на самом деле – так реально всё это происходило. Было ещё рано, хотя сквозь задёрнутые шторы настойчиво пробивался рассвет. Выходной день. Спи да спи себе, но я уже не мог сомкнуть глаз, пережёвывая этот странный сон. Он долго не давал мне покоя, но потом всё-таки как-то само собой забылся.
Всплыл он неожиданно, когда к родителям в гости приехала Татьяна со своим семейством. Она уже лет пять была замужем и ждала второго ребёнка. Жили они на Алтае, откуда был родом её муж. После праздничного ужина, устроенного в честь их приезда, мы с сестрой сидели на ступеньках крыльца родительского дома и о чём-то беседовали, когда я вдруг вспомнил об этом непонятном сне. Конечно, я рассказал о нём.
- Раз зубы выпадают – это к смерти, - уверенно заявила та, не задумываясь, будто была профессиональным толкователем снов. – Кровь – это значит, будут умирать кровные, то есть родня. А то, что много зубов - это плохо.
Она оказалась права. Месяцев через семь, в феврале девяносто четвёртого умер мой лёлька дядя Вася. Летом после длительной болезни тихо отошёл в иной мир Дмитриваныч. Через год умер тесть.
Как-то, будучи на смене, я зашёл к нему в токарку, поинтересоваться, как они там с тёщей поживают. На вопрос «Как дела?» он вдруг пожаловался на боль в груди. По ночам она усиливалась настолько, что не давала спать.
- Воспаление лёгких? – предположил я.
- Да нет, вроде нормально дышу, не задыхаюсь, - ответил тот. – Сам так поначалу подумал.
- А чего тут думать? Иди в больницу, да и всё, - оптимистически посоветовал я.
И он пошёл. Обнаружили рак печени четвёртой степени. Сказали два месяца жить осталось. До сих пор не пойму, причём тут боль в грудной клетке? Да и какой рак? Не замечал, чтобы Фёдорыч увлекался, да ещё через чур, зелёным змием. Употреблял – да, но как все. Я знавал и таких, которые могли неделями беспробудно пить – и хоть бы хны.
В начале января девяносто шестого отдал богу душу шурин, старший брат Ольги. Вот он-то был любитель выпить. Как запил на Новый год так и успокоился только тогда, когда сердце не выдержало и остановилось.
Не успели от этих похорон отойти, как в конце марта умер отец. Заболело горло, стало трудно глотать. Ну что тут такого? Обычное дело. Он продолжал работать, пытаясь вылечить ангину испытанными народными средствами. Пока совсем туго не стало. Пошёл в поликлинику, и его положили в стационар. Неделю эскулапы лечили эту ангину, а потом, как в том анекдоте про Зоркого Сокола, который на третий день всё-таки разглядел, что четвёртой стены в сарае нет, констатировали, что у него, оказывается, флегмона. Срочно сделали операцию, которая, по словам тех же врачей, прошла успешно. Но у отца бы диабет. Он не колол инсулин, - пил таблетки, но всё равно, диабет есть диабет. Ко времени операции сахар подскочил, и это сыграло решающую роль. По дороге в реанимационную палату отец впал в кому. Спустя две недели его не стало…
Через год после смерти сына в девяносто седьмом умерла тёща. Тоже благодаря разгильдяйству и равнодушию врачей. У неё начались головные боли. Она терпела, сколько могла, а когда стало невмоготу, Ольга вызвала «Скорую». Она как раз после работы зашла к матери навестить, а тут такое. Пока прибежала из магазина, откуда звонила в больницу, «Скорая» уже приехала. Тёще поставили какой-то укол, отчего ей стало легче, и увезли в больницу. Ольга поехала вместе с ней. И только там спохватилась, что впопыхах забыла о деньгах. Поначалу тёщу не хотели принимать из-за этого, но, видя, что ей опять становится хуже, положили. Когда мы утром привезли деньги, оказалось, что они уже не нужны. Соседки по палате сказали, что она кричала и стонала всю ночь, а под утро затихла. Врач не подошёл к ней ни разу, даже в палату не заглядывал. Он появился перед сдачей смены и констатировал её смерть. Как после этого назвать этих… которые в белых халатах и которые давали клятву Гиппократа?
В девяносто восьмом не стало болтушки-хохотушки тётки Люси. Встала однажды утром, начала заправлять кровать и упала без сознания. Инсульт. Через неделю мы её похоронили…
На этом злополучие кончилось. Вот и не верь после этого снам…
Автор: Александр БЕЛКА
Источник: https://litclubbs.ru/articles/45290-privet-svet-75.html
Содержание:
- Часть 51
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: