Ликер "Шартрез" - единственный напиток из широкой ассортиментной линейки советского спиртпрома, который я пил только раз в жизни. и то в условиях отсутствия какой-либо альтернативы. "Шартрез" ( совместно с другим ликером "Бенедиктин", такого же зеленого цвета ) всегда пылился на полках винных магазинов необъятной Родины от Калининграда до Владивостока, был в любом кафе-баре, но я ни разу не видел, чтобы кто-нибудь покупал его или заказывал в разлив.
Попробовать мне его довелось при следующих обстоятельствах. Август 1984-го, субботнее утро прервалось звонком от декана. Декан просил меня следующим утром прибыть в институт, чтобы с группой студентов отправиться в совхоз "Останкино" Дмитровского района на уборку овощей сроком на 7 дней. Условия декан обещал хорошие, я согласился, хотя был в праве отказаться, так как только закончил преддипломную производственную практику на Останкинском молочном комбинате, пребывал в законном отпуске до начала учебного года.
Прибыв утром к зданию факультета, вместо заявленной толпы добровольных помощников сельскому хозяйству Подмосковья, я увидел только двух своих сокурсниц из другой группы и двух студентов-аспирантов. Декан, очевидно, смог дозвониться только до немногих, или остальные решили саботировать помощь агрокомплексу страны. Так впятером мы и разместились в заказанном комфортабельном "Икарусе", под благодарственные прощальные напутствия декана отправились в сторону Дмитрова.
По прибытии было установлено, что заявленные "хорошие условия" совсем не соответствуют значению слова "хорошо", по крайней мере в моем понимании. Разместили нас в дощатом бараке, еда в столовой - несъедобная, даже для постоянных многолетних клиентов студенческой столовой.
Посовещавшись - решили отправиться в сельпо, купить каких-нибудь продуктов (так как ужинать в совхозной столовой в наши планы не входило), алкоголя - обмыть знакомство и составить план дальнейших действий. В поселковом сельпо съестного были куплены какие-то сушки и печенье, а из алкоголя в наличии было только плодово-ягодное вино "Осенний сад" (в народе именовалось плодово-выгодным "Осенний яд") и ликер "Шартрез", упомянутый в названии данной статьи. Выбор был сделан в пользу псевдофранцузского напитка, приобретено было четыре бутылки. Дегустация приобретенного напитка шла под транзисторный магнитофон (не помню что и слушали тогда), но и музыка не могла разбавить жуткий приторно-сладкий вкус и тягучесть напитка. В ходе импровизированного застолья нами (мною и моими сокурсницами) было принято решение валить из этого трудового концлагеря ранним утром, студенты-аспиранты вынуждены были остаться, выбора у них не было, так как они были официально командированы на сельхозработы. С грехом пополам алкоголь был выпит, мужская половина коллектива употребила примерно по бутылке этого пойла. Свалили мы ранним утром, в пять часов, еще до подъема. По дороге на станцию я выпил литра полтора воды у ближайшего колодца, похмелья особого не было, но сушняк мучил жутчайший. Наше дезертирство с трудового фронта обошлось без последствий. Ликер "Шартрез" я больше никогда не пил в жизни.
Позднее я рассказал эту историю моему однокласснику, который после окончания школы не поступил в 3-й медицинский с первого захода и, для приобретения необходимого стажа и положительной характеристики, отработал год санитаром в Боткинской больнице. Так вот он мне поведал, что московские медики ликером "Шартрез" именовали медицинский спирт, подкрашенный зеленкой. Это делалось, дабы продукт, необходимый для медицинских процедур, не употреблялся внутрь сильнопьющими пациентами. Такая мера помогало плохо, осведомленные персоны все равно пили "ликер Шартрез".
Мой приятель до погружения в среду медицинского пролетариата не курил и не пил, играл за юношей "Динамо" в ватерпольной команде под номером 10. В Боткинской больнице он нервно закурил и нервно запил, каждую смену получая много миллилитров чистого спирта как вознаграждение. Пациенты умирали ежедневно (такова была жизнь в советских больницах), доставить труп в морг выпадало медсестрам, но они не делали это по многим причинам. Они вызывали моего друга и его напарника по смене, будущую звезду российской хирургии. Такса была - 100 миллилитров за рейс из обычного отделения и удваивалась при сопровождении трупа из отделения гнойной хирургии, за риск и моральные издержки. Полученный таким образом гонорар мой друг стал употреблять, ибо обналичить его тогда не было возможности, да и не имел он коммерческих талантов. Так до сих пор и живет...
Благодарю Вас за внимание! Если вам понравилась статья, поставьте, пожалуйста «Нравится» и не забудьте подписаться. Так вы не пропустите новые публикации и поможете в развитии канала.
