ВСТУПЛЕНИЕ
Солнечный летний денёк, двенадцать часов – самый разгар жары. Сижу на краю скамейки в скверике и, прячась от палящего солнца в тени берёзы, думаю о том, чтобы я сделал для жителей родного города, будь у меня много-премного денег. Бестолковое занятие, разумеется, но надо же чем-то себя занять, чтобы скоротать вынужденное ожидание.
Остальную часть скамейки занимают две старушки. Они что-то вяжут и, ловко работая спицами, оживлённо беседуют. Изредка отрываются от дела, чтобы построжиться на пробегающих мимо внуков, скорее, даже правнуков, и снова возвращаются к беседе и вязанию. Внимания на меня они не обращают. Я на них, в общем-то, тоже, и потому над нами витает атмосфера мирной идиллии.
Посреди скверика возвышается памятник Владимиру Ильичу Ленину, вождю мирового пролетариата, с разбитой перед ним огромной прямоугольной клумбой. Вокруг них по периметру проложены асфальтовые дорожки и расставлены скамейки чугунного литья, скреплённые толстыми, выкрашенные в разные весёлые цвета, брусками. И почти все они забиты мамами и папами, бабушками и дедушками, терпеливо ожидающими, когда же их шаловливая малышня, орущая и бегающая по всему скверику, наконец-то наиграется, устанет и запросится домой. Где-то среди них бегают и мои шалопаи.
Невольно подслушивая разговор соседок, которые довольно-таки громко - наверное, обе были тугоухими, - и не очень-то лестно отзывались о зятьях своих то ли дочек, то ли внучек, и, продолжая мечтать, изредка пробегаю глазами по сидящим на скамейках людям и неожиданно натыкаюсь на неё. Она сидит напротив меня через клумбу и, небрежно закинув ногу на ногу, читает книгу.
Краем глаза я видел, как она пришла сюда с молодой парой и шустрой девчушкой лет пяти, мельком глянула вокруг и села на скамейку напротив. Молодые расположились рядом, а ребёнок тут же побежал играть к своим сверстникам. В общем, ничего необычного. Ну, и как-то на этом мой беглый интерес к ним ограничился. А чего углубляться? Очередная семейка с бабушкой и дочкой пришла в скверик отдохнуть. Вот и всё.
Витая в несбыточных мечтах, я не заметил, как парочка с ребёнком ушли. А вот теперь, увидев, что она осталась одна, решаюсь от нечего делать присмотреться к ней. Вдруг знакомая какая. А если повезёт, и окажется, что очень даже хорошая знакомая, так ведь можно тогда провести время куда как интереснее, поболтать, посмеяться.
Зря я это затеял. Оказалось, что она не просто очень хорошая знакомая, а очень, очень и очень хорошая знакомая.
Только на неё взглянул, как у меня моментально что-то оборвалось в груди, сердце бешено заколотилось, а потом вдруг сбилось с ритма и заработало с перебоями. Пугаюсь не на шутку: не загнуться бы. Быстро делаю несколько глубоких вдохов и массирую грудь. Затем успокаиваюсь и прислушиваюсь к себе. Сердцебиение, вроде бы, восстановилось. Слава Богу, а то уже подумал, что мне хана.
Узнаю её сразу, едва приглядевшись. Казалось, время нисколько не изменило её. Белобрысые волосы, теперь, правда, обесцвеченные, наверное, чтобы спрятать седину, уложены в знакомую причёску, те же брови с красивым изгибом, выщипанные на концах, то же красивое с правильными чертами лицо. Даже фигура осталась та же – разве что раздалась немного. Так ведь зрелая женщина всё-таки. Очки в тонкой позолоченной оправе не давали мне возможности разглядеть её глаза. Хотя вряд ли я смог бы их рассмотреть с такого расстояния.
Это была она. Первая любовь, первое счастье, первая обида и первое горе.
Она не заметила моих треволнений и манипуляций с грудной клеткой, и я, облегчённо вздохнув, быстренько отвожу взгляд. В голове сразу зароились мысли: что делать, как поступить в такой ситуации – подойти к ней или сделать вид, что не узнал её? Пока соображаю, ловлю себя на том, что время от времени украдкой поглядываю в её сторону.
