Степновские новости Глаше подробно пересказала соседка, Агафья:
-После страха-то – того, что случился в храме, когда Захар с Дашкою венчались… – Захар на шахту подался. Туда, где под землёю горюч-камень рубят. Рассудили бабы так, что Дашке и вековать в девках придётся: кто ж её замуж-то возьмёт – после того, как на ней прямо на венчании фата шёлковая обуглилась… да платье подвенечное вдруг пламенем взялось… Кто его знает, отчего это!.. А потом – как её, Дашку-то, замуж брать, ежели она – просватанная невеста… и уже под венцом-то стояла!.. Дарья – со страху ли… Либо оттого, что норовиста больно, – заартачилась, было… Взбрыкнула козою: не пойду, мол, замуж за Захара! И у Анисии Карповны ума – ничуть не больше, чем у девки: тоже дала Захару от ворот поворот. Будто он повинен в том, что подол Дарьиного платья огнём взялся!.. Захар и ушёл из Степновского-то – в шахтёры. Тут Дарья с матерью и опомнились. Должно быть, – ещё большего страху набрались, нежели в церкви, когда платье горело: в девках вековать – кому охота!.. А Захар на Святки приехал – родителей проведать. Ну, и стрелись (южнорусское – встретились) они с Дашкою в Криничной балке, где парни с девками на санях катаются. Сговорились, видно. Так теперь Тимофей Пахомович со своею ненаглядною Анисией Карповною воспротивились венчанию: дескать, не отпустим Дарью на шахту. А Захару с Дашкою, видно, не сильно и надо было их позволенье… Забрал Дашку Захар на «Парамоновскую» – там и обвенчались.
Глафира молча… как-то безучастно, слушала соседкин рассказ. Агафья покачала головою:
-Сказывали бабы степновские, Глашка… Сказывали, что твоих рук это дело – с огнём-то: мол, ездил к тебе Захар… Вот и не захотела ты отдать его Дашке.
-Пусть говорят, коли им хочется, – равнодушно пожала плечами Глафира.
Агафья показала глазами на Глафирин живот:
- Что ж, Глашка… Выходит, как ягодку сладкую – так вдвоём собирали… А полынь горькая одной тебе досталась?.. Как же будешь – одна, с дитём… без Захара?..
Глафира усмехнулась:
- Без Захара?..
-Так дитё ж – Захарово!
Что-то не припомню я, Агафья, – чтоб ты свечку-то держала…
Агафья обескураженно захлопала глазами… Глафира сочувственно полюбопытствовала:
- У тебя каша тыквенная не подгорит?.. То-то Митрофан твой обрадуется, когда ему снова подгоревшую кашу есть придётся!
Агафья взвилась, вылетела за дверь…
Глафира опустила ладонь на живот. Прикрыла глаза:
-Захарушка!.. Женился, значит… Ну, и не надобно тебе знать… – про то, что всё равно ты со мною остался… Не потревожу я – ни тебя, ни жену твою… Любовь вашу не потревожу. А сына Дарья тебе родит.
… За долгую смену в шахте Захар изводился: Дарью приходилось оставлять одну…
Порою захлёстывало отчаяние: увёз её из дому… от родителей, от братьев – в чужую хату, к чужим людям…
А Дарья справлялась.
О доме, казалось, не вспоминала, – будто уже давно жила в низенькой Евдокииной хате. В отведенной им комнатёнке выбелила мелом стены, дочиста выскоблила и вымыла с песком полы. И оконце маленькое вымыла – даже посветлело в комнате. Евдокия Ермолаевна дивилась: молода жена у шахтёра… а борщ сварит – не всякой хозяйке и постарше такой удаётся. И хлеб у Дашутки получается мягким да высоким, с золотисто-румяною корочкой. Ещё и шахтёрские штаны с косоворотками успевает выстирать.
Как-то Евдокия Ермолаевна улыбнулась Захару:
- Поди, все окрестные посёлки обошёл, шахтёр, – допрежь такую девку-то в жёны нашёл?
Дашутка на секунду прижалась к Захарову плечу, а он серьёзно ответил:
-Такая, Евдокия Ермолаевна, одна-единственная была – у нас, в Степновском.
Дивило Евдокию и другое: всякая работа ладится в Дарьиных руках – так лишь мамаюшка рОдная научит… А уж и зима миновала… И Степновский от «Парамоновской» – не за тридевять земель… А маманюшка рОдная так ни разу и не приехала дочушку-то проведать… Захаровы родители приезжали один раз. И то: столь сдержанными были, – ровно и не рады такой невестке…
В исходе мая на «Парамоновскую» приехали питерские рудознатцы (в старину рудознатцами называли геологов). Десятник Никон Ерофеевич распорядился:
-Ты, Захар Иванович, знаю, из здешних. Ступай с мужиками-рудознатцами за южный склон, до Вознесенки: им надобно исследовать балку и берег, – чтоб знать, где новую шахту строить.
Захар кивнул: бывало, ещё мальчишками ездили верхом в Вознесенскую балку, видели, как местами прямо на поверхность выходят угольные жилы.
Захар с рудознатцами отправились в Вознесенскую балку, а к Дарье явилась гостья.
Катерине, сестре двоюродной, Даша обрадовалась до слёз. Не знала, куда усадить, чем угостить Катюшку…
Катерина с любопытством оглядела комнатёшку, не скрыла насмешку в глазах:
- После хором-то батюшкиных – поди, скучновато, Дарья Тимофеевна?
- Мы с Захаром привыкли, Катя. А Захар уж и свою хату строит – я покажу тебе.Спаси Христос, шахтёры помогают ему. Десятник велел, чтоб кругляков дубовых привезли, глины, песку. И каменоломня здесь недалеко.
- Вот, значит, как… Стало быть, домой – к отцу с матерью – не собираешься.
-Захар Иванович – не примак. Чего ж я буду собираться к отцу с матерью, коли муж мой здесь живёт, здесь в шахте работает… Дом вот строит.
-Думаешь… – Катерина осеклась: – Нет, ничего… Это я так. Значит, не скучаешь по своим-то?
- Скучаю, Катя… Расскажи, как они - маманюшка с батей... Степан... Матвеюшка.
- Анисия Карповна так и сказала: ноги её не будет – в вашей с Захаром хате. Мол, не будет вам прощения, – даже если сами придёте… да в ноги отцу-матери упадёте. Тимофей Пахомович со Степаном и Матвеем как-то вознамерились на «Парамоновскую» съездить, так Анисия Карповна не позволила им и думать об этом. Я свою тётку-то знаю: будет так, как она решила. – Катерина вздохнула: – Сама-то не жалеешь, – что решилась ослушаться мать… уехала с Захаром… что обвенчались вы с ним – без родительского благословения?
- Почему ж – без благословения. Батяня с маманюшкою – и мои, и Захаровы, – благословили нас, как положено. Ещё… перед тем венчанием, в Степновском. Ты, Катерина, сама видела, как всё было. Не обвенчались тогда мы с Захаром Ивановичем.
Катерина поспешно перебила сестру:
- Может, и к лучшему… – что не обвенчались. Как бы не пришлось тебе жалеть, что отважилась на такое-то: уехать из дому невенчанною…
-О чём же мне жалеть, Катя? Без Захара мне – ровно и дышать нечем.
- А ему без тебя дышится…
Тёмные бровки Дашины слетелись:
- О чём ты, Катерина?..
Катя снова отвела глаза:
- Да так… ни о чём. – Снова вздохнула: – Не хотелось говорить… Да, видно, придётся… Нет сил – смотреть на тебя… на любовь твою к Захару.
-Какие-то загадки у тебя, Катя.
- Отгадки, сестра, невесёлые… Ты знаешь, где сейчас твой Захар Иванович?
- Знаю. Десятник отправил его с приезжими рудознатцами, – чтоб показал им окрестности Вознесенки: там будут строить новую шахту, и надобно знать, где горюч-камень залегает.
- Ты уж и сама шахтёркою стала, – усмехнулась Катерина. – Про горюч-камень не знаю, – где он там залегает… А вот Захара твоего видели – в Вознесенке. Ты уж забыла, должно быть, что у него там любушка живёт. Та самая, что фату твою подожгла. И свечку горящую под ноги бросила. Все заметили, как Глашку тогда ровно ветром сдуло, – будто и не было её в церкви.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 10 Часть 11