Три месяца спустя
– Мама? – Тасин голос звенел колокольчиком, – Ты как себя чувствуешь?
– Отлично! – улыбнулась Александра, – Я, Тасенька, всего лишь беременна, а не больна, – она рассмеялась, – Хотя в моем возрасте…
– Мам, я тебя умоляю! – хмыкнула Тася, – Ты у нас самая молодая и красивая. Как поживает Арсений Владимирович?
– Нормально…Ты лучше расскажи, про Диму? Как он там?
– Ой, мам, тьфу-тьфу… – Тася тихонько засмеялась, – Он вчера попросил картошки с селедкой, представляешь? И доктора говорят, что ему стало значительно лучше. Конечно, долгосрочных прогнозов никто не делает, но… мы надеемся на лучшее!
– Это хорошие новости! – кивнула Александра, – Очень хорошие! А ты… ты как? Устала?
– Отлично. – бодро отрапортовала Тася, – Я за это время столько нового узнала! Язык подтянула, так что теперь свободно могу общаться с докторами. Все хорошо, мам, правда! И Соня обещала прилететь на несколько дней. Она теперь такая серьезная стала!
– Да, – улыбнулась Александра, – Вы у меня обе умницы! Обе! Горжусь вами.
– Ладно, мам, я перезвоню позже. Береги себя.
– И ты, Тасенька, береги себя! Папе привет передавай. – Александра еще пару минут посидела, слегка улыбаясь – кажется, все пока идет, как надо. Ее девочки выросли.
Александра вспомнила Тасин смех и счастливо вздохнула. Она отложила телефон, откинулась на спинку дивана, и улыбка не сходила с ее губ. Солнечный луч, пробивавшийся сквозь тюль, играл пылинками в воздухе. "Картошка с селедкой..." – мысленно повторила она, и сердце сжалось от облегчения и какой-то нежной щемящей радости. Дима просил обычной еды. Значит, жизнь брала свое.
Она закрыла глаза, и перед ней, как кадры старого, любимого фильма, поплыли воспоминания.
Шум. Вечный, громкий, счастливый шум. Два вихря в ярких платьицах носились по коридорам их старого дома. Тасенька – маленький ураганчик с серьезными глазами и вечно разбитыми коленками, пытавшаяся всюду успеть и все понять. Соня – капризная принцесса с бантами больше ее головы, требовавшая, чтобы все было "как в книжке", которая и заливисто хохотала, когда папа подбрасывал ее к потолку. Пятна акварели на обоях. Рассыпанные бусы. Крики "Мама, смотри!" и "Это она первая начала!". Аромат детского шампуня, печенья и влажных после ванны волос. Приятная усталость к вечеру, от того, что дом жил, дышал, звенел детскими голосами.
Она вспомнила, как сидела вот так же вечером, слушая, как за стеной Дмитрий читает сказку на ночь, его низкий, успокаивающий голос, прерывался всхлипами Сони – "Не хочу спать!" и серьезными вопросами Таси – "А почему дракон злой?". Мир тогда казался таким прочным, таким бесконечным. Таким шумным.
Потом пришла тишина. Сначала робкая – девочки подросли, их интересы сместились в учебники и наушники. Потом гулкая и тяжелая – после развода. Стук каблуков Сони, уходящей в свою новую, отстраненную жизнь. Тихое шуршание страниц Таси, зарывшейся в учебники по медицине, как в спасительный кокон. Звук закрывающейся за Дмитрием двери.
А сейчас... Сейчас дом снова был наполнен голосами, но другими. Глубокий, спокойный бас Арсения, говорящего о новой статье. Ее собственный смех, который стал чаще и легче. Звонки из Лондона и Баден-Бадена – голоса ее взрослых, удивительных дочерей, каждая нашедшая свою дорогу и свою силу. Соня – серьезная, ответственная, подарившая отцу шанс на жизнь. Тася – несгибаемая, ставшая ангелом-хранителем у его постели.
И вот... совсем скоро... новый шум. Александра непроизвольно положила ладонь на еще неочевидный для посторонних глаз, но уже такой реальный для нее изгиб под одеждой. Скоро здесь, в этой тишине солнечного дня, снова зазвучит совсем другой смех. Звонкий, незнакомый, бесконечно дорогой. Запах детского шампуня и молока. Пятна... наверняка будут пятна, куда без них. Игрушки, разбросанные по полу. Бессонные ночи, усталость... и та самая, забытая радость от того, что дом снова будет дышать по-настоящему, по-детски громко.
"Наш малыш..." – прошептала она про себя, и улыбка стала шире, теплее, наполненной предвкушением. Это будет другая история. Другая глава их жизни. Глава, написанная любовью, мудростью, накопленной за годы, и безграничной благодарностью за то, что они все – она, Арсений, Соня, Тася, борющийся Дима – были с ней рядом.
