226,1 тыс подписчиков

Многоликая. Часть 20

29 февраля 202429 фев 2024

15 мин

Глава 20. В которой я сначала узнаю чужую тайну, а затем опять порчу хорошую вещь.

Практика по целительству мне ожидаемо понравилась. Прежде всего потому, что львиная её доля проходила в лесах, расположенных недалеко от столицы. Травничество — важная часть целительства, поэтому нас учили разбираться в растениях. Мы не только собирали растения, но и готовили различные отвары и настойки из собранного. Для меня, как метаморфа, лечение травами имело огромное значение. Это был единственный вид лечения, который я могла применять к самой себе. Магия, как известно, на метаморфов не действует, так что все целительские заклинания были мне как слону дробина. Да, у нас сумасшедшая регенерация, и мы практически не болеем. Тем не менее, рана, на которую наложена повязка с определенным набором трав, заживает быстрее. Банальная простуда у нас изредка случается, хоть и излечивается сама собой за считанные дни, если не часы, но и тут применение отваров не будет лишним. Так что я с особым интересом слушала пояснения магистров Дальерон и Прельек и со свойственным мне рвением собирала всевозможное сено. Гулять по лесу я всегда любила, крестьянская кровь давала о себе знать, а чутье метаморфа позволяло мне бродить в одиночку даже в незнакомых чащах. Заблудиться мне однозначно не грозило.

Как-то само собой я обрела компанию. Сначала ко мне прибился давний приятель Идморк, сам он лес не любил, даже опасался его, поэтому разумно решил блуждать рядом со мной, чтобы уж точно не потеряться. Потом, заметив, что я неизменно возвращаюсь из похода с охапкой именно тех нужных трав, на поиски которых отправила нас магистр, чуда тут не было, в лесу я частенько оборачивалась волком, тем самым обостряя своё и так неплохое природное чутье, в нашу компанию попросилась Ализза. Тихая малозаметная студентка с такими ярко-голубыми глазами, что, казалось, в них отражается небо. Ализза, как и я, обычно держалась вдали от уже сложившихся дружеских команд, скорее всего из-за свойственной ей застенчивости. Впрочем, вся её застенчивость и скромность куда-то девалась, когда речь заходила о целительской магии. У неё был настоящий врождённый дар к врачеванию, и ни у кого не возникало сомнений, что именно это направление она выберет для своей будущей магической деятельности. Честно признаюсь: мне до неё было далеко. Я обладала невероятной силой, но вот того самого знахарского чутья, доброты и сострадания, сплетенных с непоколебимой твердостью, иногда граничащей с жестокостью, что отличают истинного целителя от других магов — этого во мне не было. Зато всё это было в Ализзе. Поначалу, в основном молчавшая и лишь внимательно следившая за тем, как и где я нахожу требуемые травы, она постепенно растаяла и разговорилась. В основном с Идморком. Этот и мертвого разговорит. Самый весёлый парень на курсе, доброжелательный и открытый. Если уж он находил возможным поддерживать приятельские отношения с метаморфом, то с любым человеком для него подружиться было раз плюнуть. Так и было. В приятелях у него ходил весь курс, ну, кроме разве что аристократов. Те держались обособленно несмотря на то, что Идморк тоже являлся представителем знати. К сожалению, он был из давно позабытого всеми и порядком обедневшего рода. Со мной Ализза со временем почти подружилась. К концу нашей лесной экспедиции нас троих незаметно стали считать одной компашкой, чего я, откровенно говоря, не ожидала. Я как-то привыкла быть одна.

По возвращению из леса нам предстояло закончить практику в качестве помощников целителей в одной из городских больниц. Для большинства студентов, в том числе и для меня, это было тяжелое, но необходимое испытание. Помощник целителя — это фактически уборщик, но это не самое ужасное. Самом сложным оказалось то, что любой целитель должен общаться с пациентами. Скажете, что в этом такого? А вот как выяснилось, такое не всем под силу и морально, и физически. Общаться с людьми в принципе не просто, а тут приходилось иметь дело с больными людьми. Они являлись со своими бедами и горестями, они чувствовали себя уязвимыми и беззащитными. Задача целителя — помочь, и чаще всего это не только вылечить, но и понять причину болезни. Требовалось выслушивать бесконечные жалобы пациентов, иногда осознавать, что помочь ой как не просто, а то и вовсе невозможно, и при этом оставаться островком мира, спокойствия и уверенности в этом море боли и отчаянья. Целительская практика потому и была первой во время обучения, что раз и навсегда рассеивала туман и избавляла от химер тех, кто планировал стать целителем по причине престижности и востребованности данной профессии. После двух недель в больнице желающих остаться на этой специализации было немного. Продолжали специализацию лишь те, у кого целительство было призванием, как у Ализзы. Я иллюзий по своему поводу и раньше не питала, а ныне и вовсе обрела уверенность, что я для этой профессии не подхожу. Не профессия для меня, а именно я для неё и никак иначе.

Ализза же была идеальным будущим целителем: спокойная, доброжелательная, всегда готовая прийти на помощь, но вместе с тем смелая и твёрдая. В ней ощущался какой-то крепкий стержень. «Стальная душа», — как сказала про неё однажды магистр Дальерон. Именно такой и должна быть истинная целительница.

Лишь один раз спокойствие изменило моей подруге.

Привезли молодую девушку: сильно избита, изнасилована каким-то подонком. Помню, как побелело лицо Ализзы, словно все краски разом схлынули, и она стояла, расширив от ужаса глаза, и не могла сдвинуться с места. Работники больницы носились как угорелые, пытаясь спасти девушку. Сама магистр Дальерон была тут. Прикрикнул на Ализзу, нужна была помощь, она ринулась к пациентке немедленно. Кажется, впервые моя подруга не услышала указаний своего учителя. Она остолбенела, уставившись невидящим взглядом на происходящее, и мне пришлось взять её за плечи, чтобы увести прочь. Судя по всему, мои прикосновения вернули ей себя, и она рванула на помощь. Всё это произошло так быстро, что, кажется, в суете никто, кроме меня и не заметил её неожиданного ступора.

Пациентку спасли. Даже мерзавца, сотворившего с ней этот ужас, повязали. Идморк, знающий всё и обо всех, поведал, что произошло это благодаря магистру Дальерон, которая настояла на магическом расследовании, и теперь насильнику грозила десятилетняя каторга. Кроме того, на него будут наложены чары, благодаря которым радости плотской любви ему никогда более не светят. Таково было стандартное наказание за насилие в Королевстве Кхсаши. Поскольку он также обвинялся в избиении, в пользу пострадавшей изымут все имеющиеся у него средства.

- Повезло девчонке, — констатировал Идморк, но, наткнувшись на исполненный ненависти взгляд Ализзы, исправился, — в смысле, что магистр Дальерон вмешалась. Без неё бы вряд ли нашли преступника.

Наш непростой разговор с Ализзой состоялся через пару дней, уже в школе. Идморк уехал к родным сразу после окончания практики, а подруга задержалась на неделю, чтобы помочь нашему травнику, магистру Прельек, разобраться с растениями, которых ретивые студенты с практики притащили целый воз. Их следовало рассортировать, просушить или заморозить, в зависимости от вида и дальнейшего предназначения. Я с удовольствием присоединилась к ним.

Я не имею привычки без спроса ломиться прямо в душу, но тот сумасшедший взгляд Ализзы при виде жертвы насилия было трудно забыть. Потому однажды вечером за чашкой чая у меня в комнате я решилась и напрямую спросила об этом подругу.

