Когда я выбирала тему для дипломов, всех хороших художниц уже расхватали. Фрида Кало, Мария Башкирцева, Клара Петерс... Даже про малоизвестных дам, отметившихся на паре выставок, кто-то уже писал. Пришлось долго копаться в альбомах и каталогах, и наконец в одном музее я нашла её. Алина Винерская, в девичестве Морова. Меня познакомил с ней маленький музей наивного искусства, в который я зашла скорее от отчаяния. Мне нравилось бродить по залам — почти всегда пустым — рассматривать картины, которые мои одногруппники могли поднять на смех. И там мы познакомились. Это даже было сложно назвать экспозицией: три картины в одном зале. Их объединяла тема праздника: Винерская изобразила Масленицу, Иван Купала и Троицу. Эти картины хотелось рассматривать с лупой, так много художница в них втиснула. Для диплома, конечно, пришлось подобрать иное слово. Но в день нашей встречи я подумала именно так. Втиснула. Впихнула. Я бы не удивилась, насчитав на каждой картине по сотне персонажей — на деле их оказалось не меньше восьмидесяти. Десятки домов, реки, мосты... И всё это — на не слишком большом холсте. Из музея я вышла с чувством, что нашла сокровище. Той же ночью я набросала план диплома. Анализ деталей, историческая справка, связь картин и, если повезёт, исследование жизни художницы. Мне удалось найти статью о ней в одном из справочников по русскому наиву. Винерская всю жизнь провела в небольшом городке на Урале. Всего сутки на поезде — чего не сделаешь ради диплома? Но пока руководитель не одобрил мой план — он, должно быть, затерялся среди других писем в почте — я изучала Винерскую в музее. По студенческому меня пускали бесплатно; смотрительницы угощали чаем с печеньками и даже позволяли оставаться в зале в одиночестве. Мне нравилось сидеть там, склонившись над ноутбуком, и набрасывать главы, переходя от первой к третьей, а от пятой назад к первой. Этот хаос мог бы понравится Винерской. Её работы сами были хаосом, весёлым и ярким. Девушка, которая стащила чучело Масленицы и бежит с ним к краю картины. Рыбак, болтающий с русалкой, не замечая, что водяной вот-вот перехватит его улов. Кот, уснувший на стопке свежевыпеченных блинов. Я старалась записывать всё как можно точнее. И всё равно: где-то ошибалась. Например, чучело Масленицы было на месте, а та женщина в синем платье только подбиралась к нему. Рыбака на озере вообще не было, а русалка и водяной пировали рыбьими головами. Ну а кот нашёлся под столом — там горели его зелёные глаза. Я записала всё снова. Выпила зелёного чаю, чтобы успокоить нервы. Написала научнику, съездила домой, выспалась и вернулась в музей. Всё опять было не так. Рыбак вернулся и болтал с водяным, а русалка грелась на солнышке, не обращая на них внимания. Женщина с чучелом уже убежала, с трудом я нашла её на заднем плане картины. Зато кот снова сидел на блинах и взирал на меня с насмешкой — иначе и не скажешь. Я сняла очки. Помотала головой. Русалка скользнула в воду. Кот закрыл глаза, показывая, как я ему надоела. На телефон пришло сообщение. Пришлось поднять его, держа между собой и картиной — я боялась, что она исчезнет со стены музея вместе с котом, Масленицей и остальными. Научник одобрил план моей работы. Но я уже не знала, смогу ли с ней справиться. 31/366.
Одна из историй, которые я пишу каждый день - для писательской практики и создания контента.
Соцсети с моими текстами - если вам интересно~.
