Мискина ест картошку , когда есть силы ее донести до дома. Она такая немощная, что только два кила способна принести в тонких ручках с обвислой кожей . Так гордится своей телой, что забывает фотошопиться.
Но не такую, как мы. Отварная молодая со сливочным маслом и укропом. Рассыпчатая, разваристая, ее сливаешь от воды, а она так пахнет.
А к ней можно котлет нажарить или стейков. Можно шашлык или курицу с хрустящей корочкой. Можно баранинку на косточке или свиную отбивную. Можно куриную грудку отбить и в панировке зажарить до хруста. А еще салат из свежих овощей.
Представьте, горит мангал, собрались друзья или родственники, дети, внуки. Аромат мяса сшибает с ног, весело и радостно. Шашлык дозревает, картошка поспевает, ви@нишко разлито, весело !
Но Мискина не идет легким путем, зачем ей так, когда можно не так. Можно взять престарелую картоху и запечь ее до черноты. А потом грызть пригоревшую с вилки, вгрызаясь всеми, отчищенными содой зубьями.
А еще можно борщ хлебать из алюминиевой кастрюли, предварительно добавив сметанки. Ей тарелка не нужна, она привычная поедать на коленках, обтянутых сеточкой колготной, на мохнатом покрывале.
Где друзья? Где родственники? А нет никого. Она одна, грызет на камеру, обливаясь слезами.
А если честно, то все давно надоело. Унылая еда. Унылые танцы. Унылые показы мод. Унылые рассказы из прошлого, про бывших. Ах, не не поняли и не оценили. Она в домашних тапках позирует на балконе. В тот момент поняла, что все не так, как ей хотелось. Платье с распродажи, грусть и печаль. Не осуществимые надежды. Хотелось денег и свободы, получилось без денег и у плиты в перемешку со стиралкой. Чайник и тот живет отдельной жизнью. Телевизор работает когда захочет. И только одинокий унитаз с особыми функциями верен ей. Сдружились, ой сдружились. Не может забыть.
