Осеннее небо грозило осыпаться снегом, отчего редкие прохожие кутались и старались побыстрей скрыться в метро. Парни с гитарами прыгали с ноги на ногу, с грустью разглядывая опустевшую площадь. Киоск с шаурмой стал спасением. Мелочи, накиданной музыкантам, едва хватило на кофе и перекус. Гарик грел руки о бумажный стаканчик, по-немногу отпивая бурую жидкость. Идея заработать на аренду подвала уже не казалась крутой. Горожане с недовольством смотрели на музыкантов. В понуром взгляде так и читалось: "Чего веселитесь?" И Гарик задумался. Повода не было. За лето квинтет превратился в дуэт. Новый комендант общежития отказал в помещении, и некогда сплоченная группа растеклась по другим коллективам. Даже полицейский патруль, увидев никчемный улов, потерял интерес к бедолагам. Посреди хмурого города шаурма была островком удовольствия. В хрустящем лаваше прятались обжаренные кусочки курочки, листья салата, яркие черри и хрустящие брусочки картошки фри. Соус тек по лицу, отчего Мишка причмокивая облизывал губы:Не дрейфь, Игорек, сейчас молодежь подойдет, накидает. " Гарик поддакивал, но не верил. От киоска шло небольшое тепло и уходить на обдуваемый с реки пятачок не хотелось. - Я тоже когда-то играл, - посмотрел доевший мужчина на музыкантов, - А такую сбацать можешь? - напел он мелодию. - Могу, - оживился Мишка. Сытые люди были добрее. За час игры у киоска Гарик с Мишкой заработали больше, чем за предыдущие дни. Следующим вечером на пятачок подкатил хозяин киоска: Зачем падвал-мадвал. Рядом играйте. И мне хорошо, и вас не обижу". Теперь дует "Сытое брюхо" (так в шутку прозвал их Гарик) развлекал желающих перекусить и согреться. Коллаборация музыки с роллами принесла неплохие плоды. Киоск оброс столиками, а музыканты шатром и собственным чайником. К весне о "Поющей шаурме" знали все горожане. Народ шел поглазеть и послушать. Храбрые просили микрофон. Поэты читали, певцы брали ноты, а художники делали слепки нового мира. Отмечая годовщину "Сытого брюха", Мишка окинул взглядом оживленную площадь и философски заметил:Не хлебом единым сыт человек, шаурмой!".
