Мне не следовало впускать его обратно в свою жизнь. Я знаю это. Мы развелись меньше года назад, и я помню, как он ушёл — как уверенно шагнул в новую жизнь со своей тренершей по фитнесу, которая была вдвое моложе меня, оставив позади скучную «старую» жену (мне сорок, если что) в маленькой двухкомнатной квартире, доставшейся мне после смерти мамы, где мы прожили счастливо (я так думала) целых 15 лет...
А теперь он стоит у моей двери с букетом роз и говорит, что любит меня. И всегда любил. И я открываю дверь и приглашаю его войти, хотя прекрасно знаю, что цель этого грандиозного возвращения — вовсе не я.
На самом деле цель более прозаическая — это тот дом, который я унаследовала от своей тёти из Канады. И те деньги, которые внезапно обрушились на меня, когда я меньше всего этого ожидала. Внезапно я стала женщиной с домом за границей и банковским счётом, который постоянно пополняется.
Тётя Кира, сестра моего покойного отца, уехала за рубеж ещё в молодости, училась, где-то преподавала, читала лекции и писала научные работы, никогда не была замужем и не имела детей. С семьёй она общалась мало, лишь иногда присылала брату поздравления с днём рождения и с Рождеством, и, по правде говоря, мы понятия не имели о её материальном положении. Она оставила после себя небольшой дом и около миллиона долларов, которые постоянно пополнялись гонорарами и роялти от её публикаций даже после её смерти.
Именно тогда Роман вспомнил, что любит меня и что он всегда меня любил.
— Ольга, милая, открой дверь, пожалуйста… — голос Романа звучал нетерпеливо и обеспокоенно.
Я стояла у двери, прижавшись лбом к дереву, и слушала, как он нажимает кнопку звонка. Месяц назад я бы даже не встала с дивана, чтобы открыть ему дверь. А сейчас? Я положила руку на дверную ручку.
— Я знаю, что ты дома, Оля! Я видел твою машину у подъезда...
Понятно. Машина — единственное, что я не стала менять с тех пор, как моя жизнь так круто изменилась.
— Не заставляй меня стоять здесь, как дурака, — продолжал тем временем мой бывший. — Я пришёл... помириться!
Отлично! Он приехал помириться и загладить свою вину, как только узнал, что я получила наследство. Роман всегда умел о себе позаботиться — оказаться в нужное время в нужном месте.
Я открыла дверь.
— Чего ты хочешь, Роман? — спросила я, хотя ответ был очевиден.
— Это тебе. Потому что только ты для меня имеешь значение, — он протянул букет роз, настолько красных, что они странно контрастировали с его бледным лицом, выражающим раскаяние. — Я совершил ошибку, Ольга. Огромную ошибку. Мне не следовало уходить. Жизнь без тебя оказалась бессмысленна. Прости.
Я посмотрела ему прямо в глаза. Он лгал. Не знаю, собирался ли он ещё что-то ещё сказать. Но я уже знала, что прощу его. Нет, не прощу, а скорее, пущу его в квартиру. Зачем? Сама не знаю, может быть, чтобы отомстить.
— Входи, — сказала я и отошла от двери.
Он уверенно вошёл, но затем отступил назад и посмотрел на меня так, словно увидел впервые.
— Ольга, ты хорошо выглядишь! Ты всегда была красивой, но сейчас... ты стала просто супер! — и он сделал то милое лицо, с которым раньше мог убедить меня в чем угодно.
Я знала, что он играет роль, но слышать комплимент всё равно было приятно. Тем более, что это была правда — я действительно хорошо выглядела. Деньги ещё никогда никому не вредили.
Но я знала ещё одно: Роман вернулся не потому, что скучал по моей улыбке или объятиям. Нет. Он скучал по моим деньгам. Однако меня это не особо огорчало — боль уже прошла.
Он сел на диван, откинулся назад, расстегнул пиджак и посмотрел на меня тем самым взглядом, от которого у меня подкашивались колени. Раньше, когда я была ещё глупой.
— Ольга, я не хочу снова всё испортить, — сказал он тоном человека, явно забывшего, что уже однажды всё испортил. — Эта девчонка… ну... Алина… Это была ошибка. Кризис среднего возраста. Я просто потерял голову. Такое с нами, мужчинами, случается, но это ничего не значит...
