Кока является сельхозкультурой c самой, пожалуй, дурной на планете репутацией – и не вполне заслуженно дурной. Даже один-единственный ввезенный в страну лист этого кустарника может быть поводом к уголовному преследованию в России и Беларуси. Как там на Украине и Казахстане—бог весть, однако, подозреваю, то же самое.
Характерно, что в Андах относятся к коке совершенно иначе: в основном, неофициально, но и легализуется она понемногу, в чем преуспел президент Боливии Эво Моралес—добрый союзник наших постсоветских родин. Моралес, прежде, чем стать Отцом отечества, много лет был «кокайеро»--то есть, крестьянил, выращивая коку.
Вот еще рассказы о Перу в этом блоге: о Мачу-Пикчу, преступности в Лиме, про крепость из мегалитов Саксайуман, про озеро Титикака и водоплавающих индейцев, про свежевыстроенные древности Лимы
Скажем, в Боливии подобных ему—сотни тысяч: в этой стране теперь выращивание коки легализовано полностью, в Перу—легализовано де-факто, но не де-юре, а в Колумбии—растить запрещено категорически. При этом, по объемам производимого кокаина, как раз Колумбия впереди, нерешительная Перу—посередке, а безбашенная Боливия откочевала на 3-е место: выходит, количество коки с количеством кокаина связано не так уж и непосредственно.
Ну, это ладно: в Колумбии я, положим, не бывал, а в Перу и Боливии листики коки сервируют в общепите на каждый стол—я, правда, не очень понял, зачем? Они помогают, когда нет еды, притупляют голод, но к чему они, когда ешь—не знаю. Возникает вопрос: что это за жутко опасное растение такое, которое жуют все, но делают это крестясь и с ритуальными проклятьями?
Рынок коки в Ла-Пасе—самый большой в регионе. Сюда корреспонденты Больших СМИ приезжают, чтобы снять рассказ о торжестве порока и попустительстве властей. Когда мою камеру заметили, чуть не побили. Покупатели слишком часто встречали себя на СиЭнЭн и Фокс-Ньюс в массовке, олицетворяющей ужасы наркоторговли—в общем, чуть отбился: «Сой но периодиста гринго!», «Не гринго я!».
За мои прежние предрассудки кока потом меня все-таки наказала. Я купил на рынке пакетик листьев, чтоб завязать беседу с продавцом, а в гостинице небрежно бросил это добро в угол, на чемодан. Запах у коки сильный, неотвязный и характерный: в общем, что со мной делали таможенники, когда я улетал из Ла-Паса, мне не позволяют рассказать приличия—нет таких закоулков чемодана и организма, в которых я смог бы провезти контрабанду незамеченной. Короче, с наркотраффиком в Боливии борются грубо, зримо, не смущаясь членовредительства.
Что касается рынка коки: кило листьев стоил там 4 доллара, помнится, но указанное количество вам вовек не сжевать—это приличный такой пакет-майка из гипермаркета, набитый доверху. Кстати, для наркопроизводства такой объем тоже не используешь—мне говорили, что на изготовление грамма кокаина расходуется до полутонны листьев: не знаю уж, правда ли. Что касается применения коки в мирных целях.
Коку в Андах жуют все, всегда и всюду. В отличие от бетеля или ката, не сплевывают. Половина Боливии и порядочная часть Перу—это высокогорье, Альтиплано. Жить там полноценно приезжему в принципе невозможно, но и туземцу тяжеловато: изнуряет сероче, она же—горняшка, оно же—кислородное голодание.
Каждый шаг чреват одышкой, любое усилие—кровотечением из носа, а тошнота и головная боль просто неотвязны. Кока—природный тоник и симптомы горняшки снимает: хотя легкие все равно ведут себя, как паруса в штиль—ловят воздух, но без толку, и, в конце концов, обмякают мертво.
Так что же такое кока для туземцев. Вяло жуют листья все встречные-поперечные прохожие—будь то в крупных городах или забытых богом деревнях: в Боливии, по крайней мере, дела обстоят именно так.
Кока—главный элемент всех религиозных ритуалов. Помню предвыборный митинг президента Моралеса, который шел на второй срок. Пламенные речи, как полагается, слушатели разогреты, хоть прикуривай от них: вдруг появляются откуда-то шаманы.
Перед трибуной разжигают костер и туда швыряют последовательно: листья коки, высушенные эмбрионы лам, снова листья, глиняные амулеты, опять листья. Правительственную ложу и часть толпы—тысяч десять из пятидесяти—обволакивает пряным дымом: сквозь клубы доносятся гимны богине Пачамаме на языке гуарани.
Еще одно святилище, заваленное листьями коки, я нашел в серебряных шахтах у города Потоси: если углубится в них прилично и попросить о помощи щахтера, он проводит в заброшенный штрек. Это какая-то скальная пазуха, открытая подземным взрывом: вползать туда надо сквозь нору, рассчитанную на гномьи габариты.
Здесь горняки приносят жертвы Дьяволу—у подножия глиняного чудища высятся горы горлодерных дешевых папирос, коки, динамитные шашки. Формально, боливийцы—христиане, но совершенно дикого извода: они исходят из того, что веруя в бога, единого и всемогущего, глупо ссориться с врагом рода человеческого—зачем хамить существу, которое может тебе напакостить?
Ну, и с индейскими божками то же: господь, конечно, один, на яйца лучше складывать в разные корзины—и в корзину богини Пачамамы, почему нет? И всем, и христианским богам, и языческим полагается кока.
Вообще, из коки в Андах делают все: мыло, таблетки для укрепления потенции, бодрящие чаи, ею набивают подушки, с нею запекают морских свинок, используют вместо денег—в деревнях, например, когда надо долг вернуть.
С нашими повсеместность этих листьев играет дурную шутку: только я знаю про 2 уголовных дела из-за попыток провезти в СНГ чай из коки, пару пакетиков буквально—туристам вменяли контрабанду наркотиков и грозило им лет по восемь. Причем чай был изготовлен в Перу фабрично, какие казалось бы претензии? Но в ООНовском реестре запрещенных к возделыванию растений кока—из самых опасных.
Абсурдность ситуации очевидна, но Штаты непреклонны: им это по-особенному удобно. В Перу и Колумбии американцы контролируют уничтожение плантаций и часто в этом участвуют: туземные армии, фактически, подчиняются гринго. Что охраняешь, то имеешь: из выплывшего можно вспомнить скандал «Иран-контрас». Там сложная была схема: ЦРУ продавало кокаин в Штатах, на выручку закупало оружие и поставляло боевикам в Никарагуа.
В общем, когда боливийский президент Моралес приехал в Нью-Йорк и на трибуне ООН принялся жевать коку—рядом с ним незримо стояли сотни миллионов латиноамериканских «чоло». И, кстати, после декриминализации кокаводства, в Боливии варка кокаина пошла на убыль: выяснилось, что с наркоторговлей бороться надо, а не с природными энергетиками-анальгетиками-тониками.
