За этот материал в 2010 году я получил "Золотое перо Верхневолжья"
***
Ордена Трудового Красного знамени Конаковский фаянсовый завод. В этом году ему могло бы исполниться 200 лет. Но такого завода больше нет. Со стороны, конечно, может показаться, что все на предприятии по-прежнему – стоят вековые корпуса, возвышаются трубы. Но вот только из труб не идет дым, а из окон цехов не слышно привычного перезвона тарелок. Предприятие мертво, но ведь кто-то должен за это ответить?
С фаянсовым заводом у меня лично связано многое. Придя в формовочный цех простым формовщиком, сразу по возвращении из армии, я влился в пятитысячную армию мастеров фаянса. Потом работал обжигальщиком в живописном цехе и цехе обжига, редактировал заводскую многотиражку. Здесь было все – и первые трудовые успехи, и первая «взрослая» зарплата, здесь мы с рабочими обсуждали августовский путч, свободные цены, расстрел Белого дома и первый серьезный кризис 1998 года, поставивший работников завода на грань выживания. Помню, как помпезно в 1999 году праздновали 190-летие завода, и никто тогда не верил, что через 10 лет от предприятия ничего не останется. Завод работал и давал средства к существованию тысячам конаковцев на протяжение двух веков. Было время, когда не платилась вовремя зарплата, вместо нее выдавались тарелки, но люди жили. Где теперь они – эти люди?
Попасть на территорию бывшего предприятия было не слишком сложно. Зная его территорию, как свои пять пальцев, для меня это не составило труда. Веление сердца позвало на старое место работы. Прошло уже более пяти лет, как я ушел с завода, но нахлынувшие при виде знакомых цехов воспоминания, не давали покоя…
Первое, что сразу бросилось в глаза – территория постепенно зарастает. Трава, молодой кустарник, подросшие деревца. Местами это напоминает настоящий подлесок. Возможно, теперь здесь даже водятся грибы. И тишина, лишь где-то звонко чирикают птички. Людей нет. Только пройдет раз в пару часов какой-нибудь охранник, да в каком-то цехе изредка раздастся стук и звон, высунется из оконного проема чье-то тело в оранжевом жилете. Это рабочие-азиаты разбирают на части наш завод. Русский завод.
Два года уже здесь нет производства. И вряд ли оно когда-нибудь возобновится. На территории, принадлежащей ООО «Конаковский фаянс», что производит мелющие тела, еще теплится жизнь, видно, что цеха отремонтированы, поблескивает новое итальянское оборудование, полученное в рамках какой-то там губернаторской программы. Но это – единственное место на огромной территории, где теплится хоть какая-то жизнь. Я прохожу мимо заросшего здания модульной котельной. Она заперта, сквозь мутные окна в темноте трудно что-то разглядеть.
А вот и формовочный цех. Дореволюционная лестница ведет на второй этаж. Ходить по ней страшно – она вся в трещинах и дырах, просела, перила буквально «собраны в гармошку». Видимо, тут таскали что-то тяжелое. Что именно – понимаешь, когда попадаешь внутрь цеха. Голые стены, битый кирпич и осыпавшаяся штукатурка. И ничего железного, представляющего хоть какую-то ценность. На месте поточных линий «Тюрингия» - гордости завода, теперь как Мамай прошел. Демонтированы не только они. Куда-то исчезли все формовочные и оправочные полуавтоматы, все конвейеры, мялки для глины. Ничего.
Зато один из оконных проемов буквально вынесен, будто взрывом. Зияет прямоугольная дыра. Видимо, через нее и вытаскивали демонтированное оборудование. Решили, что лестница не выдержит. Лестница, которая верой и правдой служила почти сотню лет.
Иду дальше. Вот центральная аллея, что ведет от массозаготовительного цеха в сторону главной проходной. Когда-то аллея была широкой, по ней ездили машины. Теперь по бокам она заросла настолько, что кроны деревьев с двух сторон почти соприкасаются. С этой точки не видно даже главной проходной. Вместо дороги получилась узенькая тропинка.
Выбитая дверная коробка. Висящая на одной петле дверь. Сверху ржавая облупившаяся вывеска «Цех обжига». Здесь я работал последний год. Захожу внутрь. На полу какой-то хлам, темно и ни черта не видно. Но вот и просторное помещение цеха. С трудом узнаю участок подглазурной раскраски. Картина все та же – мусор и отсутствие оборудования. С трудом нахожу дверь, где когда-то был красный уголок, с уникальной художественной росписью стен. Во что он превратился – это надо видеть. Все разгромлено. Но роспись еще осталась, напоминая о том, что когда-то здесь были люди, висели зеркала, росли цветы, была сцена и ряды кресел…
А вот и родной обжиг. Подглазурный участок, пятая-восьмая печи. Это место называли «сердцем завода», тут обжигалась основная масса продукции. Справа от печей были конвейерные и поточные линии. Ничего этого тоже нет. Кое-где умудрились даже выковырять рельсы для вагонеток. Но все не удалось – в старые времена строили на совесть. А сами печи… кирпичная кладка вроде пока цела, но что толку…
…Сердце сжалось от боли, когда я зашел на свое рабочее место. Бывшее. Стол, стулья, вешалки для спецодежды, приборные панели. В куче мусора отыскал оперативный журнал. Просмотрел последние записи. Увидел фамилию напарника, с кем работал бок о бок. Обжигальщики фарфоро-фаянсовых изделий – они, как капитаны терпящего бедствие судна, уходили с завода последними. А потом, на смену им пришли те, кто все разломал, разорил и вывез.
После цеха обжига идти уже никуда не хотелось. Слишком сильные, шоковые впечатления оставило его посещение. Но, возвращаясь, я влез в разбитые окна плавительного участка, где также, как и везде, нет уже ничего. А массозаготовительный цех, провожая меня, зиял оконными проемами, в которых не осталось ни стекол, ни рам. Ни-че-го!
Похоже, на заводе за последние пару лет поработала профессиональная «похоронная команда». И нужен этим людям он был с одной-единственной целью – продать все то, что еще не было продано. Плюс земля в центре города. Я хорошо помню, как к пункту приема металла, что находится на улице Промышленной, недалеко от нашей редакции, подъезжали грузовики с металлоломом. Именно на них вывозилось все демонтированное оборудование, и продавалось потом по сходной цене.
Если у кого-то еще остались надежды на то, что Конаковский фаянсовый завод когда-нибудь заработает, оставьте их. То, что я увидел во время своего «похода по местам былой славы», будучи сам себе и экскурсоводом и экскурсантом, заставляет думать о том, что на предприятии можно поставить крест. Большой и жирный. Это восстановить уже не удастся никому. Он – как зона Сталкера из фильма Андрея Тарковского, зона отчуждения и запустения, попадая в которую испытываешь ужас. Только «комнату желаний», не удалось отыскать ни героям этого фильма, ни мне…
Возникает другой вопрос – кто в этом виноват? Кто на протяжении многих лет подводил завод к гибели, и кто решил поставить на нем точку, наплевав на его градообразующее, историческое, экономическое, культурное значение, наплевав на людей, традиции, на само понятие «Конаковский фаянс», являющееся культовым? И кто за это ответит?
Мы приглашаем читателей к разговору. Для всех, кто может что-то рассказать о заводе, 200-летний юбилей которого нам так и не удастся отметить, кто даст ценные сведения о причинах краха флагмана фаянса России, двери нашей редакции всегда открыты. Наш гражданский и профессиональный долг – провести журналистское расследование по этой теме, и постараться поставить все точки над «и».
Продолжение следует.
М.МАЛАХОВ. Фото автора.
Газета "Заря" от 7 августа 2009 г.
***
ОТБЛАГОДАРИТЬ АВТОРА: Перевод по СБП на карту "Почта банк" по номеру +79520655055 (Максим М.)