Я прикусила губу, потому что, честно говоря, не знала, смеяться мне или плакать. Когда он меня бросил, у него не было «кризиса среднего возраста». Кризис был у меня, потому что Алине было 23, у неё были длинные ноги, и у неё не было никаких требований, кроме дорогих сумочек.
— Роман, ты правда думаешь, что я этому поверю? — спросила я, и мой голос прозвучал слишком мягко.
— Я знаю, это тяжело, но люди совершают ошибки. Главное — уметь их признавать, верно? — он умоляюще посмотрел на меня, и я заметила, как его взгляд постоянно перемещается на бар, где стояли бутылки вина и виски, бар, которого никогда не было в нашей с ним общей скромной квартире. Бар в буфете, который стоил дороже, чем его арендованный внедорожник.
Я сняла дорогую квартиру в центре сразу, как только деньги тёти поступили на мой счёт. Свою скромную квартирку я выставила на продажу, а сама поселилась среди этого великолепия. Здесь было много удобств, дорогой мебели, шикарные шторы, джакузи, обустроенная кухня с огромным холодильником, просторная терраса и этот бар с напитками... Я видела, как Роман пытается смотреть на меня, но его глаза невольно обшаривают обстановку вокруг, и он не решается спросить, принадлежит ли это всё мне...
Я знала, о чём он думал. Он думал: «Ольга снова стоит того, чтобы ради неё стараться». И знаете что? Это была очень соблазнительная для меня мысль: я хотела увидеть, как он старается. К тому же, мне надоело быть одной.
— Знаешь что, Роман? — тихо сказала я, садясь напротив него. — Оставайся на ужин. Только не ври мне, что вернулся из-за меня. Так будет проще.
Он на мгновение замер, словно не зная, признаться ли ему в своих намерениях или продолжать спектакль. Но через секунду он принял решение, улыбнулся своей лицемерной улыбкой и сказал:
— Ольга, я всегда тебя любил. Ты думаешь, я здесь из-за денег? Они для меня ничего не значат, когда дело касается тебя.
Я поняла, что это именно то, что мне нужно. Ложь, о которой я знаю. Ложь, которая не причиняет мне боли.
Роман остался. Конечно же, остался.
Я стояла у окна, пока он таскал чемоданы в дом, и ловила себя на странной мысли: мы оба играем в спектакле, который уже давно снят с репертуара. Он улыбался, говорил что-то про «новый этап», а я слушала и просчитывала — не дни, а шаги до того момента, когда всё изменится.
— Я исправлюсь, — сказал Роман, обнимая меня за плечи. — Ты увидишь.
Я кивнула. Слово «увидишь» прозвучало для меня как насмешка. Потому что я уже всё видела — и предательство, и пустоту, и то, как человек, который должен быть твоей опорой, смотрит, словно сквозь тебя, и ему нет дела до твоей боли, а затем он исчезает, словно тебя никогда не было в его жизни...
***
Первые дни он пытался играть роль любящего мужа: готовил кофе, предлагал помощь. Но я видела, как в нём постепенно оживает старый Роман, тот, который всегда брал, но никогда не отдавал взамен.
На кухне он следовал за мной, как тень, словно невзначай касаясь плечом моей спины и говоря, что я пахну всё так же. А я делала вид, что не замечаю его жадного взгляда, когда я открывала шкафчик с красивой посудой или ставила на стол бутылку вина, цена которого ему и не снилась, когда он покупал дешёвый алкоголь в супермаркете. Но я всё видела.
— Ольга, а помнишь, как мы вместе готовили пиццу? С рукколой, которую я ненавидел? — спросил он, садясь за кухонный стол.
— Конечно, — я криво улыбнулась, вспоминая это. — Я даже помню, как ты сказал тогда, что я создана для роскошной жизни, но жаль, что мы не можем себе этого позволить.
— Но теперь... Теперь ты можешь себе это позволить? — выпалил он, прежде чем успел прикусить язык.
Эта фраза повисла между нами. Ему было стыдно, что он себя выдал. Я же, наоборот, усмехнулась, потому что наконец-то услышала искреннее высказывание.
