У меня пониженное давление. Раньше и не замечала, а теперь как слегла ну откуда что взялось. Как на скачках, то вперёд вырвется, то сзади. И почему то для урегулирования этого состояния хочется соленого. Покупаем селедку, из ведра и желательно, чтобы та, которая на самом вверху. Она обычно нежная. В вакууме тоже попадается неплохая, а всё же из ведра лучше. Не так солона. И в связи с этим вспомнился мне один рассказ. Читала я его лет в десять, а запомнился. Про соль. В войну её не хватало. Иногда за соль можно было даже драгоценности выменять.
В одной деревне вот так же остались жители без соли. А деревня к тому же оккупирована немцами. В пятидесяти километрах, у железной дороги сгорел соляной склад. Чистую соль выгребли, но осталась окаменевшая, перемешанная с землей и золой. Говорили, что если растворить это месиво в воде и дать отстояться, то соленой водой можно заправлять пищу.
Первым на разведку поехал местный дед Илья. Поехал на своей кобылке, но был остановлен отрядом полицаев. Лошадь у деда отобрали, на «военные нужды». Домой он вернулся побитый и с одним кнутом в руках. Хотел пожаловаться в управу, но ему напомнили, что двое сыновей у деда на фронте. В общем, еле живой остался.
Мальчишка, Алешка, которому едва исполнилось, одиннадцать нашел дома старую кадушку. В ней, когда-то хранилась соль, но теперь была выбрана до крупиночки. И тогда мальчишка топором разрубил её на мелкие чурки. Мать бросала такую чурку в варево, а мальчишка после еще и грыз её, как лакомство. Но кончились соленые чурки. А войне не было конца. Однажды матери удалось выменять бритву мужа на стакан соли. А бритва была редкая. Фирмы «Золинген». Алешка ел соль по крупинкам, растягивая удовольствие.
Но и она закончилась. Пресная каша не лезла в горло. И тогда мальчишка просто выбрасывал похлебку за окно. Отощал со временем, так что одни ребра остались. Мать звала сына «шкелетик»
И вот однажды несколько деревенских подростков решили отправиться на станцию за солью. Командиром, как ни странно стала девчонка Любка по прозвищу «Мерси». Когда-то она, приехав из города, козырнула, этим словом и с тех пор оно к ней приклеилось напрочь. В компанию попросилась ещё одна девочка Анна и двое мальчишек. Алешка тоже собрался вместе с ними. Но ребята посчитали, что «шкелетик» такую дорогу не осилит.
Алешка от обиды чуть не заплакал. На рассвете, когда вся компания тронулась, в путь Алешка взял деревянную тачку (больше соли войдёт). Дома отломил хлеба краюшку, лука взял и потихоньку, на расстоянии пошел вслед за всеми. Сначала идти было легко, но постепенно Алешка стал уставать. Ноги гудели, руки ныли от того что постоянно были в напряжении держа тачку. Солнце пекло, хотелось упасть в траву и лежать. Когда компания расположилась на ночлег Алешка, уже не маскируясь, едва приплелся к ребятам и свалился без сил. Его, ругали, даже побили слегка вицей. Но Алешка этого уже не чувствовал. Не знал он и о том, что прежде чем отправится в поход, Любка взяла у старосты бумажки, по которым разрешалось заходить в чужие деревни. Вечер уже опустился на землю когда все подошли к соседней деревне. Нужно было искать ночлег. Любка собрала бумажки у тех, кто был с ней, и пошла в деревню. Вернулась с хорошей новостью. Она, договорилась с какой-то старушкой, и та согласилась пустить ребят переночевать.
Но Алешке, Любка запретила идти в деревню. Бумажки то у него не было. Но Алешка и не слушал. Он просто плелся вместе со всеми. Старушка постелила на полу дерюгу и усталая ребятня заснула.
На рассвете Любка всех разбудила. Прежде чем идти, она углем разрисовала себе лицо. Алешка с изумлением смотрел как из красивой, белокурой девчонки Любка превращалась в старушонку. Она ещё намочила ноги и на них оставила грязные разводы. Анка гримом пользоваться не стала. Ей нравился парень Игнат, который шел вместе с ними. Алешка замечал, с какой нежностью Анна смотрит на Игната. Она стирала его рубаху, на привале и отрезала сало от своего пайка. А другой парень, Олесь, смотрел на Любку влюблёнными глазами. Но по природе был скромный. Зато Анна и Игнат уже никого не стеснялись. Игнат ел Анкино сало, на привалах лежал головой у неё на коленях.