А она по-прежнему продолжает увлечённо читать, лёгким движением перекидывая страницы. Иногда вскидывает голову, обеспокоенно высматривая кого-то вокруг и, видно, увидев это «кого-то», успокаивалась и снова возвращалась к книге. Похоже, шустрая девчушка осталась с ней, и теперь она за ней приглядывала. Судя по тому, что её взгляд ни разу не остановился на мне, она просто не удостоила меня своим вниманием. А если и удостоила исподволь, так, что я не замечал, то не узнала. А если узнала, то сделала вид, что нет. В любом случае, согласитесь, трудно не заметить человека, сидящего в семи метрах напротив тебя.
Давно забытая обида ярким костром вспыхивает во мне и начинает жечь изнутри. С чего бы это? Ведь столько времени прошло, и я думал, что всё давным-давно забыто. Оказывается - нет. Она меня не узнала или, скорее всего, не захотела узнавать. Ну, что ж, тогда я тоже не узнал тебя, дорогая. Вот так и будем сидеть друг против друга и делать вид, что заняты своими делами. Правильно, зачем ворошить прошлое? Нужно жить настоящим… Хотя, если бы она меня окликнула, то я, наверное, с удовольствием пересел бы к ней. А так… Она меня не замечает, а я к ней: «Привет, Свет!» - да никогда! Так обида пересилила, и я даже не пошевелился, чтобы пойти на контакт. Возвращаюсь к своим мыслям и пытаюсь вспомнить, на чём остановился. Но глаза всё равно нет-нет да и глянут в её сторону помимо моей воли, а в голове набатом прозвучит: «Светка»...
1
Первое сентября: первый раз в первый класс. Сколько раз за свою жизнь я слышал эту, ставшую избитой, фразу. Но тогда, давным-давно, этот день был для меня настоящим праздником.
Утром, как всегда, мать разбудила нас с братом и сказала, что пора собираться в школу. Раньше это относилось только к Серёге, а теперь коснулось и меня. Сегодня я стану учеником, и от осознания этого меня просто распирало от гордости: я наконец-то буду учиться!
Пока братела потягивался и протирал глаза, я умылся, попил чай с хлебом и колбасой и стал одеваться. Отутюженная белая рубашка с накрахмаленным воротничком, чёрный костюм, чёрные туфли – всё новое, купленное специально для этого случая.
Серёга был старше меня на три года, и потому снисходительно ухмылялся, наблюдая, как я, не скрывая волнения, старательно застегиваю пуговицы и завязываю шнурки.
Затем мать дала нам по букету цветов, которые мы должны были вручить своим учителям, и мы отправились в школу.
Отец не пошёл с нами. Он был в ночную смену, на ремонте, и прибежал с работы чумазый в грязной спецовке, благо работа была рядом, за забором, чтобы поздравить нас с первым сентября. Брателе, круглому отличнику, он пожал как взрослому руку и пожелал «так держать». А мне напоследок потрепал чуб и сказал с надеждой:
- Ну, Шурец, не подкачай.
- Не подкачаю! – радостно сияя, заверил я и, взяв мать за руку, вприпрыжку зашагал рядом с ней.
- Не балуйся, сынок, - тут же приструнила она меня. – Ты уже не маленький. Теперь ты ученик. А ученик должен быть дисциплинированным.
Это на меня подействовало. Ещё бы, я же теперь первоклассник, а не шалопай детсадовский! Я сразу перестал скакать и перешёл на шаг.
Начальная школа номер три. Как-то мне везёт на тройки. Ясли номер три, детсад номер три, теперь вот школа – тоже номер три. Когда я сообщил об этом матери, она улыбнулась и сказала:
- Главное, чтобы цифра три не стала твоей любимой оценкой. А на остальное не обращай внимания.
Утро было тёплым, да и день обещал быть солнечным, и поэтому нас всех выстроили на торжественной линейке перед школой. Девчонки в белых бантах, коричневых платьях и белоснежных фартуках. Мальчишки – в белых рубашках и чёрных костюмах. Родители – счастливые и разодетые так, будто это у них сегодня праздник. Учителя – нарядные, радостные и в то же время взволнованные торжественностью момента. Господи, сколько же сил, терпения и выдержки им придётся приложить за этот учебный год, чтобы втемяшить в наши бестолковые головы вечное, светлое, доброе!
А цветы! Их было так много, что казалось, вся площадка заполнена ими, словно это была не школьная линейка, а цветочный рынок. Красные, розовые, желтые, белые… Тогда я не знал, как они называются, даже те, которые сам стискивал в потной ладошке, но они все мне нравились. Это сейчас, напрягая память, я могу их назвать: гладиолусы, каллы, гвоздики, хризантемы, розы… Точно, и розы тоже там были. У Ольги Балякаевой, которая стояла рядом со мной. Это я на всю жизнь запомнил.