- Не хочу лезть в твои дела, Ализза, но понимаю, что-то нехорошее случилось с тобой. Что-то, что не отпускает тебя и не даёт тебе покоя. Если хочешь рассказать, я тут. Если нет — твое решение. Но прошу: обязательно скажи, чем я могу тебе помочь? Не так много в моей жизни людей, что не чураются общения с метаморфом. В некотором смысле я тебе обязана, так что я к твоим услугам.

- Научи меня ставить щит, Шелль, — наконец вздохнула Ализза после долгих раздумий, — я знаю, ты единственная на курсе, кто может ставить настоящий щит. Магистр Дальерон как-то проговорилась.

- Научу, конечно. Я даже могу сама поставить на тебя щит. Видишь ли, Аллиза, открою тебе секрет: я очень сильный маг, очень. Для меня без разницы: один щит держать или два. Силы у меня много, ума, правда, пока мало — рассмеялась я, — тебя тоже научу Только на это потребуется время, а пока буду сама тебя защищать. Я понимаю, что ты не сильно хочешь рассказывать о том, кто тебя обидел, но помни: я вообще немало уже умею. Только скажи. В твои тайны лезть не буду, просто без объяснений укажи, кто тебя обидел, и мы вместе подумаем, как его наказать.

- Тайны, скажешь тоже. Какие у меня тайны? Эта тайна по школе ходит, задрав нос. И девушек, которых он обидел полным-полно. Того и гляди, счёт на сотни пойдет. Просто есть те, кто сами на Юргесака вешаются, а мне он не нужен был, вот и взял своё силой. Не хочу об этом говорить, Шелль. Гадко и мерзко. Я как только эту несчастную в больнице увидела, словно заново всё пережила: и ужас, и бессилие, и отвращение... Не хочу вспоминать, не хочу!

Вот ведь скотина! Аристократ, мать его за ногу. Мало ему девиц, которые и впрямь сами к нему в постель прыгают, на запретное потянуло. Причём не только метаморфского тела захотел. Для него, оказывается, насилие вообще норма жизни. Эх, зря я тогда не подняла скандал. Зря. Ну, ничего, что-нибудь придумаю. Он у меня станет таким ярым сторонником целибата, что монахам и не снилось. Дай только время, Юргесак, жаба ты пупырчатая, дай только время. Не хотела я с тобой связываться, но, похоже, придётся.

За каникулы злость моя несколько поутихла, уступив место трезвому расчёту. Потому, встретив однокурсничка вновь, не стала плевать в его смазливую рожу. Хотя, признаюсь: очень хотелось, очень. «Думать надо, Шелль, и ждать. — сказала я сама себе. — Рано или поздно судьба подкинет тебе в подарочек удобный момент. В крайнем случае выучишься и размажешь мерзавца на магической дуэли. Главное — выучиться». Однако, что такое дуэль, мне пришлось выяснить очень скоро, правда, пока не магическая.

На третьем курсе работы было ещё больше, чем на втором. Я по-прежнему старалась объять необъятное и взвалила на себе все занятия, что сумела втиснуть в моё и без того жёсткое расписание. Больше знаний! Ещё больше! А потом чуток добавить сверх меры. Даже ректор сделал вялую попытку уговорить меня немного притормозить, но я не останавливалась. Я словно чувствовала, что мне нужно успеть выучить как можно больше, потому как лафа, вроде нынешней, в моей жизни долго продлиться не могла.

Я пахала как проклятая, отвлекаясь от чтения книг по магии лишь на практические занятия той же магией. Мой щит был уже совсем не кривоватая конструкция, которую я слепила в начале обучения. Теперь мой щит для среднего мага был неприступен. Даже магистр Кренг с трудом смог понять, что я там на себя накрутила. А для того, чтобы найти слабые места, и пробить мою защиту, ему понадобилось не меньше получаса. Через неделю эти слабые места я убрала и ждала момента, когда выпадет шанс снова проверить эффективность конструкции. Я понимала, что пока выезжаю лишь на чистой силе, и всю дорогу пробовала сделать конструкцию щита позатейливей.

