Вряд ли кто-то сможет поспорить, что еда является одной из самых важных составляющих жизни человека, и не только в сугубо физиологическом смысле. Прием пищи давно вышел из рамок простого обеспечения жизнедеятельности, став частью культуры. Это касается и фешенебельных ресторанов для элиты, и обычных семейных ужинов, если в доме есть укоренившиеся традиции. По пищевым привычкам многое можно узнать как об отдельном человеке, так и о целом социуме и народе, о его потребностях, ориентирах и убеждениях. В менее благополучных странах декору и премудростям кухни уделяется гораздо меньше внимания, чем ее удобоваримости для местных условий. А в зажиточных мегаполисах система питания часть ориентирована на престиж и статусность, что зачастую переходит в претенциозность. И даже нарочито пренебрежительное отношение к еде у особо упертых сторонников ЗОЖ, которое в последние годы стало модным, тоже является лишь одной из граней этой культуры как способом транслировать свои комплексы.
И поскольку кухня все-таки до сих пор остается женской вотчиной, нет ничего удивительного, что авторы дамских романов любят кулинарные вставки — это способствует расслаблению, эстетически украшает текст, придает ему жизненной достоверности и помогает лучше представить характер и привычки героя.
Вот лишь несколько примеров того, как этот прием используется в российском бульварном чтиве:
1. Вера Колочкова, «Завещание Казановы»
«Взгромоздив пакет на стол, Арина не спеша принялась выкладывать купленные продукты – буханку черного хлеба, зеленые перья лука, тугие головки чеснока, подсолнечное масло в стеклянной бутылке, которое еле нашла в одном из магазинчиков на рынке. Большая редкость теперь. Хотя, конечно, вряд ли оно такое же, как прежде, с оглушающе сытным запахом…»
Предполагаемое блюдо — жареный хлеб с чесноком на нерафинированном масле, память героини о юности, когда у нее с мужем не было денег, зато была любовь и понимание (или иллюзия таковых). Рецепт сложно назвать изысканным и полезным, но он необычен и выписан автором довольно аппетитно.
2. Елена Вернер, «Десерт из каштанов»
«Надрезая каштанчики крест-накрест, а потом и жаря их на сковородке, я все мечтала о дальних странах. Как, наверное, здорово обсыпаться сахарной пудрой дрезденского штоллена на рождественском базаре. Следить, как оплывает ванильное мороженое от теплого дыхания венского штруделя. Вылавливать пальцами черные маслины из оливкового масла, ну, скажем, где-нибудь в переулочке Афин. Обляпаться банановым кремом из ядовито-желтого, чисто американского пончика-доната. Полить лимонным соком бретонскую устрицу. Сгрызть корочку настоящей неаполитанской пиццы, остро пахнущей орегано и помидорами… На вкус каштаны– что-то среднее между сладковатой мерзлой картошкой, орехом молочной спелости и вареным нутом. Вроде бы понравились. Хотя не скажу точно, что именно: вкус ли жареных каштанов или само ощущение того, что я их наконец-то попробовала»
Здесь вкус пищи бесхитростно равняется вкусу жизни — героиня воплощает свои мечты о познании мира посредством новых кулинарных открытий и ее целеустремленность в готовке соответствует волевому характеру и жизнелюбию. Ее не устраивает условная «зона комфорта», в которой она родилась и росла, и через пищевые привычки она находит выход своих духовных потребностей.
3. Мария Метлицкая, «Испытание медными трубами»
«Минут через десять к ним подошел хозяин с огромным подносом. На подносе стояло множество небольших тарелочек. Он расставил все на столе и поклонился.
– Это мезе, – объяснила Слава, – Куча разнообразных закусок. Рыба жареная, соленая, креветки, каракатицы, осминожки, устрицы, кальмары. Рыбная икра и паштет, местные маринованные травки, луковые кольца. Наесться можно одним этим, но это, так сказать, вступление, прелюдия. Основное блюдо потом.
Наелись так, что откинулись в изнеможении на стульях. Говорить ни о чем не хотелось. Хотелось просто молчать и смотреть на море. Примерно через полчаса, дав им немного прийти в себя, Андреас принес блюдо с мелкой жареной рыбой с плотной корочкой и нежная и сочная внутри. Потом они выпили по маленькой чашечке крепчайшего кофе – Слава сказала, что они называют это кофе по-кипрски, хотя, конечно, это обычный сваренный на песке турецкий кофе»
У Метлицкой, как большого знатока быта, вообще что ни книга, то сборник восхитительных рецептов, начиная с международной высокой кухни и кончая придумками малообеспеченной семьи, которая вынуждена изворачиваться не только для прокорма, но и для мало-мальской радости жизни. Поэтому в ее репертуаре смело можно выбирать наугад. Но в данной книге, увы, проталкивается идея о том, что все изысканное, красивое и богатое должно таить в себе подвох и опасность, поэтому лучше все-таки сидеть тихо.
4. Татьяна Тронина, «О голубка моя»
«Ася невыразимо страдала. Она любила яичницу с беконом на завтрак. Она любила бастурму вприкуску со свежим багетом. Она любила крепкий кофе со сливками. Она любила горячий, сочный бараний шашлык. Она любила тортики и пирожные, которые продавали в кулинарии при одном известном московском ресторане… Там же брала свежие паштеты из утиной печени, киевские котлеты, начиненные настоящим, хорошим сливочным маслом, а не каким-то гадким маргарином. О, эта кулинария, тайное место, о котором знали немногие посвященные… Ася ездила туда точно в храм. Последний приют настоящей еды. А еще она обожала конфеты, шоколадки бельгийские, определенной марки. Пицца с морепродуктами в одном итальянском кафе, только там, и нигде больше – восхитительная… на тонком тесте, хрустящая, пахнущая базиликом, обильно политая оливковым маслом… В другом кафе – коктейли с шариками мороженого. Сливочный восторг. Только там, и нигде больше»
Романы Трониной (об этом я подробно напишу чуть позже) чаще всего рассказывают не столько о живых людях, сколько о московской культуре бытия, которая очень сильно обособилась от других регионов. И данный отрывок, не имеющий никакого отношения к основной канве повествования, прекрасно это иллюстрирует. Ее герои часто представляют собой усредненный типаж благополучного внешне, но одинокого и неудовлетворенного человека, который ищет суррогаты истинной радости жизни в том, что можно купить за деньги.
5. Татьяна Коган, «Персональный апокалипсис»
«В домофон позвонили – курьер принес заказанную еду. Спустя пять минут Андрей Немов сидел за столом и щедро поливал кисло-сладким соусом рис с чесноком, креветками и рукколой. Пара капель соуса попала на пальцы, он потянулся за салфеткой и неожиданно замер, завороженно глядя на руку. На какую-то долю секунды ему почудилось, что она запачкана чужой кровью»
«Миска с горячим рагу источала аппетитный аромат мяса и специй. Жена из обычных продуктов умудрялась приготовить настоящее объедение»
Поскольку в этом остросюжетном романе постоянно рассматриваются две линии — российская и американская, то я снова привожу два образца: холостяцкий ужин москвича Немова из фаст-фуда и небогатая, но уютная трапеза Томаса Крайтона с женой. Один, живя в полном благополучии, от скуки мечтает о смертоубийстве, второй всю жизнь ходит по лезвию и хочет только спокойного и тихого быта. Поэтому пищевые традиции и вкусы обоих героев вплетены в эту фабулу очень органично.
Таким образом, описание простого процесса насыщения служит не только для растягивания объема книги, но и приносит культурное удовольствие как автору, так и читателям.