Когда директор школы закончила нас поздравлять, все захлопали. И мы с Ольгой тоже. Та, бедняжка, так старалась, что хлестнула своим букетом меня, и шипы укололи мне кисть. Не больно, правда, я даже не закричал - скривился только немного и всё. Так что Ольга и не заметила это…
Наконец-то закончили свои назидательные речи наши шефы - директор угольного разреза и председатель профкома, - потом учителя, и наступил кульминационный момент. Старшеклассник из четвёртого «А» подхватил самую маленькую первоклашку и посадил себе на плечо. Подскочившая к ним пионервожатая в синей плиссированной юбке, белой рубашке, перехваченной на шее красным пионерским галстуком, и синей пилотке вручила ей колокольчик. И та, гордая оказанным доверием, подняла его над головой и с силой стала им размахивать. Послышался звон, хорошо знакомый всем школьникам.
Звонок на урок. Пора учиться. Зинаида Андреевна, наша учительница, ещё перед построением на линейку забрала нас у родителей, тщательно сверяясь со списком, и заботливо сгруппировала вокруг себя. И когда прозвучала команда разойтись по классам, она схватила двоих, стоявших рядом с ней, за руки и, распорядившись зычным голосом: «Дети, идите за мной и не отставайте», повела нас в школу, как гусыня свой выводок.
В школе нас ждал облом. Технички забыли отпереть замки в первых классах. Пока учителя суетились в поисках техничек и ключей, мы столпились в коридоре перед своим классом, на дверях которого висела табличка: «1 Б». Свой класс я знал больше, чем наполовину, потому что он в основном состоял из тех, с кем я когда-то ходил в детский сад. Поэтому скучно мне не было.
Мы стояли с Серёгой Хохлиным около окна и вспоминали детсадовское прошлое, как вдруг кто-то сходу налетел на меня и чуть не сбил с ног. Я едва не упал. И то спасибо Серёге, не растерялся, успел меня поддержать. Конечно, я оглянулся, чтобы посмотреть на наглеца, и увидел незнакомую девчонку, раскрасневшуюся от бега. Видно, убегала от кого-то, да так рьяно, что меня не заметила. Вот корова слепая!
- Ты чего толкаешься? – накинулся я на неё.
- А ты чего стоишь, где попало? – ответила та с вызовом, без всякой тени раскаяния.
- Сама ты «где попало»! – парировал я. – Смотреть надо, куда бежишь.
- Сам смотри, где стоишь! – фыркнула та, поправляя чёлку.
Девчонка нарывалась на грубость. Ну, что ж, пожалуйста.
- Ещё раз толкнёшь, в лоб получишь! – предупредил я её.
- Свой побереги!
За такое хамство я хотел было сразу ей по лбу заехать, но тут ко мне подошла моя мать и, взяв за руку, отвела в сторонку.
- Сынок, нельзя обижать девочек, - назидательно сказала она мне. – Запомни это.
- А чего она? – насупившись, буркнул я в ответ.
Не люблю несправедливость. Она меня толкнула, а я, оказывается, ещё и виноват. Это же не честно!
В это время прибежала запыхавшаяся Зинаида Андреевна и открыла замок.
- Дети, все в класс! – скомандовала она, и орава первоклашек, толкаясь, хлынула к дверям.
Мать подвела меня к ней.
- Ты уж построже с ним, Зинаида Андреевна, - попросила она, передавая меня ей, - а то он у меня вертлявый.
- Не беспокойся, голубушка, - заверила та, - у меня он будет как шёлковый. Ну, чего стоишь, ученик? - улыбаясь, обратилась она ко мне. – Заходи, не бойся. Но помни, у меня есть хорошая указка. Как только начнёшь шкодничать, я тебя сразу ею огрею. Понял?
Я вопросительно посмотрел на мать. Она говорила, что Зинаида Андреевна очень хорошая и очень добрая училка. А тут что получается?
- Не балуйся, сынок, и будь внимательным, - сказала она мне напоследок и пошла к своему второму «А».
Продолжение:
Автор: Александр БЕЛКА
Источник: https://litclubbs.ru/articles/42879-privet-svet-1.html
Содержание:
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: