Глафира молча поправила выбившиеся из-под простенькой косынки волосы.
-Ясно, – кивнула Аграфена Кузьминична. – Женатый, значит.
-Нет… – Глафира вскинула горестный взгляд. – Парень… Степновский.
- Парень?.. – Знахарка покачала головой: – С парнями твоё время прошло. Тебе бы впору – вдовца какого. Глядишь, – и сладилось бы.
-Полюбила его… Как увидела, – без памяти полюбила… Замужем… была, а не знала, что можно так любить.
-Где ж стрелась с ним? (стрелась – южнорусский диалект, встретилась). – По вдовьему делу на гулянки не к лицу ходить.
- Какие гулянки! Я и в девках не успела на них: на пятнадцатом году братья замуж за Гордея отдали… А Захара случайно увидела. Тем летом – в канун Ивана Купалы было – вознесенские и степновские парни сошлись в степи, за Орлиным курганом, – стенка на стенку. Степновские потеснили наших… Ну, а потом, как водится, атаманы ватаг один на один дрались. И снова степновский верх одержал, – хотя и досталось ему от Герасима: губы в кровь разбиты… бровь рассечена, рубаха – в клочья. Он на берег и спустился. А я бельё полоскала… Раны промыла ему. Он стыдился – губ разбитых, рубахи порванной. Рубаху потом сбросил… и штаны, – в одних портках остался… Поплыл к заводи – волосы-то отмыть от крови. А вернулся – с кувшинкою водяной: для меня сорвал. Считай, – до заката на берегу с ним просидели. Я ему к синякам листья мать-и-мачехи прикладывала. И к ранам, к брови рассеченной – разминала в ладонях тысячелистник и подорожник. А через несколько дней он меня в Вознесенке нашёл… Поначалу стыдно было: совсем мальчишка он… И со мною у него впервые… случилось. А у меня… хоть и не впервые… Да только с ним узнала я… как это бывает.
-Про то, что дитё будет – от любви вашей, знает он?
Глафирины ресницы испуганно и жалко встрепенулись:
-Нет… не знает.
- Так скажи. Что уж тут. Не пара вы, но – всякое случается: на то и жизнь… на всех одних правил не бывает. Может, и женится он.
-Женится… – Глафира усмехнулась сквозь слёзы. – Женится, – на Покров уж свадьба назначена… Не на мне только. Невесту ему нашли родители. Хорошую девку, – как раз по нему. Я, Аграфена Кузьминична… чего к тебе-то… – Глафирин голос горько и безотрадно прерывался: – Я к тебе… Ты ж умеешь.
- Я многое умею. Ты про что?
-Чтоб… Избавиться.
Аграфена Кузьминична помолчала.
- А говорила, – любишь…
- Люблю… Упасть готова, – чтоб следы его целовать. Да как же мне – с дитём-то… Одной. И ребёнку – безотцовщиной расти… Ещё девчушка, – куда ни шло: при мамане вырастет. А ежели – парнишка?.. Байстрюком звать станут… (слово принадлежит к южнорусскому диалекту, отсюда распространилось в некоторые другие регионы. Означает – внебрачный сын). Свет не мил ему будет. Ты мне дай… отвару какого, чтоб… избавиться. Отдам тебе… – что хочешь. У меня серьги есть – золотые: Гордей на свадьбу дарил… Ещё колечко… Шаль красивая… узорчатая. Утки у меня – на диво… Всех отдам тебе. Телушечку… Что хочешь, отдам… – лишь помоги.
- Грех на душу. На что мне твои серьги… с кольцами. И утки твои с телушкою – без надобности мне. Среди людей жить.
-Никто не узнает, Агафья Кузьминична… А я в монастырь поеду… в послушницы поступлю, – день и ночь буду молиться о тебе.
Знахарка поправила льняную занавеску на окошке…
Ещё одна доля-долюшка бабья… полынно-горькая…
Сколько таких… прошло перед глазами заярской знахарки…
-Отвар – не водица, из криницы набранная, – сухо молвила Аграфена Кузьминична. – Его готовить надо, – чтоб настоялся, силы нужной набрался. А ты, Глашка, тем временем подумай, – о том, что замыслила. Чтоб опосля не жалела… и меня не винила – в горюшке своём. Ступай. Через три дня придёшь, – ежели не передумаешь.