— Знаешь что, Роман? — ответила я, ставя перед ним тарелку с отбивной и макаронами в сливочном соусе. — Может, не будем играть в любовь? Тебе не обязательно меня любить. Просто притворяйся. Меня это тоже устраивает.
Он посмотрел на меня сначала с удивлением, а потом с облегчением. Перед ним стояла Ольга, протягивающая ему ключ от золотой клетки. Но согласиться с этим было слишком унизительно для его самолюбия.
— Я действительно хочу вернуть тебя, Оля. Я постараюсь... Обещаю, — сказал он, но уже без всей этой театральной скорбной позы. Теперь он говорил как деловой партнёр.
— Я знаю, Роман. И знаешь что? Мне этого достаточно.
Затем он наклонился ближе, обнял меня и поцеловал в щёку. Нежный, притворный поцелуй, в котором не было ни капли любви, но было тихое, уютное соглашение, которое мы только что заключили.
Я знала, что он мне лжёт. Я знала, что он вернулся за деньгами. Но впервые мы играли по моим правилам.
Он бы удивился, если бы узнал, насколько хорошо я разбираюсь в его трюках. Все эти нежные взгляды над чашкой, эти руки, небрежно положенные на мои, — идеально отработанные жесты мужчины, пытающегося «вернуть меня». Но я давно раскусила его. И всё же я позволила ему играть свою роль.
Я испытывала странное удовлетворение, наблюдая, как он старается. Как он каждое утро приносил мне кофе в постель (самый дорогой, купленный в специализированном магазине), как он появлялся после работы с букетом цветов, который сам оплатил. Но я не обманывалась, я помнила, что совсем недавно он делал это для Алины. Теперь он делал это для меня — то есть, для моего наследства.
— Ольга, может, нам куда-нибудь съездить? — предложил он однажды вечером, когда мы сидели на террасе с бокалами вина. Солнце садилось, петунии в вазонах умопомрачительно пахли, внизу расстилался большой город — вид был красивый.
— Давай смотаемся на выходные к морю. Только ты и я. Снова, как раньше.
Я поставила бокал и посмотрела на него с улыбкой. Он не знал, что я в курсе всех его планов. В отличие от него — о моих планах он не знал ничего.
Его друзья иногда бывали весьма болтливы. Роман думал, что если вернётся ко мне, то сможет «помочь» мне управлять финансами. Для этого он старательно пытался разбудить романтические струны в моей душе. Наивный!
Мне нравилось его провоцировать и видеть, как он пугается.
— Роман, скажи мне честно... Ты правда думаешь, что не всё потеряно? Что я не понимаю, как всё обстоит на самом деле? — спросила я, подперев подбородок рукой.
Он заколебался. На мгновение я заметила, как на его лице промелькнул страх. Но затем он решил продолжить играть искреннего парня и улыбнулся.
— Ольга… Я знаю, что был идиотом. Но дай мне шанс загладить свою вину.
— Я даю тебе этот шанс, Роман. Просто знай: теперь я устанавливаю правила этой игры.
Он пытался ответить, но слова застревали у него в горле. И это было хорошо. Мне не нужны были его заверения. Мне просто доставляло удовольствие видеть его внутренние колебания, когда он пытался решить, стоит ли продолжать, получит ли он долгожданный приз, или не стоит и стараться.
И, конечно, не скрою: мне было приятно иногда слышать: «Ольга, ты сегодня прекрасно выглядишь», пусть даже это говорилось ради денег.
Впервые я подумала, что, возможно, именно так выглядят честные отношения между двумя людьми, которые больше не ждут друг от друга ничего, кроме удобной лжи.
Роман очень старался. Он готовил, убирался и даже однажды сходил со мной к косметологу, чего раньше никогда не делал. Каждый день он с удвоенной енергией повторял, что теперь понимает, что главное в жизни. Конечно, главное для него было — не выпасть из этого нового, тёплого гнезда, в которое я его пустила.
Самое смешное, что он, похоже, начал сам верить в свою ложь.
— Ольга, правда... Вот смотрю на тебя и думаю: какой же я был дурак! А Алина... Она же была совсем ребёнком. А ты... ты — женщина, — он погладил меня по руке, и я чуть не рассмеялась.
