Несколько главных вкусов детства.
Клубника с огорода у бабушки в селе. Сначала возникал запах, потом вкус. В нём было что-то природно-ягодное, густое, с неуловимым оттенком земли. Клубника пахла ещё и грядкой, огородом.
Её вкус он насыщал до того, как приходило насыщение желудка - обычно после первой же тарелки, клубникой наполненной и окрашенной соком из чуть придавленных ягод. Запивать клубнику купленным у соседей жирным, оставляющим осадок на кружке молоком - наивысшее удовольствие гудящих от зноя июльских дней.
Картофельное пюре. Почему-то в той картошке совершенно не чувствовалось крахмала. Её варили, пробуя длинным лезвием блестящего кухонного ножа на готовность; если одного прикосновения было достаточно, чтобы картофелина разваливалась, сливали воду и начинали толочь картошку деревянной грубой толкушкой, время от времени подливая молоко - уже не деревенское, магазинное, из стеклянной пол-литровой бутылки.
Нужно было добавить масло и ещё раз всё перемешать.
Такое пюре съедалось в один присест, потом добавка, вдвое меньше изначальной порции.
Котлеты. Главное требование в детстве - чтобы котлеты были, "как в садике". Не знаю рецепта тамошней поварихи. Вероятно, самый нехитрый и расчётливый - поменьше мяса, побольше булки. Но почему-то вкус именно тех котлет на долгие годы стал базовым, исходным для определения "нравится - не нравится". У них была корочка - не горелая, прогорклая, нет, именно та румяная корочка, которая сама по себе говорит о готовности котлеты быть уколотой вилкой и съеденной. Замешивая фарш, на кухне не жалели яиц - котлеты не разваливались, не были сухими. И, конечно, присутствие лука усиливало аппетит.
Кухня социализма - ещё не развитого, не предкризисного. Бровастый, крепкий полу-дедок Брежнев. Всё просто, по-семейному, сытно. Наедаемся, милые, отъедаемся. Не хлебом единым, но куда ж без французской булочки, посыпанной русским сахарком.
