Эмиль Золя - писатель очень непросто для восприятия, многословный тягучий, любивший смотреть в самую глубь. Чего стоит только его цикл из 20 романов "Руго́н-Макка́ры", рассказывающий о жизни одного семейства во Франции 18 века. Французский натурализм, как он есть. "Чрево Парижа" - это роман как раз из этого цикла, и он посвящён ныне уже не существующему Центральному рынку города. Писатель через образы рыночных лавочек, продуктов и торговцев описывает структуру французского общества того времени.
Я не могу сказать, что сегодня это легко и приятно читать, нет. Но то весьма познавательно. особенно отрывки, посвященные продуктам. А именно они и интересуют нас более всего. Это к вопросу, что у французов всё было плохо с едой, и они не ели мяса. С мясом тут очень разнообразно, как мы видим. Словом, очень нетривиальный подход к обычным вроде бы вещам. Я думаю, ценителям хорошего слога непременно понравится.
И да, я знаю, что есть ещё отрывок про сырную лавку. Всё будет.
Колбасная эта стояла почти на самом углу улицы Пируэт. Все в ней тешило взор. Светлая, переливающаяся яркими красками, которые так и играли на белизне ее мраморной облицовки, она дышала безмятежностью. Вывеска являла собой нечто вроде масляной картины под стеклом, где фамилия Кеню-Градель сверкала крупными золотыми буквами в рамочке из ветвей и листьев, выписанных на нежном фоне. На щитах по бокам витрины, тоже написанных масляными красками и застекленных, были изображены толстощекие амурчики, порхающие среди кабаньих голов, свиных отбивных, гирлянд сосисок; и эти натюрморты, украшенные всевозможными завитушками и розетками, отличались такой сладостной, акварельной мягкостью, что даже сырое мясо на них отливало розовыми тонами, как фруктовое желе. В этом ласкающем глаз обрамлении открывалась выставка товаров. Они были разложены на подстилке из голубых бумажных стружек; кое-где тарелки с яствами были изящно убраны листьями папоротника, отчего казались букетами, окруженными зеленью. То был мир лакомых кусков, мир сочных, жирных кусочков.