Чуть. Потому что это было мило, даже если и было фальшиво.
***
Вечером, когда мы сидели на диване и смотрели какую-то дурацкую передачу по телевизору, Роман вдруг вытащил из кармана небольшую коробочку. Он открыл её и с благоговением, словно в романтическом фильме, протянул мне.
— Ольга, выходи за меня замуж… второй раз, — он посмотрел на меня своими глазами, которые я когда-то так любила, а теперь… теперь они были лишь красивой оправой для пустых слов.
Я ответила не сразу. Выпрямилась, взяла кольцо в руки и какое-то время молча смотрела на него.
— Роман, по-моему, ты переигрываешь. Я знаю, что это всё притворство.
Он замер. На долю секунды я увидела на его лице что-то похожее на ужас, а затем облегчение.
— Ольга, я… — начал он, но я жестом перебила его.
— Послушай, Роман. Я знаю, ты хочешь вернуть то, что было. И я знаю, что не я причина твоего внезапного всплеска чувств. Но знаешь что? Я не против. Мы взрослые люди. Тебе нужна комфортная жизнь, а я... я просто не хочу быть одна. Но жениться на мне тебе не обязательно.
Он спрятал кольцо, не сказав ни слова, но сел рядом со мной, ближе, чем прежде, и обнял меня. Вот так просто, без лишней драмы. Он знал, что мы только что заключили новое соглашение.
***
Прошло три месяца с тех пор, как Роман снова стал «моим мужем». Он всем об этом говорил, хотя нового свидетельства о браке у нас не было. Роман ходил на работу, я «сидела дома», вернее, занималась своими делами. Кажется, его не удивляло то, что я бросила работу — в моём-то положении!
Иногда мне даже казалось, что он вот-вот спросит, когда же и ему будет позволено оставить опостылевшую службу — ведь в ней не было никакой необходимости! Но я не хотела его так подставлять. Я знала, что ему работа ещё очень даже пригодится.
Ещё я знала, что Алина иногда ему писала. Видела те украдкой отправленные сообщения, которые он быстро удалял. Но я не задавала вопросов. Роман знал, что, соблюдая правила, он может играть роль «идеального мужа». Взамен я перестала притворяться, что верю во всю эту романтическую чушь, которой он меня пичкал.
— Ольга, мы снова стали такими, как прежде, правда? — спросил он однажды вечером, обнимая меня и словно ища в моих глазах подтверждения своей иллюзии.
Я улыбнулась и кивнула, прислонив голову к его плечу. Ведь никто не говорил, что всегда надо говорить правду. Иногда лучше промолчать. Он притворялся любящим мужем. Я притворялась, что не знаю, почему он вернулся.
***
Утро субботы было ясным, солнце пробивалось сквозь полупрозрачные шторы, и на кухне пахло свежесваренным кофе. Я сидела за столом в шёлковом халате и медленно размешивала ложкой сливки, добавленные в кофе. Роман ещё спал — в нашей постели, разметавшись, как всегда, будто и эта квартира, и я принадлежали ему с рождения.
Я смотрела на него через приоткрытую дверь спальни и думала, что, возможно, мы зашли слишком далеко в этой игре. Он слишком уверовал в свою роль, а я слишком привыкла к его присутствию. Но именно поэтому пора было заканчивать.
Я допила кофе, взяла телефон и заказала такси на семь вечера — всегда любила делать всё заранее. Свою машину я продала накануне — Роман даже не заметил, что её больше нет у подъезда.
Он проснулся около полудня, сонный, но довольный, с тем ленивым выражением лица, которое когда-то казалось мне милым.
— Доброе утро, красавица, — пробормотал он, целуя меня в щёку. — Что на завтрак?
— Для тебя кофе и круасаны из пекарни на первом этаже, — ответила я спокойно. — Угощайся, а мне надо кое-что подготовить.
Весь день я ходила по дому, собирая документы, пакуя чемодан, доставая из шкафов одни вещи, и оставляя там другие, которые, я считала, больше не понадобятся. Он заметил это только к вечеру, когда я поставила чемодан в прихожей.
— Ты куда это собралась? — в его голосе было притворное веселье, за которым сквозила тревога.