А ночушкою…
Вроде и не спала Глафира, – так, в слезах-полудреме привиделось…
Будто идёт она – по пахучему степному разнотравью… середь (южнорусское – посреди) горьковатой ромашковой нежности и пряно-свежего дыхания дикого шалфея… А навстречу – мальчишечка крохотный, в рубашечке беленькой… Смеётся, ручки к ней протягивает… А глаза тёмно-карие – Захаровы… Подхватила она кроху, закружилась с ним по степи…
Оттого и встрепенулась от дрёмы: голова кружится…
А с зорькою отправилась в Степновский.
Не знала, где с Дарьей встретиться придётся.
Не станешь же разыскивать хату её отца… да расспрашивать о ней поселковых.
Только сердцем чувствовала, что увидятся они с Дарьей.
И – не обмануло сердце…
Лишь присела передохнуть на упавший в прошлогоднюю бурю старый тополь, сняла косынку – запылённое лицо вытереть…
Дарья поднималась по тропинке, что вела с берега к огородам. В руках – корзина с выполосканным бельём.
Глафира невольно залюбовалась ею: красивая девка… сильная, хоть и тоненькая, ровно стебелёк цветка степного, – добрая жена будет… Ребят кареглазых нарожает Захару… Видно, – любит его… и ему, видно, люба…
Встала с бревна, негромко окликнула:
- Погоди, Дарья… Сказать тебе… надобно.
Дарья удивлённо оглянулась.
Глафира подошла.
Кивнула:
- Корзину-то поставь, – поди, тяжёлая…
А перед глазами – мальчишечка кареглазый… в рубашонке белой…
Дарья так и держала корзину… Лишь тыльной стороной ладони вытерла лоб.
Глафира усмехнулась, – хоть дыхание перехватило:
- Значит… – замуж собралась?
Дарья окинула её внимательным, чуть удивлённым взглядом: будто и знакомое лицо… А кто такая, – не могла припомнить…
- Собралась. Тебе-то что до этого?
- Мне-то… что?.. А так выходит… Выходит, – Захара ты у меня… увела…
А Дарья словно и не растерялась:
- Увела?.. А ты кто Захару?.. Невеста его… или, может, жена? Кого мне спрашивать было?
Бедовая… (разговорное слово, значит – смелая, бесстрашная). А в глазах – девчоночье отчаяние.
-Не невеста… и не жена. Только мы с ним… Мы с Захаром… Я… Люб он мне.
-А ты ему?
Горячая…
А ты ему…
Снова закружилась голова… В глазах медленно потемнело. Вспомнились Захаровы слова:
- Не давали мы с тобою друг другу зароков. Не сложилось, значит, у нас… Не сбылась любовь.
Бросала Захару насмешливые и колючие… бесстыдные слова: сам… прибежишь ко мне… а у меня уж другой будет.
От горюшка безысходного.
А девчонке этой… счастливой не смогла сказать, что беременна.
А ты ему…
Не смогла сказать, как называл её Захар любонькой своею… ягодой сладкою, незабудкой…
Невестою только не назвал.
Да и какая из неё невеста!..
Люди вон что говорят.
Девчонка смелая… А в голосе – тревога:
- Захар сам выбрал!.. Сам знает, – ты ему люба… или я.
-Сам… выбрал, – согласилась Глафира.
-Чего ж ты хочешь? Зачем пришла ко мне?
-Посмотреть на тебя.
- Посмотрела?
Дарья пошла по заросшей спорышом тропинке к плетеной калитке.
А Глафира не заметила, как дошла до Орлиного кургана.
Бессильно опустилась на землю.
В висках больно стучало: сам выбрал…
А если бы Захар узнал… про ребёнка…
Может, – не захотел бы его рождения…
Невеста у него – вон какая…
И скоро свадьба.
И родит ему Дарья кареглазых ребят.
Будто кто жаром плеснул в Глафирино лицо: если бы он не захотел, чтоб родился их ребёнок…
Захара надо было бы разлюбить.
А разлюбить его нет сил.
И Дарьино счастье разбавить полынною горечью тоже нет сил…
Заярская знахарка велела прийти через три дня.
Целая вечность.
Пройдёт эта вечность.
Выпить Аграфенин отвар – горький, наверное…
И – забыть… как сон, чужое счастье.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16
Навигация по каналу «Полевые цветы»