В 1549 году на западе вышел труд под названием "Записки о Московии" - книга на латинском языке, написанная бароном Сигизмундом фон Герберштейном, дипломатом Священной Римской империи. Герберштейн в качестве посла, в составе посольства, дважды приезжал в Россию - в 1517 и в 1526 годах. Он владел словенским языком, что позволяло ему общаться с местным населением. Труд этот вне всякого сомнения является русофобским. В своем труде Герберштейн прямо обвиняет русский народ в повальном пьянстве, мужеложестве, а также утверждает, что вся русская государственность была привнесена с Запада и происходит от варваров-язычников - славянских племен, некогда населявших часть территории современной Германии. После взятия Иваном Грозным Полоцка, это русофобское произведение Герберштейна было использовано в начавшейся на Западе антирусской кампании. С тех пор миф о русском пьянстве закрепился на Западе, а миф о якобы западнославянском происхождении русской государственности как ни странно был подхвачен многими славянофилами и даже до сих пор популярен у отечественных любителей так называемой альтернативной истории. Однако если этот самый миф о якобы западнославянском происхождении русской государственности наукой уже давно был опровергнут и сейчас остается лишь в писанине лжеисториков-альтернативщиков, то миф о русском пьянстве до сих пор довольно живуч.
Между тем,, если отвлечься от Герберштейна и его русофобского труда, можно заметить, что много кто иностранцев, посещавших Россию, этого повального народного пьянства не заметил и о нем не упомянул.
Представляется любопытным взгляд на этот вопрос человека, чрезвычайно внимательно и вдумчиво изучавшего самые глубины народной жизни, - смоленского помещика, ученого-химика, народника по убеждениям, А.Н. Энгельгардта, автора знаменитых "Писем из деревни". Вот что он писал:
"Вообще нужно заметить, что между мужиками-поселянами отпетые пьяницы весьма редки. Я вот уже год живу в деревне и настоящих пьяниц, с отекшими лицами, помраченным умом, трясущимися руками, между мужиками не видал... Начитавшись в газетах о необыкновенном развитии у нас пьянства, я был удивлен тою трезвостью, которую увидал в наших деревнях. Конечно, пьют при случае - святая, никольщина, покровщина, свадьба, крестины, похороны, но не больше, чем при случае и мы. Мне случалось бывать и на крестьянских сходках, и на съездах избирателей-землевладельцев - право, не могу сказать, где больше пьют... Все, что пишется в газетах о непомерном пьянстве, пишется корреспондентами, преимущественно чиновниками из города... Я часто угощаю крестьян водкой, даю водки помногу, но ничего еще худого не видел.
Выпьют, повеселеют, песни запоют, иной, может, и завалится, подерутся иногда, положительно, говорю, ничем не хуже, как если и мы закутим у Эрбера"
Энгельгардту вторит дочь новгородского помещика, видный деятель кадетской партии А. Тыркова-Вильямс:
"Право угощаться и угощать было важнейшей частью деревенских праздников. В остальное время мужики совсем не так много пили, как про них обычно рассказывают. Только горькие пьяницы пили когда попало, как только зазвенит в кармане денежка. Эти кабацкие завсегдатаи, шумные, озорные, готовые все спустить, составляли меньшинство, во всяком случае, в том уголке русской деревни, который я хорошо знала. Большинство даже по воскресеньям обходились без водки, редко ходили в казенку, хотя кабак был деревенским клубом. Зато на Рождество, на Пасху, на свой престольный праздник к водке почти все припадали, как припадает верблюд к ключу после долгого перехода по пустыне"
Русский поэт и помещик А.А. Фет, осевший на землю в 1860-х годах, писал:
"Вопреки кажущимся явлениям, мы решаемся утверждать, что пьянство нисколько не составляет отличительной черты нашего крестьянина. Пьяница, как и постоянный употребитель опиума, больной человек, которого воля безапелляционно подчинена потребности наркотического. Тип таких людей преобладает в чиновничьем мире у Иверской, между московскими нищими и затем рассеян по лицу русской земли, без различия сословий... Очевидно, что крестьянин-собственник не подходит под этот тип... Мы не хотим сказать, чтобы между крестьянами не было пьяниц в полном смысле слова; но не думаем, чтобы сравнительное большинство таких экземпляров выпало на долю крестьянства, поставленного положением собственника в неблагоприятные для беззаветного пьянства условия"
В статье "Пьянство" Энциклопедического словаря Ф. Брокгауза и И. Ефрона (к которой кстати приложен весьма солидный список литературы по данному вопросу) можно обнаружить совершенно неожиданные вещи. Оказывается, что из 14 так называемых "передовых" стран по уровню потребления спирта Россия была всего лишь на восьмом месте, деля его с Швейцарией (6 л на душу населения); она далеко отставала не только от Дании или Австро-Венгрии (около 14 л), но даже от Франции, Бельгии, Германии, Нидерландов и Швеции. Просто для понимания - шесть литров в год, это всего поллитра в месяц. Т.е. среднестатистический гражданин Российской империи выпивал в месяц не более бутылки водки. По потреблению виноградного вина (3,8 л) Россия далеко отставала не только от Италии (95 л) или Франции (79 л), что вполне естественно т.к. вино - традиционный напиток для этих стран, но и от Австро-Венгрии и Германии. Та же Швейцария в добавок к 6 л водки (на душу населения) потребляла еще и 75 л вина. Данные по потреблению пива еще более поразительны: выпивая по 5 л этого напитка в год, русское население (включая прибалтийские провинии) обгоняло только итальянцев (0,86 л), далеко отставая, например, от Бельгии и Англии (c ее 136,7 л).
Такие же сведения приводит и видный исследователь данного вопроса В.К. Дмитриев:
"Россия занимала середину между главными государствами Западной Европы и Сев. Амер. Соед. Штатов: шесть государств, именно: Германия, Швейцария, Бельгия, Голландия, Швеция и Франция стояли в это время выше России, и пять других: Австрия, Англия, Сев. Амер. Соед. Штаты, Норвегия и Италия - ниже".
Обратившись к статье из словаря Брокгауза и Ефрона можно найти объяснение и мифу о шумности и неадекватном поведении пьяных русских:
"Несомненно, что в тех странах, где более обычно ежедневное умеренное потребление, уклонение в сторону излишества реже по сравнению с теми местностями, где пьют не так часто, но зато в большем количестве... Когда спиртные напитки употребляются во время еды и смешиваются с пищею, степень их концентрации уменьшается, чем ослабляется их влияние на пищеварительные пути и весь организм. Понятно, что распространенное в некоторых местностях, а в особенности в России, обыкновение пить натощак тем вреднее, чем более оно усиливает действие алкоголя на организм".
Т.е. в данном случе скорее хромает так называемая "культура пития", когда человек постоянно не употребляет алкоголь, но одновременно и без достаточной закуски может изредка употребить его сверх меры.
Возникает вопрос: если крестьянство в России пило так мало, то кто же тогда выпивал эти 6 литров в год на душу населения? П.Х. Шванебах приводит статистику сравнительного потребления водки в уездах (т. е. крестьянами) и в городах ряда губерний. В Новгородской губернии соотношение было 1 : 6, а в Смоленской 1 : 5,2. Выпивали эти 6 литров преимущественно горожане: пить мог тот, кто не работал, кто сидел за письменным столом в учреждении или своем кабинете, у кого был ограниченный рабочий день и регулярные выходные дни. А.Н. Энгельгардт писал о "подлинных" пьяницах, которые встречаются "между фабричными, дворовыми, отставными солдатами, писарями, чиновниками, помещиками, спившимися и опустившимися до последней степени". С ним согласен и А.А. Фет: "Сравнительное большинство беспросыпных пьяниц - заштатные чиновники, писаря и бывшие дворовые, более грамотные, чем крестьяне". Пили и помещики: многие мемуаристы пишут об их уникальном пьянстве; со скуки в деревенской глуши чем же им еще заняться?