— В Канаду, Роман, — произнесла я, глядя прямо ему в глаза. — В свой дом. Помнишь, тот, что я унаследовала от своей тёти?
Он заморгал, как будто не понял.
— А я?
— А ты останешься здесь. Но не переживай, квартира оплачена до конца месяца, у тебя есть ещё больше недели. И бар в твоём распоряжении, только не увлекайся, говорят, нет ничего опаснее дармового спиртного...
Тишина была долгой и вязкой. Он не сразу нашёл, что сказать, но потом хмыкнул и попытался улыбнуться.
— Шутишь, да? Зачем мне оставаться? Мы же... вместе.
— Мы играли спектакль, Роман. И он был неплох. Но сезон окончен.
Он сжал кулаки, но сделал вид, что остаётся спокойным.
— А как же я? А как же мы?
— У тебя всегда есть Алина, — тихо сказала я. — Ты же любишь возвращаться туда, где тебя ждут.
Он замер, и я впервые за всё это время увидела на его лице не фальшивую, а настоящую эмоцию — смесь злости и обиды.
— Значит, ты всё это время... знала, что уедешь?
— Роман, я знала всё с той самой секунды, как ты снова появился на моём пороге.
Я взяла свою сумочку, проверила, на месте ли паспорт и авиабилет — до вылета оставалось три часа. Телефон пиликнул — такси прибыло к подъезду. Роман сидел, не двигаясь, слишком ошарашенный, и я вдруг поняла, что именно ради этого момента я и открыла ему дверь несколькими месяцами раньше.
— Прощай, Роман, — сказала я, подняв чемодан. — И спасибо, что составил компанию.
Я вышла, не оглядываясь, оставив его в чужом дорогом кресле, в чужом доме, но уже не в моей жизни.
***
Первое утро в Канаде было удивительно тихим.
Не городская тишина, прерываемая сигналами машин и звуками соседских телевизоров, а настоящая — глубокая, почти звенящая. Дом стоял на краю небольшого городка, а за окнами — белое поле и тёмная полоска леса, уходящая вдаль.
Я проснулась рано, ещё до рассвета. Закуталась в тёплый свитер и спустилась в кухню. Вчера вечером, приехав на такси из аэропорта, я только мельком осмотрела дом, но теперь, при свете, он показался другим — настоящим. На деревянных полках стояли старинные банки для специй, в камине остался пепел, по-видимому, ещё с прошлой зимы, а в шкафу я нашла фарфоровые чашки с золотой каймой, явно принадлежавшие тёте.
Я подумала, что надо сходить на местное кладбище, навестить её могилу. Всё таки, тётя сыграла решающую роль в моей удивительной истории.
Затем я заварила чай — чёрный, крепкий, с запахом, который напомнил мне детство. Села у большого окна и смотрела, как медленно светает.
Тишина была непривычной. Никто не спрашивал: «А что на завтрак?», никто не окидывал взглядом мои вещи, прикидывая их стоимость. Никто не пытался угадать, что можно из меня выжать.
Впервые за долгое время я чувствовала, что мне не нужно притворяться. Я могла сидеть босиком, с растрёпанными волосами, пить чай и просто быть, пытаясь освоиться в этом новом для меня мире.
Конечно, в этой тишине было и что-то острое — одиночество. Но теперь оно было честным. Без Романа. Без Алины. Без нашего спектакля. И я знала, что долго оно не продлится.
Я взяла телефон, открыла сообщения и увидела десятки непрочитанных от него:
«Ольга, ты что творишь?»
«Вернись, мы же договорились»
«Ты пожалеешь»
«Просто дай мне шанс»
Я удалила их все, не отвечая. И вдруг поняла, что больше не злюсь. Не обижаюсь. Не жду. Мне абсолютно не было дела до него.
В камине тихо потрескивали дрова, которые я не без труда, но сумела разжечь, а за окном снег начал падать крупными хлопьями. Я смотрела на это и думала: наконец-то моя ложь закончилась вместе с его.
И вдруг я улыбнулась сама себе в этой тихой кухне посреди зимы. Теперь мой дом — это место, куда Роман никогда не приедет.
Читайте ещё рассказы из жизни: