Дмитрий
Дмитрий лежал в полутемной палате, прислушиваясь к монотонному писку аппаратуры. Больничный воздух был тяжелым, пропитанным лекарствами и тихой безысходностью. Он смотрел в потолок, перебирая в памяти лица тех, кто его навещал.
Соня пришла на минуту, словно из чувства долга. Её взгляд скользнул по его лицу, холодный и рассеянный. Она даже не присела, будто боялась, что больничные стены затянут её в эту трясину страданий. Промямлила что-то о делах, о том, как всё сложно, и почти сразу же ушла, оставив после себя лишь легкий шлейф дорогих духов.
Кристина была нежнее, но её забота казалась выверенной, как будто она играла роль любящей женщины. Она держала его за руку, говорила ласковые слова, но в её глазах читался расчёт. И когда она осторожно спросила о его счетах, о возможности “узаконить их отношения”, Дмитрий понял – её тревожит не его здоровье, а ее будущее.
– Крис, тебе не кажется… – вздохнул Дмитрий, – Что сейчас не самое подходящее место и время, чтобы говорить о свадьбе? Дай мне немного… прийти в себя.
– Мась, – мурлыкала Кристина, – Я думаю о тебе и о нашем малыше. Что с ним будет? Не дай бог, что случится и… он окажется никам! Да и я тоже… Я даже не могу требовать у врачей, чтобы они отчитывались передо мной о твоем состоянии! Кто я сейчас?! Никто. Ты подумай об этом, пожалуйста. Ведь это твой ребенок… – Кристина смахнула невидимую слезинку с ресниц.
– Подумаю, – Димитрий отвернулся от Кристины, – Ты иди. Я… устал. Там у меня в бумажнике лежит карта… Возьми. Код – день рождения Сони. Вам хватит на первое время.
Кристина пожала Дмитрию руку и вышла, закусив губу. Откуда он может знать, хватит ли им денег?! Сколько на карте? Дима думает, что они будут варить по утрам овсянку, а в обед супчик? Смешно! Соня вчера заявила, что ей нужно обновить гардероб. У нее, видите ли, нет ничего нового, чтобы сходить в кафе с подружками! Кристина, естественно, ей объяснила, что сейчас не время для шоппинга, но наглая девчонка только хмыкнула и раскрыла дверцы шкафа.
– А тебе не кажется, что ты слишком много тратишь на себя? – Соня перебирала плечики с платьями Кристины, – Ты вроде беременна, так? Зачем тебе дорогие шмотки, которые ты через месяц не сможешь на себя натянуть? Пожалуй, я возьму вот это платьице… – она схватила мини-платье ярко-красного цвета, – Тебе уже не по возрасту такое носить… Да и неприлично беременной женщине так оголяться. – Соня унесла платье в свою комнату, а Кристина так и осталась стоять с открытым ртом…
Дмитрию было плохо и тоскливо… Только Тася… Маленькая, хрупкая Тася, оказалась рядом. Она приносила ему книги, читала вслух, когда он уставал, и просто сидела рядом, когда он молчал. В ее глазах не было ни капли фальши — только искренний страх потерять его. Боже, эта маленькая девочка вдруг оказалась его единственной опорой… Дмитрий сглотнул и скрипнул зубами. После всего, что он сделал…
Дмитрий закрыл глаза. Всю жизнь он думал, что окружен людьми, которые ценят его. Но болезнь, как кислота, разъела все маски. И теперь он видел правду — холодную, неудобную, болезненную.
Осталось только решить, что с этой правдой делать.
Тишину палаты нарушил скрип открывающейся двери. Дмитрий не сразу повернул голову — ему казалось, что это снова медсестра с лекарствами или очередной визитер, которому он был не рад. Но шаги были легкими, почти неслышными.
— Папа? — раздался шепот.
Он узнал этот голос. Тася.
Она стояла в дверях, сжимая в руках бумажный пакет — видимо, опять принесла что-то из дома, считая больничную еду “невкусной и безжизненной”. Её глаза, как всегда, светились тревогой, но в них не было того отстраненного блеска, как у Сони, или притворной нежности, как у Кристины.
— Я не сплю, — хрипло ответил он и попытался приподняться на подушках.
Тася тут же бросилась помогать, поправляя одеяло с такой заботой, будто от этого зависела его жизнь.
— Ты сегодня… лучше? — спросила она, но по её голосу было понятно: она видит, что нет.
Дмитрий хмыкнул.
— Лучше, хуже… Какая разница? Врачи говорят одно и то же: “боремся”, “наблюдаем”. А люди… — он замолчал, глядя в окно, где за стеклом медленно падал снег. — Люди ведут себя так, будто я уже умер. Или вот-вот умру.