Она погладила живот легким, нежным движением, словно передавая привет будущему жильцу этого дома, который скоро наполнится не просто голосами, а жизнью во всех ее проявлениях – от тихого лепета до радостного топота маленьких ног.
Два года спустя
Огни гирлянд переливались на огромной елке, отражаясь в бокалах с шампанским и в сияющих глазах собравшихся. Стол ломился от угощений – тут был и фирменный салат Волкова, и пироги Таси, и привезенные Соней экзотические сладости из Лондона, и горы мандаринов, пахнущих праздником. Воздух гудел от смеха, перебивающих друг друга рассказов, звонкого лепета Никиты, который восседал на коленях у Ирины и пытался схватить ее огромные новогодние серьги в виде снежинок.
– Нельзя, золотце, баба Ира без сережек – как Дед Мороз без бороды! – хохотала Ирина, ловко уворачиваясь от цепких ручек и подкидывая малыша, отчего тот визжал от восторга.
Соня, элегантная в бархатном платье, с гордостью показывала на планшете фотографии с конференции, а Тася дополняла ее рассказ своими медицинскими комментариями, вызывая смех у всех: “Нет, ну ты представь, они там спорили о квантовой запутанности нейронов, а я думала – главное, чтобы у папы лейкоциты также спутались с правильным кодом!”
Александра сидела во главе стола, кутаясь в мягкий кашемировый палантин. Она ловила этот момент, впитывала каждую улыбку, каждый звук. Шум счастья. Тот самый, о котором она мечтала. Дом был полон. Сердце – тоже. Ирка и дочери рядом, Арсений наполнял бокалы, а Никитка, наевшись, заснул л у Ирины на плече, посасывая кулачок. И даже тень Дмитрия, о котором Тася шепнула: “У него сегодня тоже праздничный ужин с Анной”, не омрачала, а лишь добавляла тихой благодарности за то, что он жив и не один.
– Друзья! – Волков встал, стукнув ножом о бокал. Все затихли, только тихое посапывание Никиты нарушало тишину. – Скоро двенадцать. Но до того, как мы будем загадывать желания и будем пить лимонад за будущее, я хочу кое-что вручить главному человеку в моей жизни. Нет, не Никите, хотя он, конечно, самое большое чудо последних лет. – все засмеялись. – Я хочу вручить подарок самой главной женщине в этом доме. Моей жене. Саше.
Он вышел в соседнюю комнату и вернулся с неким продолговатым предметом, бережно завернутым в плотную ткань с новогодним принтом. Все замерли в ожидании. Александра с удивлением и легким смущением поднялась.
– Сеня? Что это? – спросила она.
– Помнишь Сочи? – тихо ответил он, глядя ей в глаза. Его взгляд был теплым, полным воспоминаний. – Тот день? Яхта, море, и… твое пение под шум волн? Ты пела что-то старое, лиричное. Голос у тебя тогда дрожал, но был таким… настоящим. Таким свободным. Это было так хорошо…
Александра замерла. Она помнила. Помнила ту невероятную легкость, помнила, как песня сама вырвалась наружу под звездным небом и шум волн. Как она пела просто так, для души, и как все подхватили песню.
– Помню, – прошептала она.
– Тогда ты была счастлива, – продолжал Волков. – По-настоящему. И этот твой голос… он запал мне в сердце. И я подумал… почему бы этому голосу не звучать чаще? Не только под шум моря, но и здесь, дома, под наш смех, под топот Никиткиных ножек? – он протянул ей сверток. – Открой.
Руки Александры слегка дрожали, когда она развязывала ленту и стягивала ткань. Под ней открылся корпус гитары. Но это была не просто гитара. Это было произведение искусства. Дерево теплого, медового оттенка, с причудливым, словно живым, рисунком прожилок. Гриф – идеально отполированный. Струны – новые, блестящие. На деке – тончайшая инкрустация в виде ветки цветущей сакуры. Гитара дышала теплом ручной работы, любовью мастера.
– Сеня… – Александра не могла вымолвить больше. Комок встал в горле, глаза мгновенно наполнились слезами. Она провела пальцами по гладкому дереву, по шелковистой инкрустации. Это было невероятно красиво. И невероятно… трогательно.
– Она из мастерской в Испании, – пояснил Волков, видя ее немой восторг. – Я долго искал… хотелось, чтобы она была не просто инструментом, а… продолжением того чувства. Свободы. Счастья. – он смущенно улыбнулся. – Чтобы напоминала тебе, что ты можешь не только лечить, заботиться, руководить. Ты можешь… просто петь. Для нас. Для себя.
В этот момент по телевизору раздался бой курантов. Звонкие, торжественные удары, возвещающие о наступлении Нового года.
– Ура-а-а! – крикнула Ирина, осторожно вставая на ноги, чтобы не разбудить Никиту. – С Новым годом!
– С Новым годом! – подхватили Соня и Тася, обнимаясь.
– Счастья! Здоровья! Любви! – добавил Арсений, обнимая Александру и целуя ее в слегка влажную от слез щеку.
