Я тут стал попивать мате. Как говорит моя дочь про вишню и смородину: "Кисло, но вкусно".
Ну то есть не скажу, что я стал каким-то утонченным ценителем или что это прям что-то фантастическое, но в этом точно что-то есть. Наверное, даже не вкус. А сам процесс. Он довольно медитативный.
Мате - это как бы не чай. А именно напиток. Его можно заваривать хоть целый вечер. Я пока попробовал самые попсовые сорта – «Тарагуи», «Ля Мерсед», «Розамонте». Я так понимаю, глобально, самый лучший мате - из Аргентины и Уругвая. Есть еще парагвайский и бразильский.
Но, насколько я знаю, в целом в Южной Америке мате сродни религии. Говорят, его пьют все вокруг, даже таксисты за рулем.
Я стал пить мате после того, как почитал Хулио Кортасара. Ну это как после прочтения "Трех товарищей" Ремарка невозможно не выпить. А мате - это отдельный персонаж прозы Кортасара.
Кроме литературы Кортасар больше всего в жизни любил две вещи - бокс и джаз. И почему именно джаз, если вы читали Кортасара, по-моему, очевидно. И дело даже не в том, что проза Кортасара нелинейна, непредсказуема, нацелена на провокацию. А именно в технике самого писательства. Техник, в общем, много.
Но есть самые распространенные. Это когда у вас есть некая готовая структура, план, по которому вы пишете. Или общие наметки - какая-то идея, образ. А дальше - герои начинают жить как бы своей жизнью. А вы просто следите за ними. Кортасар безусловно выбирал второй вариант. И это роднит его технику с джазовой импровизацией.
Для Кортасара было важно различие между музыкой, которую исполняют по заданной партитуре и джазом, в котором на первом плане импровизация.
Плюс, конечно же, ритм. Сам Кортасар называл это свингом. И говорил, что в рассказах главное – это как раз ритм, этот самый свинг. Он говорил, что, если его нет, рассказ никуда не годится.
В джаз Кортасар влюбился, будучи подростком. В детстве его мать и сестра слушали классическую музыку и танго. Что логично, это же Аргентина.
Сам он вспоминает: «Первую пластинку джазовой музыки я услышал по радио, причем её почти полностью заглушали возмущенные крики моей семьи, которые, естественно, считали её музыкой негров. Их не хватало на то, чтобы уловить в ней мелодию и ритм»
В то время в Аргентине джаз почти никто не играл. Поэтому радио было единственным источником информации.
Он боготворил Спайка Хьюга, Миллса Бразерса, Хоуи Кармайкла и, конечно же, небезызвестных Чарли Паркера, Дюка Эллингтона и Луиса Армстронга. Кстати, сам Кортасар неплохо играл на саксофоне и сам.
Одна из самых известных его повестей про джаз - это, конечно, "Преследователь". Про Чарли Паркера. Ну хорошо, там был Джонни Картер. Но имелся в виду, конечно, Чарли Паркер.
"Преследователь" - о необъяснимости творчества, о том, что любые попытки описать, осмыслить его - обречены на провал. И почему талант достается, казалось бы, ничтожным, недостойным? И это роднит эту повесть с "Амадеем" Формана.
И о том, что упорядочить художника, вписать его в историческую эпоху, во время - невозможны. "Преследователь" как раз о времени. О том, что художник, а музыкант тем более, искажает время, то ускоряется, то замедляется. А еще - бежит за временем, охотится за ним.
Много джаза и в романе "Игра в классики". Там на тусовке друзья слушают джазовые пластинки. Вот это прям из биографии писателя. Говорят, что он, обычно молчаливый, загорался только, когда речь заходила о джазе.
И вот там тоже выбор пластинок - это одна из сквозных тем. Это становится неким стержнем разговора. Есть, кстати, альбом «Джазуелла», где все они собраны. Можно найти в Сети. Это в основном блюзы 40-50-х годов. Коулмен Хокинс, Бесси Смит, Биг Билл Брунзи, Джелли Ролл Мортон.
Как сказано в книге: «Блюзы о пустой постели, о завтрашнем утре, о ботинках, шлепающих по лужам, о том, что нечем платить за комнату, о страхе перед старостью».