Тася резко сжала его руку.
— Не говори так. Не надо!
— Но это правда. – усмехнулся он, – Я все вижу.
Она опустила глаза, и он увидел, как по ее щеке скатилась слеза.
— Может, они просто не знают, как себя вести? — прошептала она, — Не все умеют… правильно сопереживать. Это, пап, трудно…
Дмитрий посмотрел на неё и вдруг почувствовал, как в груди закипает что-то тёмное и горькое.
— Ты хочешь сказать, что Соне неловко? Или что Кристина просто не умеет выражать заботу? — он засмеялся, и этот смех прозвучал как стекло под ногами. — Нет, Тасенька. Они просто ждут. Ждут, чем всё закончится. И хотят, чтобы я успел сделать что-то для них… пока не стало поздно.
Тася не ответила. Она лишь крепче сжала его пальцы, словно пытаясь удержать его здесь, в этом мире, где он всё ещё дышит.
И в этот момент Дмитрий вдруг понял: он не хочет умирать. Не сейчас. Не так.
Не тогда, когда наконец увидел, кто на самом деле был рядом.
Блеск солнца на воде резал глаза, но Александра не отворачивалась. Она стояла у борта, чувствуя, как теплый ветер играет распущенными волосами. За спиной звучали смех и оживленные голоса участников конференции, но здесь, у самого носа яхты, было тихо.
— Вы любите море?
Голос заставил ее вздрогнуть. Волков подошел неслышно, как всегда. В свете дня его лицо казалось менее замкнутым — даже в глазах, обычно холодных, теперь плескались солнечные блики.
— Да, — ответила Александра. — Хотя и не помню, когда приезжала сюда.
Волков кивнул, оперся о перила.
— Я здесь каждое лето бывал в детстве. Родители снимали домик в Адлере. — Он неожиданно улыбнулся, и в этот момент выглядел почти беззащитным. — Отец ненавидел курорты, но мама настаивала. Говорила, что ребенку нужен морской воздух. Я был довольно хилым мальчишкой, – хмыкнул он.
Яхта плавно качнулась на волне, и их плечи ненадолго соприкоснулись. Александра не отодвинулась.
— А что вам больше всего запомнилось? — спросила она.
— Запах, — ответил он, не задумываясь. — Смолы на набережной, жареной кукурузы, соленого ветра. И еще... — он сделал паузу, — мы с отцом вставали на рассвете и уходили на рыбацком катере далеко в море. Он молчал почти всю дорогу, но однажды...
Голос Волкова дрогнул. Александра удивилась — она никогда не слышала, чтобы он говорил так... тепло.
— Однажды мы увидели дельфинов. Они плыли рядом с катером, и отец вдруг рассмеялся. Впервые за все те годы. Мой суровый отец вдруг на миг стал таким же, как я…
Молчание повисло между ними, наполненное криками чаек и плеском волн. Александра вдруг представила мальчика с серьезными глазами, который запомнил этот момент на всю жизнь.
— Вы похожи на него? — тихо спросила она.
Волков повернулся к ней. Солнце высветило тонкие морщинки у глаз — следы не столько возраста, сколько постоянного напряжения.
— Боюсь, что да. — Его взгляд скользнул за ее спину, где коллеги из их делегации разливали шампанское. — Но сегодня, пожалуй, можно сделать исключение.
Яхта повернула, и ветер внезапно изменил направление, обдав их солеными брызгами. Волков не стал отходить. Они молча стояли, глядя на удаляющийся берег, и в этот момент между ними не было ни должностей, ни нерешенных вопросов — только море, солнце и странное чувство, что это не случайность.
А где-то за кормой чайки кричали, точно смеялись над ними.
– Ребята, вы чего от коллектива отрываетесь? – к Волкову и Александре подошел Павел Леонидович, профессор из Питера, – Там, в кают-компании стол накрыли. Пойдемте! – Волков подхватил Александру под руку и они спустились вниз.
За столом было весело и шумно. Все будто сбросили с себя груз прожитых лет, тревог и забот и просто радовались жизни. Кто-то принес гитару и пытался ее настроить. Получалось плохо.
– Ну вот, а я надеялась, что мы споем. – засмеялась Верочка, кардиолог из Пскова, – Представляете, как было бы чудесно – море, яхта и песня…
– Ага, – фыркнул Павел Леонидович, – Боюсь, что если мы еще и петь начнем, то боюсь, что нас чайки заклюют.
– Разрешите? – Александра бережно взяла гитару из рук парня, который все еще пытался ее настроить.