Пило и офицерство - в подтверждение приведем свидетельство генерала А.А. Игнатьева:
"Умение выпить десяток стопок шампанского в офицерской артели было обязательным для кавалергардов... В интервалах между песнями пьют бесконечные "чарочки" - всем по старшинству, начиная с командира полка...
Однообразие, скука гнетут, многим хочется идти спать, но до ухода командира полка никто не имеет права покинуть офицерской артели. Так на всех праздниках - полковом, каждого из четырех эскадронов, нестроевой команды, на каждом мальчиш-нике, на каждом приеме офицеров других полков - круглый год и каждый год, а для некоторых, быть может, и всю жизнь... Должен оговорить, что полк наш считался среди других полков скромным, а главное - "не пьющим", не то что лейб-гусары, где большинство офицеров разорялось в один-два года, или конная гвардия, в которой круглый год шли знаменитые "четверговые обелы" - уйти "живым" с такого обеда было нелегко".
Пило и чиновничество - никто из мемуаристов не обходит вниманием везде встречающееся пьянство чиновников, особенно в чиновничьих низах. Пила и интеллигенция - сколько русских писателей, художников, композиторов спились в полном смысле слова? Историк искусства Н.П. Кондаков вспоминал:
"В те времена в Москве питье водки являлось такой дурной привычкой, что однажды навсегда стоит об этом сказать. Водка пилась, можно сказать, походя... Приехал я в Москву на защиту докторской диссертации... и на другой день с утра поехал к секретарю факультета - Тихонравову... Николай Саввич... первым делом, не ставши даже говорить о диссертации, повел к себе в столовую, попросил приготовить чаю и распорядился подать водки... Еще более жестоко стало мое положение в гимназии среди новых товарищей-учителей, из которых многие стояли в этом отношении на уровне русского солдата, осеняющего себя крестом перед чаркою водки». В студенческой среде бытовал убойный напиток "крамбамбули": бутылка водки, три бутылки пива, сахар и несколько яиц для коагуляции сивушных масел."
Встречались пьяницы и среди духовенства - никто из мемуаристов, хотя бы упоминавших о приходских священниках, дьяконах и дьячках, не обошел этой черты их жизни.
Употребляло и купечество. И это понятно: жесткая самодисциплина, когда по копеечке сколачивались состояния, вела к такому напряжению нервной энергии, которое постоянно требовало выхода... Было даже специальное, излюбленное купечеством вино, "лиссабончик", - портвейн, фальсифицированный сначала в Англии (откуда он ввозился), а затем в России. Большое внимание купцы оказывали мадере и хересу, произведенным из кавказского "чихиря" (водки из давленых фруктов) в Ярославле и Кашине. А "для поправки" они изобрели забытое ныне "лампопо" (пополам) - смесь шампанского и кислых шей.
Наконец, пили и мещане. Ремесленники обычно запивали на неделю-другую (недаром в России говорят "пьян, как сапожник"); фабрично-заводской рабочий считал своим долгом напиться до умопомрачения каждое воскресенье. Об этом много и подробно писали не только беллетристы, очеркисты или мемуаристы, но и исследователи "рабочего вопроса" в России.
Таким образом, на долю всех этих выше перечисленных сословий приходилось не менее 5 литров из 6 на душу населения по статистике. А крестьянин, хотя и напивался порой, но редко, в основном на большие церковные праздники.
Учитывая то, что вплоть до Октябрьской революции да и еще некоторое время после нее основной массой в нашей стране было именно крестьянство, можно смело утверждать, что среднестатистический россиянин был скорее трезвенником, нежели пьяницей.
