К шахтёрскому обеду Сашка тоже старался что-нибудь принести из дому. Чаще всего это был хлеб, купленный в шахтёрской лавочке. Сашкин хлеб, политый душистым подсолнечным маслом и сверху посыпанный крупной солью, ребятам очень нравился – с удовольствием съедали его в первую очередь. Иногда Сашка доставал из холщовой сумки и бережно ставил на столик глиняную мисочку, полную спелой полевой земляники. Алёха Савельев удивлялся:
- Когда ж успел? Да крупная какая, – ягодка в ягодку! А пахнет-то как!
-По дороге на шахту и успел, – как всегда, немногословно объяснял Сашка. – Берите, ребята. Сладкая.
Как-то мальчишки-лампоносы спустились на берег: искупаться перед сменой, – жарко нынче… Здесь уже вовсю, шумно и весело, плескалась местная ребятня – те, кому по причине малых лет ещё не разрешалось разносить по горным выработкам шахтёрские лампы.
Чуть поодаль от ребят купался Никитка. Отыскал взглядом Егорку Савельева, ухмыльнулся: Алёхе, Егоркиному старшему брату, по первое число досталось от отца. Вот и не посмеет Алёшка драться, – руки коротки. И принялся Никитка за прежнее:
-А я знаю! Я всё знаю: ты – подкидыш! Егорка – подкидыш!
Глупая Никиткина дразнилка ребятам давно надоела, и они уже не обращали внимания на его слова, – ровно не слышали. И всё равно Никитка на всякий случай отплыл подальше. Зачерпнул со дна песка пополам с илом, слепил кругляшок: запустить в Егорку – то-то смеху будет!
-Подкидыш! Эй, подкидыш! Лови!
А Егорушка и поймал кругляшок, – да ловко так. Хорошенько покатал в ладонях, размахнулся…
Ребята рассмеялись: ил с песком залепил Никиткино лицо, растекался густыми тёмными потоками. Никита протирал глаза, яростно отплёвывался.
-Весело здесь, да пора на смену, – напомнил мальчишкам Алёха Савельев. – Ещё лампы проверить надобно: все ли в исправности.
Уже на самом верху склона ребята оглянулись на отчаянно-возмущённые Никиткины вопли. Никита стоял по пояс в воде, размахивал руками, а на берег не выходил.
-Чего он? – в недоумении переглянулись ребята.
Тимоха озадаченно кивнул на высокий дуб: у самой верхушки, привязанные узлом к ветке, развевались на ветру Никиткины портки и рубаха…
От дуба отошёл Сашка, догнал ребят. Алёха догадался:
-Ты, что ли, из Никиткиной одежонки знамён понаделал?
Сашка равнодушно дёрнул плечами:
- А чего он, – заладил: подкидыш да подкидыш…
- За братуху – Спаси Христос, Сашка. Только как же Никитке домой-то идти – голышом, через весь Перевальный! Бабы да девчонки перепугаются.
-Так пусть не идёт голышом. Ему кто мешает, – залезть на дуб и снять порты.
-Да как же ему – голышом-то! – на дуб лезть! Ладно бы, – одни ребята на берегу. А за мостом вон Дуняшка, сноха Макаровых, бельё полощет.
-Да Никита и в портках даже до нижней ветки не долез бы, – заметил Федька. – Он, ровно девчонка, боится по деревьям лазать. А на такой-то дуб – до самой верхушки! – не всякий мальчишка взберётся.
Сашка безразлично отмахнулся:
-Мне что теперь: за его портами лезть?.. Будто у меня в ламповой дел нет. А Никитке этому вперёд наука будет: чтоб знал, как обзываться.
-Смотри, Сашка: отец Никиткин, здешний батюшка Михаил, до бати твоего доберётся, – непременно расскажет, как ты обидел Никитку, – предупредил Алёшка. – Батя уши не надерёт тебе?
Сашка взглянул исподлобья:
- Не надерёт. Батя в шахте погиб, – мне ещё и трёх лет не было.
Алёха виновато сбил рукой колючий осот у дороги:
-Давай, ребята, – шаг прибавь: Сашка прав, нынче много ламп надо заправить.
Уже в шахте, когда развешивали лампы по выработке, Алёшка спросил Сашку:
- Вдвоём с маманей, значит, живёте?
-Живём, – скупо и неопределённо ответил Сашка.
-Ещё ребята есть у мамани, либо ты один у неё?