Она бережно перебирала струны, ловко подкручивая колки. Пальцы, привыкшие к точным движениям, теперь легко находили нужные лады. Первые аккорды прозвучали чисто и звонко.
– Ого! – удивленно поднял брови Павел Леонидович.
Александра улыбнулась, глядя на гитарный гриф, и начала перебирать струны. Знакомая мелодия полилась легко и нежно, будто она играла ее вчера, а не двадцать лет назад.
– Если у вас нету тёти...
Ее голос, тихий и теплый, заполнил кают-компанию. Сначала все замерли, потом кто-то неуверенно подхватил припев. К концу первого куплета пели уже все – даже Павел Леонидович, который пять минут назад язвил про чаек.
Александра закрыла глаза, и перед ней всплыли студенческие годы: палатки у костра, гитара, переходящая из рук в руки, смех, который грел лучше любого огня. Она пела, а Волков сидел напротив, не отрывая от нее взгляда. Его пальцы слегка постукивали по столу в такт, и в уголках губ играла непривычно мягкая улыбка.
Когда отзвучал последний аккорд, в каюте на секунду воцарилась тишина, а потом раздались аплодисменты.
– Браво! – крикнула Верочка.
– Да где ж ты так научилась? – ухмыльнулся Павел Леонидович, – Это ж надо, такие таланты прятала!
Александра смущенно пожала плечами, возвращая гитару:
– Студенчество... Походы, песни у костра. Казалось, это навсегда, а потом... – она взглянула на свои руки, – потом появились другие… приоритеты.
– Жаль, – неожиданно сказал Волков. Его голос прозвучал тихо, но так, что услышали все, – У вас прекрасный голос.
Александра встретилась с ним взглядом и вдруг почувствовала, как по щекам разливается тепло.
– Может, еще одну? – предложил кто-то.
– Давайте "Главное, ребята..." – подхватила Верочка, – А что? – она оглянулась, услышав чей-то смешок, – Старая песня, зато правильная!
Александра снова взяла гитару. На этот раз Волков не просто слушал – он пел вместе со всеми, и его низкий, чуть хрипловатый голос странным образом сочетался с ее мягким тембром.
А за иллюминатором качалось море, солнце бликами играло на стенах, и казалось, что время замедлилось – хотя бы на эту одну песню.
Вечером, в номере гостиницы, Александра набрала номер Таси.
– Тас, ты как там, дочка? – мягко спросила Александра, – Я соскучилась.
– Так себе, – вздохнула Тася, – Папе не лучше и…
– Ты мне о себе расскажи, – перебила ее Александра, – Не хочу говорить о Диме, ты уж извини.
– Мама! – воскликнула Тася, – Вы же столько лет были вместе! Почему ты стала такой жестокой? Ты не только его бывшая жена, но и доктор! Неужели тебе его не жалко?
– Ты правильно заметила, – спокойно ответила Александра, – Я - бывшая жена. У него теперь новая семья, жена, которая ждет ребенка… Причем здесь я? А то, что я - доктор… Он не мой пациент и я не обязана о нем думать. Тася, не надо на меня давить. Хватит! Если и ты еще будешь пытаться манипулировать мной… Это бесчеловечно, в конце концов! Он сам все так сделал! Понимаешь? Сам! Разрушил семью, ушел к этой… А теперь ты взываешь к моему милосердию?! Нет, Тася, у меня все выгорело.
– Мама, – Тася шмыгнула, – А твое равнодушие никак не связано с… доктором Волковым? Мне сказали, что вы вместе улетели…
– Так, Татьяна, – Александра повысила голос, – Перестань говорить глупости. Кроме меня и Волкова, здесь еще очень много народа… Это работа! Подумай хорошенько обо всем. Не будь зависимой от своих сиюминутных эмоций. Ты - врач! Вокруг тебя будет много страданий, ты просто обязана быть твердой и сильной, иначе ты не только не сумеешь помочь другим, но и разрушишь себя… – Александра на секунду прикрыла глаза, – А как там Соня? Ты с ней не говорила?
– Говорила. – буркнула Тася, – Даже предложила ей пожить пока у нас…
– И что она?
– Она сказала, что не хочет. – Тася хмыкнула, – Она вдруг захотела учиться в Англии. Теребит папу, чтобы он ей оплатил пансион в какой-то частной школе в Лондоне. Говорит, что это отличный для нее шанс.
– Может и не такая плохая идея, – протянула Александра, – Во всяком случае, лучше, чем жить вдвоем с этой девицей… А папа согласен?
– Вроде да. Он велел своему адвокату все оформить. Соня ведь, как клещ – не отцепится, пока не добьется своего… – Тася помолчала, – А Кристина пытается устроить регистрацию брака… Я краем уха слышала, как она у главврача рыдала, чтобы тот разрешил провести все это… чтобы их зарегистрировали. Типа она беременная и ребенок должен родится в официальном браке… Ну ты понимаешь?
