Наташа смотрела в зеркало.
Затаила дыхание.
И… сдерживала слёзы – в горькой-горькой… прямо полынной обиде.
Обида эта – оттого, что Наташе всё было безразлично.
В эти дни она часто повторяла: мне всё равно.
Всё равно и было…
Любая девчонка – ещё с того времени, когда мечтает о новой кукле, – мечтает стать невестою… о подвенечном платье мечтает.
А теперь, в самый день свадьбы, – всё равно…
Маманюшка заплакала: красавицею дочушка выросла…
А у батянечки в глазах – светлая грусть…
Подружки у церкви восторженно рассматривали Наташино подвенечное платье и фату – белое-белое… невесомое облако. Восхищались невестиными серьгами – подарок Сергея к свадьбе.
Наташа незаметно оглядывалась.
Сердечко то билось безудержно… то замирало в надежде: а вдруг…
Вдруг к церкви придёт Дима…
Сергей бережно держал её за руку.
Ничего не говорил, ни о чём не спрашивал, – понимал, как сердечко её болит, как горько плачет…
Неожиданно подумал: если бы сейчас к церкви подошёл студент этот… Дима, – он бы не отдал ему Наташу.
А Наташа в своём безысходном горюшке всё же чувствовала, что Сергей Александрович любуется ею… И от взгляда его на неуловимое мгновение будто взлетала над горем…
Дни в Покров коротки… А нынешний казался Сергею бесконечным.
В волнении вглядывался он в усталые Наташины глаза и думал лишь об одном: скорее бы вечер, – чтоб разошлись гости…
Вдруг жарко вспыхнул: услышал, как тётушка Пелагея Михайловна говорит своей куме:
- Чует душа моя!.. Ведь молода совсем. А замуж – поди ж ты, прямо загорелось. Чует моя душенька: ох, не зря!.. Ох, придётся Серёже… придётся грех прикрыть.
Кума Ефросиния Даниловна головою покачала:
- Что ты, Пелагеюшка… Можно ли это!..
- У нынешних девиц, – особенно у тех, которые гимназистки… – и такое можно. Уж я выведу на чистую воду красавицу эту… Ишь, – Царевна-Несмеяна!.. Цену себе набивает. Сергей Александрович не знает, как и угодить ей.
- И как же ты… – на чистую-то воду? – усмехнулась кума. – Неужто полагаешь, что Наталья в чём-то тебе признается?
- Ни к чему мне её признание. Есть способ: давний… проверенный. Уж я найду, как… найду, как на простынку-то взглянуть. Всё и сказано будет – без слов.
Сергей сжал ладонью лоб: только любопытства тёткиного недоставало…
Конечно, Наталья Алексеевна – теперь ему жена венчанная.
А в глазах её туманилось небушко горечью…
Обещал Наташе, что… не станет требовать её любви.
А ночушка всё ж понадвинулась.
Наташину ладонь Сергей так и не выпускал из своей руки.
Сухо и сдержанно поклонился родителям:
- Наталья Алексеевна устала. Ей отдохнуть надобно.
Крёстная Сергея согласно кивнула, заторопилась:
- Пора, пора… Сейчас, хороший мой, я всё приготовлю.
И тётушка Пелагея Михайловна не преминула заботу проявить – тоже засуетилась:
- Не изволь беспокоиться, свет мой Сергей Александрович: разве ж я не постараюсь для племянника единственного… чтоб всё в лучшем виде было… как положено.
Об одном Сергей молился: чтоб все разошлись, наконец…
Стоял у окна, спиной к Наташе.
Слышал её взволнованное дыхание.
И его голос чуть заметно прерывался:
- Вы ложитесь, Наталья Алексеевна: поздно уж.
Она замерла…
А потом почти неслышно шуршало её платье.
Сергей повернулся.
Она была уже в одной рубашке.
Что-то… многократно сильнее вина ударило ему в голову…
И словно всколыхнулась земля под ногами – от её распущенных волос, что горьковато пахли ромашковою нежностью… оттого, что сквозь тонкую льняную рубашку виднелась упругая грудь… и соски – крошечные твёрдые бутоны…
Наташа испуганно прикрыла ладонями грудь.
Сергей шагнул к ней, обнял…
Она не прошептала… а неслышно вздохнула:
- Страшно…
Он поднял её на руки.
За её слёзы…за боль, за девичьи вскрики… в горькой вине своей готов был… на колени встать перед нею…
Чувствовал, как обессилела она…
Ладонью вытер её слёзы, бережно укрыл пуховым одеялом.