Преподаватели искренне радовались моим успехам. Считаю, им было безумно интересно, что же такое из меня в итоге получится. Всё же ректор Прокссоренгейн собрал удивительно гармоничную команду. Каждый на своём месте, каждый лучший в своём деле.

Юргесак терпел меня с превеликим трудом, что явно было заметно, и поскольку терпеть что-либо он был не приучен, хватило его ненадолго. Перед Днем Середины Зимы одним из самых крупных праздников в Королевстве Кхсаши, терпение моего недруга дало трещину. Да что там трещину, скажем прямо: лопнуло его терпение, издав громкий «бум». Случилось это на уроке фехтования. Не знаю, о чём думал магистр Кренг, когда поставил нас в пару. То ли не заметил тех искр взаимной неприязни, что то и дело проскакивали между нами, то ли решил проучить меня, Юргесака, а то и нас обоих вместе. Но факт остается фактом: мы впервые оказали в паре. Фехтование на третьем курсе радикально отличалось от уроков, что мы получали в самом начале. Никаких тренировочных мечей, боевое оружие. Спарринги походили на маленькие битвы. Хотя преподаватель самолично ставил защиту на участников тренировки. Так что серьезная опасность нам не грозила, разве что парочка синяков. Поранить или убить противника можно было, лишь нанеся ему прямой удар в сердце. Но такое случайно не сделаешь, а убивать учеников в школе на занятиях вроде как-то не принято.

Я фехтование не любила. Лучшей в этом предмете точно не была, хотя и до худшей мне было далеко. Выручала врожденная сила и скорость. Всё же метаморф — это не человек, скорость реакции у нас на порядок выше. Юргесак, напротив, именно в фехтовании был по-настоящему хорош. Оно и понятно, его боевым искусствам обучали с детства, причём лучшие учителя. Потому в спарринге победить мне было сложно, однако я успешно уворачивалась от всех его ударов и выпадов, словно бы танцевала, а не дралась, нервируя его всё сильнее и сильнее. Даже поцарапать ему меня не удавалось. Каждый раз его меч встречал пустоту на том месте, где только что стояла такая близкая я. Он распалялся, становился всё яростней. Увлечённые боем, мы даже не обратили внимания, что все остальные давно прекратили тренировку и завороженно наблюдают за нашим противостоянием.

Я вертелась, как уж на сковородке, совершая немыслимые прыжки и кульбиты, так и не ударив противника ни единого раза, а он зато старался за двоих. В какой-то миг я всё же споткнулась и, приземлившись на пол, ослабила хватку. Юргесак не упустил удачный момент и одним точным ударом выбил меч из моих рук. «Ну ладно, — подумала я, лёжа на полу и собираясь встать, — победил, так победил, бывает. Руки он, конечно, мне не предложит, ну да ничего, сама справлюсь». И в ту же секунду я увидела меч, летящий навстречу. Всё словно бы замедлилось. Я ясно видела серебристое лезвие, наточенное до полного безобразия, различала драгоценные камни, обрамлявшие рукоять оружия. В отличие от меня, Юргесак фехтовал личным фамильным мечом. Подлинное произведение воинского искусства, созданное гномами, ни в какое сравнение не идёт с простеньким мечом, выданным мне школой для тренировок. Помню, с каким трепетом взял этот меч в руки магистр Кренг в первый день занятий, попросив гордого аристократа разрешить ему рассмотреть великолепное оружие. С каким благоговением он вытянул из ножен, нет, не меч, а сверкающую смерть. Я лично никогда не понимала глупой привязанности мужчин к оружию, но даже я осознавала, что передо мной древний прекрасный представитель боевого племени. С этим мечом, возможно, ходили воевать ещё прадеды Юргесака, его поили кровью врагов десятки представителей одного из старейших аристократических семейств королевства. Такой меч бесценен сам по себе. Драгоценные камни, на один из которых можно безбедно существовать всю жизнь — лишь малая часть стоимости этого сокровища.

