Многие из нас, кто уже вышел из первой молодости, помнят те времена, когда недвижимость нельзя было купить или продать, а только обменять. Ибо все принадлежало государству, и квадратные метры, на которых коротали свои дни советские люди, тоже.
С падением этой госмонополии свободный рынок наступил не сразу, приватизация лишь начинала набирать обороты, и обмен жилья в начале 90-х по-прежнему был основным видом сделки с недвижимостью, а профессия риэлтора только зарождалась.
Сегодня свою историю с обменом рассказывает Михаил.
Один плюс два равно три
Хмурым осенним днем 1994 года в подмосковном Домодедове в трехкомнатной коммунальной квартире, в рабочем районе города, раздаются два звонка в дверь. Значит, это ко мне.
Ничего не подозревая, иду открывать. На пороге товарищ по бывшей работе, наслышанный о моем житье-бытье – послеразводном, невеселом. Я был тогда молодой специалист, вынужденный делить убогий сермяжный быт с семьей пролетариев, занимавшей две комнаты, с которой мы были, скажем прямо, не близки, и ежевечерне слушать шансон.
И вдруг этот самый товарищ говорит, что у его знакомых есть хороший вариант для обмена: отличная однокомнатная квартира, в практически новой кирпичной пятиэтажке, в доме отдыха недалеко от Домодедова. Им нужно было срочно съехаться с тяжелобольной родственницей, жившей в Москве, иначе ее комната после смерти отошла бы государству.
Людей, предлагавших обмен, вполне устраивала наша коммунальная трешка на первом этаже. А поскольку мы с соседями уже долгое время безуспешно пытались разменять коммуналку, то для нас это был отличный вариант.
И в первую очередь именно для соседей – они-то из коммуналки въезжали в отдельное и лучшее жилье!
А я всего лишь менял одну коммуналку на другую. Но поскольку новая комната была в столице, в моем мозгу зажглась лампочка с надписью «шанс»! А главное, мне не терпелось избавиться от постылых сожителей, и я воображал, что в новой квартире люди будут приличнее (о, как я заблуждался! Но об этом я расскажу в следующих эпизодах сериала).
В заложниках у соседей
Соседи мои, конечно же, смикитили, что это шанс и для них. Но, понукаемые своими ушлыми родителями родом из советской торговли, и сами будучи людьми исключительной доброты, не могли вот так просто допустить, чтоб я, интеллигент и лопух, из этой захолустной рабочей окраины в области вдруг даром выбрался чуть ли не центр Москвы, и даже без потери в площади комнаты!
И они поставили мне условия. Я должен был заплатить им – им, а вовсе не хозяйке московской комнаты! – что-то вроде неустойки.
Повод был формальный: мол, теряют они в жилой площади аж целых 8 квадратных метров! (Сами-то они уже потирали ручонки, предвкушая въезд в квартирку в тихом и уютном доме отдыха «Бор»).
Сумму выкупа, который они потребовали, была большая и тогда для меня совершенно неподъемная: 1000 долларов. Что делать?
Но я решил, сражаться есть за что: комната, которая мне «светила», была тоже в «трешке», но в 8-этажном доме в самом начале Варшавского шоссе. Целых 18 метров с альковом, паркетом, толстенными стенами и тихими соседями, – в общем, надо было брать!
После отчаянного торга сошлись на 800 долларах с выплатой за четыре месяца.
Роковая дубленка
Начали готовить сделку по обмену. Дело в том, что бабка, хозяйка московской комнаты, в течение жизни хорошо закладывала за воротник и на тот момент ее уже разбил третий инсульт. Жизнь ее висела на волоске, и действовать надо было быстро.
Когда документы были готовы, все мы, участники сделки, собрались в местном московском ЖЭКе.
И тут я сам чуть было все не испортил: заявился на мероприятие в кожаной кепке и модной тогда дубленке. Начальник ЖЭКа заподозрили во мне то ли черного маклера, на которых тогда был щедр рынок недвижимости, то ли барыгу, и сразу выставил на улицу.
Бабку, дышавшую на ладан, привезли на сделку на каталке. Как человек маловменяемый, она должна была подписать бумаги в присутствии начальника ЖЭКа и внятно ответить на его вопросы, чтобы подтвердить, что переезжает по доброй воле. Ее и начали расспрашивать с пристрастием. От такого напора жилищного начальства бедная старушка чуть не получила четвертый инсульт…
Но как-то чудом вырулили, разрешили недоразумения по поводу моей личности, и все благополучно завершилось подписанием бумаг всеми сторонами. Через неделю я уже переехал в комнату на Варшавку.
Четвертый и последний инсульт у бабки случился через три недели после моего переезда.
Мне же, чтобы выплатить «выкуп», пришлось отдавать практически всю зарплату. На еду уже не оставалось… На момент, когда я выплатил 700 долларов из 800, я до того напоминал скелет, обтянутый кожей, что даже мои соседи сжалились и простили мне остальные 100.
В московской комнате я прожил благополучно семь лет. Ну а потом со мной случился очередной разъезд из коммуналки, но это уже другая история.
Муж, жена и несостоявшаяся любовница: опыт совместной аренды
Арендовать и откладывать – или взять ипотеку?
«Продается квартира 15 метров». А квартира ли это на самом деле?
Подписывайтесь на канал МИР КВАРТИР, чтобы не пропустить важное в недвижимости