А на белой рубашке её заметил пятна – будто от вишнёвого сока…
Долго курил на крыльце.
Сам так и не лёг: до зорюшки просидел рядом с постелью, вслушивался в её дыхание…
И она не спала – лишь чутко дремала.
От жалости к нему сжималось сердечко…
Тётушка Пелагея Михайловна явилась чуть свет.
Насмешливо… в плохо скрытом ожидании залебезила:
-Всё ли ладно, Сергей Александрович?..
А Наташа – так же насмешливо… и предерзко – Сергей скрыл улыбку: до чего ж строптивая девчонка!.. – прямо перед тёткиными глазами встряхнула своею девичьей рубахою… Ещё и одеяло пуховое откинула с простыни: надо же… перестелить постель. И непременно – у тётушки Пелагеи Михайловны на глазах.
Пелагея Михайловна в досаде поджала губы…
Пришлось тётушке убраться восвояси: начисто забыла, что надобно позаботиться о единственном племяннике.
Сергей виновато обнял Наташу за плечи:
- Прости меня… Я обещал тебе…
Наталья на секунду прижалась к его груди:
- Это же… так надо…
Маманюшка права была, когда говорила, что Наташа будет хорошей женою и хозяйкой.
В первый же день Сергею показалось, что он и не ел борща вкуснее, чем приготовленный Натальей Алексеевной…
Ежели случалось Сергею бывать у родителей, мать придирчивым взглядом присматривалась к его рубахе… И – в нескрываемом торжестве замечала золовке:
- Лучшей жены, нежели Наталья Алексеевна, нечего и желать для Сергея. Даром, что молода: любо-дорого посмотреть на чистоту в доме… на то, как белы полотенца и простыни у хозяюшки молодой… А уж борщ приготовит Наташа, – куда там… некоторым бывалым хозяйкам!
Катерина Фёдоровна явно намекала на то, что у самой золовушки Пелагеи Михайловны борщ всякий раз выходит таким… что ни смотреть на него не хочется, ни – тем более!.. – есть. Свиньи – и то вряд ли поблагодарят за столь мудрёное кушанье, что не знаешь, как и назвать: уж не борщом – точно. Недаром Матвей Макарович, муж золовушкин, несказанно рад бывает, когда так складывается, что в обед он случайно оказывается у Сердюковых: вот уж душу отводит борщом Катерининым!
После первой ночушки Сергей Александрович ложился в другой комнате…
Горько было видеть благодарный Наташин взгляд…
Но – помнил о своём обещании.
Кроме безукоризненно выстиранных и выглаженных рубах, кроме борща, пирогов и вареников было нечто такое… отчего светлело на душе…
Долгими осенними вечерами несказанно хорошо было говорить с Наташей, с Натальей Алексеевной, с женою… – хорошо и… необходимо.
В один из таких вечеров она совершенно непостижимо… и как-то очень просто поняла:
- С батюшкою поссорился?
Сергей усмехнулся:
- Ежели б лишь со своим...
Наташа подняла глаза от вязания:
- С моим тоже?
- Пришлось нынче… сказать им.
-О чём же?.. Не о том ли, что не собираешься купцом становиться?
-Я, Наташа, на паровозостроительный завод устроился – слесарем. И буду учиться на машиниста паровоза.
Наталье припомнились слова Сергея, что сказал он ей перед свадьбою:
- У меня другие намерения. Если они осуществятся, – мы с тобою сможем видеться нечасто.
Бедный мой…
И… неожиданною обидой кольнуло в сердце: мы с тобою сможем видеться нечасто…
Паровозостроительный завод Русского – РУССКОГО!!! – общества машиностроительных заводов был основан в Луганске третьего мая 1896-го года.
Строительство завода началось на берегу реки Лугань.
Закладку освятили молебном.
Луганчане с радостью восприняли рождение завода.
Строительство велось ускоренными темпами, и уже в 1897-м году был пущен первый заводской объект – электростанция.
В 1898-м году последовательно вступили в работу мартеновский, чугунолитейный, прокатный, трубный и котельный цехи.
Паровозомеханический и меднолитейный цехи, а также паровая кузня были введены в строй в 1899-м году.
Последним был построен сталелитейный цех. В этом же году – в 1900-м – был построен первый Луганский паровоз серии ОД – гордость и слава Российской Империи.
Кроме паровозов, завод выпускал стальное и чугунное литьё, прокат и станционные котлы.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 14 Часть 15 Часть 16
Навигация по каналу «Полевые цветы»