Александра, не выпуская гитары из рук, обняла мужа в ответ, прижавшись к его груди. Слезы катились по щекам, но это были слезы чистой, переполняющей радости и благодарности.
– Спасибо, – выдохнула она ему на ухо, заглушая бой курантов и общие поздравления. – Это… самый неожиданный и самый лучший подарок. Я… я даже не знаю, помню ли еще аккорды…
– Помнишь, – уверенно сказал Волков, улыбаясь. – Это как езда на велосипеде. Или любовь. Не забывается.
Он взял гитару из ее дрожащих рук и осторожно поставил на диван. Потом поднял свой бокал.
– За Новый год! За нас! За то, чтобы в этом году в нашем доме звучали не только куранты и Никиткин смех, но и песни в исполнении хозяйки!
– Ура! – хором поддержали все, чокаясь.
– Мам, спой! – вдруг попросила Тася, глаза ее сияли, – Хоть куплет! Прямо сейчас! Ну, пожалуйста!
– Да, Шурка, спой! – подхватила Ирина. – Освяти новую гитару!
Соня смотрела на мать с теплой улыбкой и кивала.
Александра вытерла слезы, взяла гитару. Она ощутила знакомую тяжесть инструмента на колене, почувствовала гладкость грифа под пальцами. Волнение смешивалось с давно забытым трепетом. Она перебрала струны. Звук был чистым, глубоким, волшебным. Как звон хрусталя.
Она глубоко вдохнула. За окном падал снег, за спиной дремал сын, а перед ней сидели самые дорогие люди на свете. И новый год только начался. Она нашла простые аккорды. И запела. Тихо, чуть неуверенно, но голос ее, дрожащий от эмоций, подхватил мелодию старой, доброй песни о любви и надежде. И этот звук, смешавшись с тихим посапыванием Никиты и счастливыми лицами родных, стал самым главным чудом этой новогодней ночи. Чудом возвращения к себе и обещанием нового года, полного музыки.
Под утро, когда все улеглись спать, Саша и Ирка сидели за чашкой кофе. Кухня уже сияла чистотой, недоеденные салаты были убраны в холодильник.
– Как же я люблю первое января! – рассмеялась Саша, – Это день, когда можно валяться перед телевизором и доедать все, что осталось после новогодней ночи. День тюленя!
– Ага, – покачала головой Ирка, – А после праздников встаешь встать на весы и ужасаешься! Типа, откуда эти лишние килограммы? Это ты у нас стройняшка, а я… – она хмыкнула, – Хорошо, что мой муж любит меня в любом весе.
– Он когда вернется из командировки? – поинтересовалась Саша, – Жаль, что его не было с нами…
– После десятого. – улыбнулась Ирка, – Ой, Шур, я так рада, что мы теперь здесь живем! Конечно, там все хорошо было, я привыкла уже к Стокгольму и люди там хорошие, но дома все равно лучше.
– Это правда. – кивнула Саша, – Дом – это наше все.
– Шур, – помолчав минуту, спросила Ирка, – Не обидишься, если я спрошу кое о чем?
– Конечно! – Саша хмыкнула, – Чего это ты такая осторожная вдруг… О чем хотела спросить?
– Кристина… — вздохнула Ирка, – Не знаешь, где она… родила ребенка? Извини, тебе наверняка неприятно о ней говорить… зря я спрашиваю.
– Ир, да все уже давно быльем поросло, – фыркнула Саша, – Нечего извиняться. Мне Таська как-то показала ее страничку в соцсетях. Представляешь, она так и живет с тем парнем, Артемом вроде… Уехали куда-то в провинцию, у них там дом, хозяйство. Мальчик – копия этого Артема… Вроде все у нее хорошо. Трудно, конечно, поверить, что такие, как она, меняются, но может жизнь чему-то научила? А я… – Саша задумалась, – Я на нее зла не держу. Если бы не она, то может я не встретила бы Сеню, не было бы Никитки… так что – все к лучшему. Я живу здесь и сейчас со своим любимым мужем. И Кристине я желаю только счастья.
– Да… – протянула Ирка, – Ты молодец, Шур, правда. Не каждая женщина так сможет… простить и принять все.
– Я – просто женщина. – улыбнулась Саша, – А еще жена и мама. Идем, подруга, поспим немного, пока тихо?
Продолжение следует. Все части внизу 👇
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"Развод = новая жизнь", Агата Ковальская ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.
***
Что почитать еще:
***
Все части:
Часть 1 | Часть 2 | Часть 3 | Часть 4 | Часть 5 | Часть 6 | Часть 7 | Часть 8 | Часть 9 | Часть 10 | Часть 11 | Часть 12 | Часть 13 | Часть 14 | Часть 15 | Часть 16 | Часть 17 |Часть 18 | Часть 19 | Часть 20 | Часть 21 | Часть 22
Часть 23 - продолжение