– Это их дело! – Александра прищурила глаза, – Мне все равно. Тась, – вздохнула она, – Ты не бери все это так близко к сердцу…
– Мам, мне папу жалко… – всхлипнула Тася, – Если с ним, что случится… я себе не прощу, что не была рядом. Помнишь, как он нас водил в зоопарк? – Тася рассмеялась, – Сонька капризничала, и папа строил смешные рожицы… Мы ели мороженое и катались на ослике… Ведь мы были такие счастливые! Это она – Кристина, все разрушила! – воскликнула Тася, – Не было бы ее…
– Не было бы Кристины – могла бы появится другая, – вздохнула Александра, – Тася, он – взрослый мужчина! Не какой-то мальчишка, у которого гормоны рулят, а вполне себе самостоятельный человек. Кристина, конечно, акула, но… нужно думать головой. Всегда. Ладно, дочка, я завтра позвоню. И… прошу, не изводи себя! Ты ни в чем не виновата! Хорошо?
– Я постараюсь, – неуверенно ответила Тася и отключилась. Она встала, вышла из сестринской и пошла в палату к Дмитрию. Надо посмотреть, как он там… Целый день держалась температура и это очень плохо.
Тася замерла в дверях палаты, сжимая в руках бумажный стаканчик с чаем.
Кристина стояла у кровати Дмитрия, держа перед собой роскошное белое платье с кружевными рукавами.
— Главврач дал добро, — говорила она, сияя, — Через три дня. Ты же понимаешь, Дима, мы не можем ждать… Ребенок…
Дмитрий лежал, уставившись в потолок. Его лицо было бледным, почти прозрачным.
— Ты уверена, что хочешь это… сейчас? — тихо спросил он.
— Конечно! — Кристина рассмеялась, но в её смехе слышалась нервозность, — Это же наша свадьба! Пусть и не такая, как мы мечтали, но…
— Пап, — не выдержала Тася, шагнув вперед.
Кристина обернулась, и её улыбка на мгновение дрогнула.
— О, Тасенька! — Она сделала шаг навстречу, будто собиралась обнять, но Тася отстранилась.
— Ты серьезно? — прошипела Тася, указывая на платье, — Он еле дышит, а ты тащишь сюда свадебную атрибутику?
— Тася… — слабо попытался вмешаться Дмитрий, но Кристина уже выпрямилась, глаза её сверкнули.
— Это важно для нас, — холодно сказала она, — И для нашего ребенка. Ты же не хочешь, чтобы он родился…
— Не прикрывайся ребенком! — Тася с силой поставила стакан на тумбочку, чай расплескался, — Ты просто боишься, что не успеешь… и останешься ни с чем.
— Тасенька! — Дмитрий попытался приподняться, но слабость снова приковала его к постели.
Кристина побледнела.
— Ты… ты просто завидуешь, — прошептала она, — Ты не можешь смириться, что у твоего отца теперь новая семья.
— Новая семья? — Тася засмеялась горько. — Да ты даже не спросила, как он себя чувствует! Ты сразу про платье, про документы…
— Хватит! — Дмитрий хрипло кашлянул, и обе женщины замолчали.
В палате повисла тягостная тишина.
Кристина первая оправилась. Она аккуратно сложила платье, избегая смотреть на Тасю.
— Я приду завтра, — тихо сказала она Дмитрию и, не прощаясь, вышла.
Тася стояла, сжимая кулаки.
— Прости, — прошептал Дмитрий.
— За что? — ее голос дрогнул. — За то, что она такая? Или за то, что ты… И, пап, ты меня прости. Я не должна была… говорить все это. Это не мое дело…
Она не договорила.
Дмитрий закрыл глаза.
— Я не хочу умирать, Тасенька.
И тогда она подошла к кровати, опустилась рядом и взяла его руку — так же крепко, как когда-то он держал её маленькую ладошку в зоопарке.
— Тогда борись, — сказала она, — Борись, пап. Ради нас. Ради себя.
За окном медленно кружился тополиный пух. Тихий, белый, бесконечный. Как надежда.
Продолжение следует. Все части внизу 👇
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"Развод = новая жизнь", Агата Ковальская ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.
***
Что почитать еще:
***
Все части:
Часть 1 | Часть 2 | Часть 3 | Часть 4 | Часть 5 | Часть 6 | Часть 7 | Часть 8 | Часть 9 | Часть 10 | Часть 11 | Часть 12 | Часть 13 | Часть 14
Часть 15 - продолжение