Гуляем вчера с подругой с собаками. Около двенадцати часов ночи. Проходим через соседний двор, а там спортивная площадка. Таня, моя подруга, замечает там мужчину, который сидит на корточках перед коробкой в центре площадки.
- Мужчина, это у вас фейерверк?
- Да, - отвечает мужчина, довольный, делится своим настроением предвосхищения действа, - жду отмашки.
Тут и я забеспокоилась. Рале как-то в Новый год с балкона прямо под ноги бросили петарду, а недалеко от моей Элуны в другой раз запустили фейерверк. Ральф с тех пор в Новый год сидит в ванной и трясется. А моя после любого громкого хлопка теряет планку и как трактор втапливает в сторону дома.
Испугались тогда зимой и она, и я. Я лежала на ней всем телом, упав в снежную жижу, держала её руками, чтобы она не унеслась в неизвестном направлении. Она метис гончей, бегать – это её стихия. Если она, потеряв голову от страха, втопит куда глаза глядят, то очнуться может уже в неизвестном месте и всё, ищи её по всем лесам и соседним районам. Собака она пугливая, людей к себе не подпустит, так что адресник у неё хоть и есть, но прочитать его будет некому. Не хочу потерять её.
- Пожалуйста, дайте нам с собаками уйти, не запускайте пока, подождите, - чуть ли не хором просим мы. И быстрее уходить их двора.
Через пять секунд раздается визг, свист и звуки взрывов у нас над головой. Моя Элуна взвывает, я падаю на неё всем телом и держу её, извивающуюся и визжащую. Она вырвалась из-под меня и протащила меня метр по траве. Всё лицо моё в траве, трава на губах, щеках. Удерживаю, встаю, спотыкаясь ловлю её за ошейник. Где-то в этот момент заканчиваются взрывы над головой финальной очередью и всё стихает.
Таня, с нехорошими выражениями, возвращается к этому мужику и кричит ему, что мы же просили подождать. Тот испугался, дал дёру. всё же у Рали вид Брутальный, да и Таня была в ярости.
У подъезда кучка людей, явно компашка, наблюдает за происходящим. От них подходит женщина лет тридцати и говорит мне, показывая на собаку: «Ну, она же сейчас спокойная.»
Но они же не могли не видеть, как я лежала на собаке, как Ральф рвался со двора.
Тут у меня срывает планку и я вспоминаю все свои любимые ругательства, что характерно, не матерные), называю их уродами, сYками, тварями, желаю им чтоб им «пусто было». Я хриплю и сиплю, понимая, что голосок мой недостаточно сильный, чтобы достучаться до их тупых пьяных голов. Я скорее выпускаю пар. Потом я иду с собакой к подруге, которую пёс тянет прочь со двора и тут я понимаю, что у меня что-то не то с моей левой рукой, вернее, пальцами. Я их не чувствую. Смотрю на руку и вижу, что мой мизинец свернут в сторону неестественным образом. Интересная картинка, не для слабонервных.
Подхожу к Тане и показываю.
- Это перелом?
Таня медик и работала в травме в своё время.
- Надо делать рентген.
- Хорошо, подержи собаку, - даю ей поводок, разворачиваюсь и иду обратно к подъезду. Я уверена, что этим уродам надо сунуть мой палец в лицо.
- Вы мне палец сломали, - кричу я им и слышу, как кто-то говорит из них:
- Быстрее, уходим, - все засуетились, затолкались, чуть не застряли в двери в подъезд.
Добежала я до подъезда, когда дверь уже закрылась. Увидела в конце компании, семенящей и толкающейся в сторону лифта мужика упитанного, большого, коротко стриженного, с явно выделяющейся зреющей лысиной.
Троих из них я могу узнать, если увижу, этого бугая лысого, девицу отмороженную и восторженного мужика за тридцать, что был со зажигалкой в руках.
Когда я несла на них, словно взбешённый слон, свои ругательства, кто-то сказал, с наездом, услышав мои слова про праздник – А что, вы против праздника?
Нет, я считаю, что патриотизм не в том, чтобы в двенадцать ночи дня России забабахать фейерверк над несчастными собаками, а в том, чтобы оставаться людьми по отношению к своим согражданам. Но это я думала уже потом, не тогда.
Возвращаюсь к Татьяне, идём ко мне домой. Дома зову детей, сдаю им собаку. Объясняю ситуацию. Нахожу пельмени в морозилке на её рекомендации найти лёд. Таня кладёт пачку в пластиковый контейнер, вскрывает пакет с пельменями и помогает поместить туда мою левую руку. Она находит в лекарствах нимесулид и даёт мне выпить две таблетки.