И вот теперь это сокровище направлялось прямо ко мне в сердце, намереваясь раз и навсегда решить проблему пребывания наглого метаморфа в школе в частности и чудесном этом мире в целом. Всё произошло за считанные секунды, хотя мне казалось, что я лежала там, наблюдая, как смерть приближается ко мне довольно долго. Шансов у меня не было. Конечно, щит у меня стоял отличный, но даже идеальный щит не защитит от прямого удара в сердце заговоренным мечом, а меч был точно заговоренный, тут сомнений не было.

Говорят, что, когда тебя настигает смерть, перед глазами проносится вся жизнь, но, видимо, я совершенно неромантичная особа. Мне просто очень хотелось пить и, пожалуй, ещё в туалет. Возможно, именно это факт чрезвычайно разозлил меня. «Да-а-а, — подумала я, — ты, Шелль, сейчас или умрешь, или описаешься». Оба варианта никуда не годились.

Удивительным образом я отношусь к тому типу людей ну или не совсем людей, не важно, которые в минуту опасности или стресса никогда не теряются. Напротив, именно в такие минуты я мобилизую все свои силы: и умственные, и физические. Что откуда берется, сама не знаю.

Уставившись на тонкое серебристое лезвие меча, я направила на него всю вою магическую волю, выбрав единственный из возможных вариантов.

Меч, не успев проткнуть мою прекрасную, хотя и слегка недоразвитую девичью грудь, медленно осыпался коричневой трухой ржавчины. Юргесак с ненавистью во взгляде и ручкой от меча в руках смотрелся эпически, куда там героям древности. Стоял такой ошарашенный, не понимая, чой-то я ещё жива, а он такой придурок.

Всё это случилось за считанные секунды, хотя, когда рассказываешь, так не кажется. Сама не знаю как, но я выкрутилась. Если бы не реакция метаморфа, а также умение менять структуру материалов в мгновенье ока, опять-таки спасибо мой метаморфной природе и упорным занятиям магией, лежать бы мне сейчас свежим трупом прям на полигоне. Юргесаку тоже светили бы немалые неприятности, но как по мне, трупом всё-таки быть хуже.

Магистр Кренг, наконец очнувшийся от общего офигевания, подскочил ко мне:

- Ты в порядке, Шелль? Жива?

- Жива. И даже здорова. Такие поединки бодрят несказанно, но, пожалуй, не стоит злоупотреблять. Как по мне, так я предпочитаю спокойствие и умеренность во всём.

Магистр обернулся к моему противнику:

- Сдайте оружие, юноша. С вами будет разбираться ректор лично.

Юргесак ошарашенно смотрел на остатки меча в своей руке, тщетно силясь вспомнить, о каком оружии вообще идёт речь.

- Эта стерва испортила мой фамильный меч! — в конечном итоге сказал он то, что занимало его в данную минуту пуще всего. Такой дурашка!

Походу, не в себе были оба: и магистр, и аристократ. Юргесак хамил, а преподаватель выдвигал глупые требования. Какое оружие? Ручку от меча? Магистр Кренг боится, что озадаченный неудачей Юргесак начнет бить меня рукояткой по башке в надежде на запоздалую победу?

А этот? Владелец рукоятки, который. Он впрямь полагает, что потеря меча — это наибольшая из его проблем? За покушение на меня, любимую, на него темной тучей надвигается отчисление. Как минимум. Хотя я на сто процентов не была уверена. Не помню, что там значится по этому поводу в уставе школы. Может, ещё никому в голову не приходило попытаться убить сокурсницу на тренинге? Вот и не озаботились соответствующим правилом.

Ладно, разберутся. А пока я, как единственная в этой компании в здравом уме, должна сделать хоть что-то разумное. Ну, хоть с пола встать и в туалет сходить, что ли, для начала.

Продолжение следует...