До Фиделя и Рауля Кубу называли: «американская сахарница». И именно сахар являлся поводом для того, чтобы пожалеть бедных американцев, несмотря на то, что Америка была для СССР врагом №1.
Летние заготовки и сегодня — страдная пора, а уж в советское время это был не просто ритуал. Именно то, что закрывалось летом, составляло значительную часть пищевого рациона каждой семьи. Особенно болезненной была тема варенья и компотов, потому что дефицитом было всё. Включая сахар, что было особенно обидно. В пору консервирования его продажу ограничивали 2-мя кг в одни руки, вследствие чего семье приходилось выдерживать мытарства перемещений от магазина к магазину, чтобы закупить его необходимое количество. Что такое 6-8 кг, если одной вишни мы собирали в саду 12-15 вёдер? Плюс клубника, плюс малина, плюс смородина, плюс 220 вёдер груш и яблок. Критические ситуации нехватки сахара возникали постоянно. Стоил сей продукт 78 копеек за кило, потом появился ещё по 84 копейки, более отбеленный. И стоял ещё на полках вечным грузом сахар кубинский, тростниковый, который стоил 94 копейки — дорого! Разница в 16 копеек была весьма существенной при зарплатах 100-150 рублей. Но не только в цене дело.
Мой первый опыт с кубинским сахаром имел место в 1979 году в Питере, где я в то время жил и учился. На тамошнем диалекте сахар до сих пор называется «песок». Это слово — один из характерных маячков петербургской устной речи наряду со словами «кура», «греча» и «поребрик». Оно вызывает у иногородних такое же умиление, как у питерских наше словечко «колготной». Но ближе к делу. Однажды, пройдясь по заневским магазинам, я не нашёл там нашего сахара и вынужденно купил кубинский. Он был упакован в пакет из плотной серой бумаги. Внутри были крупные, малоприятные на вид кристаллы. В детстве — все сластёны, насыпают в чай очень много сахара. Я клал 5 ложек. По мере роста сладость чая уменьшалась, и в 17 лет мне было достаточно уже 2-3-х ложек.
Итак, я завариваю чай, вскрываю пакет с сахаром и кладу в стакан 3 ложки. Пробую — сладости 0,0. Добавляю ещё ложку, потом ещё, потом ещё. Необходимой сладости чай достиг примерно ложке на седьмой. И вот тут-то я и ощутил жалость к американцам: бедные люди, да вас же разводят! А теперь представьте, сколько кубинского сахара нужно было для консервирования, учитывая пропорции. Чистое разорение!
С тех пор я избегаю кубинского сахара, как и тростникового вообще. Не знаю, на самом ли деле он намного менее сладкий, чем свекольный или тут виноват упадок производительных сил, характерный для плановой социалистической экономики. Мне приходилось употреблять его (конечно, вынужденно) ещё раза 2 или 3 в стройотряде, потому что летом в сёлах нашего сахара не было в продаже вообще. А представляете, как ненавидели его самогонщики?
В общем, ¡Patria o muerte! А где тут Patria, где muerte — разберитесь уж как-нибудь сами.
«¡Patria o muerte!» — «Родина или смерть!», главный лозунг кубинской революции