Сашка забрался на глыбу породы – поправить лампу. Нехотя бросил:
-Один.
Алёшке показалось, что он специально так долго не поворачивается лицом: будто глаза прячет. Ясно: несладко без отца-то…
Сашка спрыгнул с глыбы. Так и есть: в больших серых глазах – горькая, неизбывная грусть…
-Ты это, Сашка…
Хотел сказать что-нибудь доброе, но Сашка грубовато перебил:
- Дальше идём. Вон, – откатчик ругается: темно в штреке.
Алёшка понял: не надо больше расспрашивать…
В откаточном штреке Алёха предложил:
-Я буду цеплять лампы за огнивы, а ты подавай мне. Так быстрее управимся. А то у меня тут ещё одно дело.
Сашка кивнул. Полюбопытствовал:
- Что за дело?
-Хочу отыскать путь к заброшенной выработке. А там – выход на поверхность.
-Так мы ж с шахтёрами по стволу поднимаемся.
-Чем больше выходов из шахты, тем лучше. Я ещё малым был… Но – помню: на «Панкратовской» тогда гремучий газ взорвался. Подъёмный ствол обрушился – ни спуститься в шахту, ни на поверхность подняться… А в забое – целая смена. Про запасные выходы слышали… Знали, что они есть, да не припоминали, как к ним идти: всё Слава Богу было, какая ж надобность в запасных выходах. А раз взрыв, – тут тебе и пожар начался. А глубина – двадцать саженей. Да в таком-то дыму… В общем… Понял, Сашка?
-Понял. Надо отыскать этот выход.
- Один я уже знаю. – Алёха не сдержался, похвастался: – Я даже поднимался по нему на поверхность, – на спор с нашими. Они меня на склоне Терновой балки ждали, – выход как раз туда ведёт. Теперь мне надобно узнать: где ещё один выход… и куда по нему поднимешься.
-Если есть выход, – значит, найдётся, – уверенно сказал Сашка. И вдруг спросил: – Ты сам-то почему в лампоносы пошёл?
-Как – почему? Работать.
Сашка помолчал.
- Ребята говорили: десятник Савельев – твой отец.
- Ну?
-И зачем тебе…в лампоносы? Небось, тоже десятником станешь, – как батя.
-Стану, – согласился Алёшка. – Только, чтоб десятником стать, надо учиться. Я в Горное училище пойду, – есть такое при литейном заводе. Там на шахтёров учат. Вот я и решил: пока в училище поступлю, – здесь, в шахте, многое узнаю.
Сашка вздохнул:
- Молодец ты, Алёшка. Правильно решил.
-Хочешь, – вместе в Горное училище пойдём?
Сашка натянул поглубже старую фуражку, горько усмехнулся:
- Не примут меня.
И снова Алёхино сердце сжалось от какой-то неясной жалости.
-Отчего ж не примут? Угля – знаешь, сколько надо! И литейному заводу, и солеваренным заводам… И Черноморскому флоту. Батя говорит: скоро на всех шахтах будут устанавливать паровые машины, – чтоб уголь поднимать и воду из выработок откачивать. Рабочих много потребуется.
-Денег у меня нет,– чтоб учиться.
О Сашкиной беде Алёшка думал несколько дней. Отец заметил, в глаза Алёхины заглянул:
- Либо загоревал о чём, Алексей Захарович?
Алёшка растерялся. Батя положил руку ему на плечо:
- Рассказывай. С ребятами не поссорились? Либо снова с Никиткою батюшкиным подрался?
-Бать!.. Говорю же тебе: не умеет Никитка драться. Он только пакостить умеет. И то – издалека.
-Что ж пасмурный такой?
- Я, бать, про Горное училище думаю.
-Про Горное училище? Так у нас же с тобою решено: поедешь учиться. Либо передумал?
-Нет, бать. Не передумал, – твёрдо ответил Алёшка. – А есть у нас лампонос, – Сашкою зовут. Он тоже учиться хочет.
-Сашка?.. Это – из новеньких? – припомнил батя.
-Из новеньких. Учиться хочет, да денег нет у них. Отец Сашкин шахтёром был… Погиб. Вдвоём с матерью живут.
Продолжение следует…
Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 5 Глава 6
Глава 7 Глава 8 Глава 9 Глава 10 Глава 11
Первая часть повести Третья часть повести
Четвёртая часть повести Пятая часть повести