После Куйбышева я, естественно, очутился в Ульяновске. Почему естественно, а потому, что там строили авиационный завод.
Столовая на заводе – это трэш, угар и содомия. Нам продавали комплексный обед ценой в шестьдесят копеек. Жидкое первое, мягкое второе и компот в стакане. Компот выпивался в первую очередь, второе шло вторым, но не в полном составе: гуляшу – да, да, да, гарниру – нет, нет, нет. Первое – к свиньям. При заводе имелось подсобное хозяйство, где разводили, впрочем, разводят карпов, а свиней выращивают. Чтобы суп гарантировано уходил в подхоз его предварительно опрокидывали на кафельный кухонный пол, затем собирали вонючими половыми тряпками и выжимали обратно в кастрюлю. И только потом разливали по тарелкам. Вы спросите, как же я догадался? По запаху, дорогие мои, по запаху и вкусу. И было никак не отвертеться от этого угощения – обед комплексный, а голод не тетка. Они предусмотрели абсолютно все варианты.
Недостаток калорий обычно восполнялся в буфете, что стоял прямо у выхода (входа). Сто грамм сметаны, делов-то. Единственный луч в темном царстве.
Но однажды, в перерыве между лекциями, теплым, жарким летом, я, поддавшись собственной слабости, съел беляш. Но здесь вам не тут, здесь не Новокузнецк.
Следующий час занятий, на котором рассказывали технику безопасности, я помню плохо. Помню только, как попросился выйти и пошел до туалету, чтобы вызвать искусственно рвоту двумя пальцами, указательным и средним, путем помещения их в собственной рот на всю длину проникновения.
Недавно был перерыв, см. выше, и в туалете было накурено. Сигаретный дым сизыми волнами плавал под потолком. Организм мгновенно заблокировал все входы и выходы, все отверстия и немедленно эвакуировал из очага поражения это дурное тело.
Я побрел на выход, там мне попался вахтер:
- Можно… – начал было я.
- Садись! – скомандовал он и схватил телефонную трубку.
Тем временем яд добрался до зрительных нервов, и мне все стало видеться в черно-белом исполнении: потолок белый, пол серый, а стены в обоях – в темную крапинку.
Меня спасли врачи, даже выписали бюллетень на два дня. У ворот больницы я увидел собственную жену, ей позвонил неизвестный:
- …- ваш муж?
- Да.
- Вы только не волнуйтесь, он живой!
Как она мне обрадовалась!
И вновь Узбекистан, где я устроился в филиал научно-исследовательского института приборостроения, который находился в шахтерском поселке в горах. Не каких-нибудь Кордильерах, а в самых что ни на есть Чаткальских. На западном склоне Бричмулла, на восточном институт. 1300 метров над уровнем моря, свежий воздух и все такое.
Кафе «Утро» открывало свои двери прежде всех. Там готовили манную кашу, блинчики с творогом и много других радостей.
Что исследовали в научно-исследовательском институте не скажу. Непонятно потому что. Изделие «Рябина» от которого я видел только чертеж уголка с двумя отверстиями. Сборочных чертежей вообще не было, в Москве забыли.
Гораздо интереснее было анализировать в обед меню в столовой. Ромштекс или лангет, вот в чем вопрос. По пятницам давали эскалоп «Фантазия» – серьезный ломоть мяса в окружении пюре и зеленого горошка. Взять его обеими руками, вонзить зубы в сочный кусок, и рвать и рвать, брызгая жиром на рубашку, на брюки, на белую блузку соседки.
Которая, взявши нож в правую руку, благопристойно отрезает кусочек жаркого, а вилкою, не выпуская ее из левой руки, подцепив ломтик, кушает. Кушает, как много в этом слове, глаза ее прикрыты, лицо такое одухотворенное. Блузка, сколь может, скрывает красоту и прелесть моей коллеги. Остальное скрывает стол, который между нами.
Нет, так думать-то даже стыдно. Я торопливо поднимаюсь и спешу к раздаче, где лежат тупые ножи, наряду с вилками и ложками.
Но до чего он тупой! Мне снова приходится смотреть на белую блузку соседки следить за ловкими руками соседки. Раз, и получилось!
ГОСТом 31987-2012 клянусь, целый год я не мог отважиться на борщ украинский с пампушками. Красный цвет пугал меня, вызывая воспоминания об Ульяновске, о левом обрывистом берегу реки Волги. Но не было в тот день антрекота, даже ромштекса не было, и я решился.
Суп не излучал противный запах, пампушки пахли чесноком, а ложка была рядом.
Что вы думаете, таки я вернулся к вере к людям.
