Виктор Степанович
- Василий Михалыч, а не испить ли нам чаю? – спрашивает бабушка, сделав все свои многочисленные дела, вытирая натруженные руки передником, и постелив чистые половики на глиняный ровный пол хаты, тщательно выбеленной внутри и снаружи.
Это она тщательно и самозабвенно следит за чистотой нашей
саманной однокомнатной избы, где родилось целое поколение детей, и откуда они разлетелись по всему свету, создав в свою очередь, "ветвистое" генеалогическое древо рода.
Немногословный дед, сказав «Фыф!» в усы, что означает и согласие и возражение и недовольство в зависимости от интонации, указательным пальцем разгладил гусарские хоть и седые усы и кивает мне показав глазами на березовую поленницу.
Потом откладывает в сторону шило, сапожный нож, дратву, узкие и широкие ленточки нарезанной сыромятной кожи с помощью которой шьёт то уздечки,то подшивает пимы, а то и
плетёт камчу - казахскую нагайку. Снимает брезентовый фартук.
Я мухой лечу к поленнице и ухватываю толстенное, тяжелое, совершенно сухое полено. Обхватив обеими руками по малолетству, пру его пыхтя и волоча между ног, поднимая пыль столбом сельского двора, к деду.
Одобрительно хмыкнув, он сел на его же руками сработанную добротную низкую табуретку и взяв огромный тесак стал делать щепу и лучины из полена.
Баушка вынесла на улицу старинный самовар надраенный речным песком из речушки протекавшей в двадцати-тридцати метрах от избы.
Дед щепки строгает, а я их к самовару оттаскиваю и складываю
раздельно.
Когда всего было достаточно, он, крякнув, вставал с табурета и не спеша нёс самовар к середине двора, где гулявший вольный местный ветер захватывая эту часть территории создавал естественную тягу.
Дед аккуратно и избрано выбирал самые длинные и тонкие лучины и терпеливо и тщательно, как делал всё, поджигал их снизу.
Ждал когда огонь займется и бросал по лучине в трубу самовара.
Кивает мне: Витька! А ну, подуй-ка, ветерку поддай!
Наклоняюсь до землицы и став на колени, начинаю дуть в фигурные прорези внизу трубы самовара, созданные для возникновения естественной тяги, хотя там, уже потрескивая играл огонь и дым начинал виться из трубы.
Дед снимает крышку самовара и почти ведро водицы ледяной колодезной туда - ааах!
Ещё подбрасывает лучинок с десяток-другой и надевает сверху длинное колено - удлинитель трубы для тяги. Поворачивает его изгибом "по ветру", и бросает мне коротко: гляди!
Ложусь на землю и заворожено наблюдаю, как потрескивая-постреливая играет бликами огонь разбрызгивая отсветы сквозь прорези на клонящуюся к вечеру землю. И если начинали прогорать лучины - поднимал голову встречаясь глазами с дедом. Тогда он подбрасывал ещё щепок жменю-другую, и вскоре из клапаночка сбоку крышки самовара с крышечкой
и шишечкой начинал идти парок, постукивая крышечкой: "пыр-пыр-пыр!" – пыхтит, паря, самовар.
Пора чай заваривать.
К тому времени в трубе жар набирается, но сильного огня уже нет – дотлевают огарки наиболее толстых и длинных лучин.
Дед набирает щепоть-другую заварки из жестяной баночки с откидной крышечкой, сыплет в фарфоровый заварной чайник. Льёт, повернув кран, кипяточку, и сняв удлинитель трубы с коленом, ставит заварной чайник на вершину трубы, имеющую такое же как внизу узорчатое расширение.
Бабушка тем временем в избе деревянный стол выскобленный добела накрывает: ...чашки с блюдцами расставляет, сухари накладывает или нарезает свежеиспеченный хлеб с хрустящей корочкой. Вкусного бабушкиного варенья из ревеня сегодня не будет, так как оно бывает на столе, только по праздникам.
Дед, попыхивая в усы, несет самовар и водружает на стол ближе
к краю, разворачивая краником в длинную сторону.
Потом берет здоровенный кусок сахару и колет ребром кухонного ножа, аккуратно складывая разномастные осколки в сахарницу.
Подвигаем деревянные лавки к столу с обеих сторон.
Баба с дедом садятся с одной стороны, а я с двоюродными братом и сестрами с другой. Дед подвигает блюдце с мелко наколотым сахаром к середине стола, и... уже слышно «Щёлк!» - откусывает кто-то сахарку крохотный кусочек.
- Ффу-ууу, фууу – дуют все усердно на чай отлитый из чашек в блюдца.
- "Ы-ыыф!"- швыркают, потягивая не торопясь вкусный пахнущий дымком и травами чаёк.
И только дед прижмурившись вкушает из казахской кисешки – чашки с широкими похожими на маленькую тарелку краями. Сегодня он пьет чай с ложкой молока и глотком заварки - «по-казахски» значит.
Тем временем я, пользуясь закрытыми глазами главы семейства - хвать кусочек сахару вне очереди.
Но, едва успел быстро кинуть его в рот, как уже слышится звонкое «Щ-щщёлк!», - и горит лоб от удара деревянной ложкой.
Смеются все кроме деда. Он прижмурившись как кот, продолжает действо и только кончики седых усов загнутые кверху подрагивают в лёгкой усмешке.
Как недавно это было....