Анна вдруг неожиданно похвасталась Любке - Игнат осенью в полицаи попросится! За это его в Германию не заберут! Любка покосилась на подругу - А не боишься, придут наши, и вздернут твоего дружка?
- Ты мне просто завидуешь - засмеялась Анна. Но язык прикусила.
Наконец добрались до станции. Вокруг было много немцев. Любка с Анной пониже натянули платки на лоб. Стали похожи на многочисленных попрошаек которые сновали в городе.
Саму станцию, и особенно, то место где лежала, обгорелая соль охранял часовой. Увидев ребят, вскинул автомат.
Любка вздохнула - ну вот, набрали соли ...
Но тут Игнат велел всем достать из котомок все съестное, все что есть. Собрав на полотенце нехитрую еду, лук, варёные яйца, сало понес немцу. Тот сначала смотрел удивлённо, но тут, же всё быстро рассовал по своим карманам.
И даже расшитое полотенце он аккуратно сложил и убрал в свою сумку. Не слова не говоря, повернулся к ребятам спиной.
- Разрешил! Игнат показал, что можно идти.
Ребята долго копались на пепелище. Соль и земля слиплись так, что приходилось колотить палкой, что бы разбить. Радости было, когда удавалось найти более менее чистые кусочки. Игнат где-то раздобыл железное сито, работа пошла быстрее, и он первым набил свою котомку. Потом принялся наполнять сумку Анны.
Алешка копался от всех в стороне. Он уже понял, что сито ему не достанется, поэтому со всей силы продолжал откалывать спеченные куски.
И вдруг неожиданно ему повезло! В углу он наткнулся на чистую соль, которую только слегка припорошило золой. Радости не было предела. Но стараясь не выдать ликования, Алешка быстро стал наполнять свой мешок. А когда набил его уже под завязку, то принялся набивать карманы. Он уже мечтал, как обрадуется мать, и родня. Он обязательно даст им по целой миске ...
Наконец все уже набили свои котомки. Ребята тронулись в обратную дорогу.
Радость, от того что набрали столько соли, придавала силы. Алешка даже обрадовался, что догадался прихватить тачку. Но это только сначала. От тяжести груза снова стал он уставать. Утешением было только то, что он сумел найти соль чистую.
Постепенно тяжесть от ходьбы и груза становилась невыносимой. Все, кроме Алешки стали отсыпать часть от собранного прямо на траву ...
У Алешки рука не поднималась ...
Его завидное упрямство, с каким он волочил свою тачку, стало всех раздражать.
Игнат сказал, что больше Алешку никто ждать не будет. Пусть идёт один. И действительно, с очередного привала все пошли очень быстро.
Алешка отстал. Ему стало страшно. Мало того что он не знал обратной дороги, мог заблудиться, но в одиночку подстерегали и другие опасности.
Но больше всего было жалко соль.
Если поставить на весы все что могло бы оказаться опасным, соль всё равно перевешивала!
От отчаяния хотелось плакать.
На одном из привалов, Игнат подошёл к Любке и пнул её ногой в подбородок.
- Знаешь, что с тобой будет за такие слова? - Комсомолка ...
Любка догадалась, что Анна всё рассказала Игнату.
- Сволочь ты - спокойно произнесла Любка. Игнат петухом подскочил к Любке, вот-вот ударит!
Алешка повис у Игната на руке - Не тронь!
Но Игнат отшвырнул Алешку как щенка, собрал свою котомку и Анны.
- Пошли! - коротко бросил он подруге.
Олесь, как всегда, молчаливо смотрел, то на Любку с Алешкой, то на уходящих Игната и Анну.
Алешке втайне хотелось, чтобы Олесь остался, но тот, закинув, котомку на плечо пошел вслед за Игнатом.
Алешка с Любкой остались вдвоем. Неожиданно, вся обида, которая копилась в душе у Любки вышла наружу. Она, закрыв, лицо руками заплакала. Слезы размывали угольную пыль.
Алешка растерялся. Ему было жаль Любку.
И тогда он стал доставать из карманов ту самую чистую соль и стал совать её Любке.
Любка смотрела сначала растерянно, потом перестала плакать и смотрела уже восхищённо.
- Алешка! - откуда это у тебя?
А он уже насыпал соль в расстеленный на траве Любкин платок.
Алешка чувствовал себя победителем. И к тому же почувствовал, что Любка ему нравится. Так они и шли. От ремней, которыми были притянуты Любкин мешок и Алешкина тачка, на плечах стёрлась кожа.