Я знаю, что травм пункт есть в нашей старой поликлинике в Бутово, вызываю такси. Миша на удивление быстро собирается, едем вместе. Миша на заднем, я на переднем, с коробкой пельменей на коленях. Рука ноет то ли от боли, то ли от холода. На эмоциях рассказываем таксисту историю пельменей и моей руки. Приезжаем к травмпункту. Там темно, написано, что он работает до 20.00.
Возвращаемся. Таксист ещё не уехал. Сначала говорит, что у него заказ другой, потом оказывается, что его заказ отменили.
Надо искать другой травмпункт, в Бутово, а не в Видном, Москва же всё-таки, травмпункт там точно не один. Мне искать в телефоне неудобно, пельмени тяжелые, их с рукой надо куда-то пристроить. Но Миха не может разобраться. Ставлю пельмени с рукой на клумбу и правой рукой ищу в телефоне, перед этим отрапортовав о нашей ситуации Тане позвонив. Травм пункт находит таксист, едем дальше. Он озвучивает, сколько это будет стоить по приложению. Я перевожу.
Едет лихо, заныривает во дворы в Бутово и выруливает к воротам поликлиники.
- Может мне подождать, вдруг тут тоже нету? – спрашивает он нас.
- Подождите несколько минут. Если не вернемся, значит есть.
Уходим. Поликлиника – высокое здание. Звоним в дверь. Из-за стеклянных дверей показывается пожилой кавказский мужчина с роскошными усами и такими же бровями, открывает, пускает, только предупреждает, что рентген не работает.
Поднимаемся на 7 этаж на лифте в пустом огромном здании, которое днём похоже на муравейник.
- Аууу, есть кто? – по пустому коридору иду я, где-то за мной – Миша.
В одном кабинете, за распахнутой дверью, женщина лет сорока, в розоватом медицинском костюме, моет пол. Спрашивает, что у меня. Бестолково говорю, она уточняет, потом отсылает писать согласие. Мы его заполняем.
Тут откуда-то из неоткуда появляется высокий мужчина в белом халате. Ну ооочень немногословный и немного похожий на Франкенштейна: голова и подбородок слегка квадратные.
Задал мне несколько вопросов, пояснив для себя ситуацию, потом отправил меня в соседнюю комнату к столу. Пришёл, помял мой пальчик как пластилин. Я только краем глаза смотрела, но мне стало нехорошо от такого вида: словно пластилиновый пальчик разровняли. Ну и я ещё ждала какой-то боли. Было неприятно, но не сильно больно. Наверно меня «догнали» две таблетки обезбола, скушанные дома.
Врач с медсестрой прикрепили лейкопластырем мизинец к соседнему безымянному, и медсестра наложила гипс и повязку сверху.
Я, как обычно в нервной обстановке, что-то болтала, про то, что у неё творческая работа, что она практически скульптор. Потом врач дал мне распечатку указаний, видимо предпочитая говорить как можно меньше.
Я, прощаясь, сказала, что пельмени наверно не буду им оставлять, на что он хмыкнул с улыбкой.
Вышла из кабинета, обрадовала Мишу, что перелома нет, только вывих, сказала, что теперь мы едем домой, варить пельмени.
Оказалось, что мы не очень далеко от станции метро Бульвар Дмитрия Донского и даже смогли сесть на маршрутку.
В дороге написала Артуру историю с травмой. Он грозился найти эту компанию и всем по пальчику свернуть. Так то лучше не надо, мужиков точно поубивал бы.
Дома написала ругательное письмо, хотела прикрепить его на их подъезд. Прям образец ругательного творчества.
Но сегодня не распечатала и не прикрепила, завтра возможно подостыну, или будет лень. Хотя… Мой загипсованный палец, как пепел Клааса стучит в моё сердце, взывая к мести за всех напуганных собак и всех травмированных владельцев хвостатых.
Вот такие дела. Три недели мне ходить с гипсом. И это первый мой гипс за 50 лет. Расскажите мне про свои гипсы что-нибудь в стиле: да это что, вот я… )))
Дети пока не додумались его разрисовывать, только бы не проболтаться им про такую традицию...
Здоровья всем 🌷
Ваша Ия 💗
Репосты, лайки и комментарии помогают продвижению канала 🙏