Ладони у Алешки покрылись волдырями.
Однажды, обессиленные остановились на ночлег у одной женщины в деревне. Заплатили двумя стаканами соли. Женщина предложила сменять ещё два стакана соли на молоко и хлеб. Но Алешка отказался. Ночью он спал, положив голову на свой мешок. Боялся, чтобы хозяйский сын не украл.
С утра снова направились в путь.
Любка поддерживала - ничего, дойдем!
Но силы были на исходе. Отдыхали теперь часто, просто валяясь без сил.
И снова Любка как могла, заставляла идти.
- Ещё немного, ещё две деревни и мы дома ...
Деревню хотели обойти, сильно хотелось пить. Колодезный журавль виднелся издали.
- Нет, твердила Любка. Надо потерпеть. Вдруг встретятся немцы, станут обыскивать, найдут соль.
Не успели. Их нагнал молодой полицейский и велел идти за ним. Любка было показала бумажку выданную старостой, но полицай ничего не хотел слушать.
Он привел ребят к дому бургомистра.
Вначале бургомистр показался добрым, он даже было хотел угостить детей вишнями ... Говорил ласково. Любка мысленно расслабилась.
- Ничего, сейчас отпустит!
Но бургомистр, так же ласково улыбаясь, внезапно ударил Любку по груди тростью. От боли девчонка согнулась.
- Своих, ждешь голубушка? Голос бургомистра словно лился сладкой рекой.
Но тут, же сменился гневом.
- Высыпайте мешки!
На крыльцо вышел другой немец, в одних трусах, с кобурой на поясе.
Алешка испугался. Немец наставлял палец то на Алешку, то на Любку. Делал вид что стреляет.
А бургомистр допытывался, откуда соль.
Немец вдруг приказал Любке стирать его бельё. Но Любка молчала. Тогда немец взял ее за воротник и толкнул в калитку.
- Стирай! - приказал.
Бургомистр в другой дом, как щенка за шиворот привел Алешку.
В доме, на расстеленном сене спали полицейские.
Бургомистр сел на стул возле Алешки и стал, есть вишни. Косточки от вишен он сжимал пальцами и тогда они летели Алешке прямо в лицо.
А он стоял, боясь пошевелиться.
Вдруг на улице раздался Любкин крик. Алешка, было, дернулся к дверям, но бургомистр догнал его и больно схватил за ухо. И стал так драть, что от боли хотелось орать. Но Алешка знал, если закричит, то проснуться полицаи и тогда уже не сдобровать.
В дом вошел тот немец, что велел стирать. Бургомистр спросил у него что-то на немецком. Тот ответил. Оба смачно расхохотались.
Стали просыпаться полицаи. Бургомистр вывел Алешку на крыльцо и дал здоровенного пинка. Алешка сам не помнил, как оказался на улице. Он успел схватить свою тачку и побежал что есть мочи. Уже за деревней он увидел Любку.
Она шла по дороге, без платка, мешок болтался на плече. Алешка догнал её, заглянул в глаза и отшатнулся. Любка смотрела сквозь него ...
Она шла, словно каменная не обращая ни на что внимания. Алешка рассказывал, ей как бургомистр драл его за уши, хотел, чтобы она узнала, как ему досталось. Но Любка не слышала...
Подошли к речке, стали переходить через перекладину. В одном месте Любка для равновесия всё-таки взмахнула рукой. Мешок с солью соскользнул с её плеча и мигом ушел на дно...
Любка! - отчаянно закричал Алешка.
Она уже вступила на берег и от крика словно очнулась. Ничком упала на траву и горько зарыдала. Алешка подбежал, сел рядом и стал успокаивать.
- Слышишь Любка, не плачь! Соли хватит! Я поделюсь!
Алешка радостно развязывал мешок, готовый уже сыпать столько горстей сколько скажет Любка. Он сунул руку в мешок и замер...
Ещё не веря, он развязал его полностью и заглянул внутрь. В мешке лежала простая земля. Она была перемешана с окурками и косточками от вишни...
Алешка заплакал, впервые так горько. А рядом плакала Любка. Алешка заметил в её волосах сухую траву. Вплыли воспоминания о полуголом немце, бургомистре, их разговор и смех ...
И Алешка всё понял...
В эту минуту он почувствовал что повзрослел. Тронул Любку за плечо - надо жить!
Вот такой невеселый рассказ. А как вы справляетесь с давлением? Может у кого-то тоже похожая ситуация.
Спасибо что прочитали! Здоровья всем нам!
