Глава 9. В которой неожиданный успех приводит к не менее неожиданной смене места жительства.
Время летело незаметно. Я была довольна своей театральной жизнью и уже не представляла себя кем-то иным. В отличие от остальных, мне не приходилось беспокоиться об ускользающей красоте. Я — метаморф. Мы не только не стареем, но и выглядеть можем, как нам заблагорассудится. Так что я не видела необходимости думать и гадать, как получше устроиться в жизни. Бродячая судьба артиста меня более чем устраивала. Еда есть, кров есть, иногда даже книги удается приобрести. Что ещё для счастья надо?
К тому же, сколько я всего повидала за эти годы! В каких только городах и селеньях не побывала! Моя прошлая жизнь в небольшой деревушке казалась мне чем-то маленьким и незначительным, словно точка на горизонте. Сейчас я и представить не могла унылое существование на родине. Скукотища, да и только. Нет уж, лучше бродить по миру и чувствовать свободу в сердце и ветер в волосах. Пусть я перекати-поле, зато не скучно. Мне нравится. Мне совсем недавно исполнилось двадцать. До совершеннолетия оставался всего год, хотя это не сулило особых перемен, как я на тот момент считала. Однако судьба считала иначе и уже приготовила для меня иную участь.
Мы направлялись не куда-нибудь, а в саму столицу! Обычно дядюшка Дормирон избегал поездок в главный город королевства Кхсаши. Нечего нам там было делать, по большому счёту. В Кхсаграде имелся собственный театр, единственный стационарный театр в нашем мире. Другие города такой роскоши себе позволить не могли. Чтобы заработать на жизнь, труппам приходилось постоянно гастролировать в поиске новых зрителей и звонкой монеты. Но в Кхсаграде обитала уйма народа, причём львиная доля из этой уймы — публика обеспеченная: аристократы, купцы, крупные ремесленники и так далее. Такие люди могли себе позволить наслаждаться театральными представлениями чуть ли ни раз в неделю. Говорят, даже сам король Сигильфильд в столичный театр захаживал. Вроде глава нашего королевства, по слухам, был страстный любитель то ли искусства, то ли молоденьких представительниц оного. Потому не удивительно, что именно под его патронажем в столице было решено провести театральный фестиваль. На это грандиозное мероприятие съезжались бродячие труппы со всего материка. Мы тоже не остались в стороне.
Мне лично столицу повидать очень хотелось, но странное смутное предчувствие сжимало мне сердце каждый раз, когда я задумывалась о том, куда мы движемся. Не могу сказать, что это было плохое предчувствие. Не могу, впрочем, сказать, что хорошее. Просто, наверное, это было предчувствие перемен.
В столицу мы прибыли поздно вечером, на самом деле не в саму столицу, а к городской стене, что огромной мрачной серой преградой окружала главный город королевства. Желающих попасть на фестиваль было так много, что ни одна городская площадь не была в состоянии вместить все богато разукрашенные разноцветные шатры и просто неказистые одинокие повозки бродячих артистов. Надо же, сколько, оказывается, у нас в мире театрального люда. К счастью, организаторы заранее позаботились обо всём. Фестиваль проходил за городскими стенами. Под него было выделено здоровенное поле, пустующее после сбора урожая. Время было выбрано грамотно: сразу после Месяца Жёлтых Листьев начинался Месяц Опадающих Листьев, когда холода ещё не наступили, а основные сельхозработы закончены. Самое денежное время. Есть шанс, что народ не поскупится на оплату наших услуг, как и услуг наших конкурентов. Последние, впрочем, меня мало интересовали.
Победителей фестиваля ждали неплохие денежные призы, однако при таком количестве участников особо на успех рассчитывать не стоило, но возможность подзаработать и без призов имелась. Когда ещё выпадет шанс облегчить карманы богатой столичной публике? В обычное время мы туда даже соваться не пытались.
Приехали мы вовремя. Ещё успели выбрать местечко покозырней, недалеко от городских ворот, так что зрители наш театр ни за что не пропустят. Сам фестиваль начинался через неделю, и когда наступил долгожданный день, вокруг яблоку негде было упасть. Куда не глянь, уткнешься взглядом либо в пёстрый шатер, либо в затейливо украшенную всем, что под руку подвернулось, повозку, либо в репетирующих на свежем воздухе артистов.
Неделю до открытия дядюшка Дормирон решил провести с пользой, посвятив её репетициям. Было ясно, что наш начальник твёрдо вознамерился если не выиграть один из призов, то хотя бы не ударить в грязь лицом перед искушенной столичной публикой. Мы планировали представлять три спектакля: комедию, лирическую драму и весёлое попурри, состоящее из небольших номеров, в котором были задействованы все наши артисты.
Наш руководитель заметно волновался. Дело дошло до того, что он дал зарок себе и тётушке Лизорри заодно не пить до конца фестиваля. Прецедент небывалый. Ранее в его биографии таких долгих, «сухих» простоев, пожалуй, и не случалось. По крайней мере с тех пор, как он достиг совершеннолетия.
Несмотря на то, что он завалил нас работой с утра до вечера, мне пару раз удалось выбраться в город и побродить по столице. Да, таких городов я ещё не видывала. Тут можно неделями гулять и не пройти дважды по одной и той же улице. Кхсаград был огромен и прекрасен, хоть архитектура и отличалась повышенной мрачностью. Большинство домов было сложено из того же тёмно-серого камня, что и городская стена, в изобилии добывавшегося в окрестных каменоломнях. Потому город выглядел тёмным и хмурым даже в солнечную погоду. Готичности добавляли башни и шпили дворцов местной знати. Самые высокие, конечно, принадлежали королевскому дворцу, но и остальные аристократы старались выпендриться, как могли. Потому с высоты птичьего полета сам город напоминал гигантскую гору: высокие здания в середине и постепенно снижающаяся пропорционально толщине кошельков высота домов к окраинам. Чем ближе к городской стене, тем беднее публика и ниже дома.
Если продолжать ассоциацию с горой, то единственным выступом молочно-белого цвета, ни к месту выпиравшим сбоку на этом ровном конусе, была Королевская Школа Магии. Расположенная недалеко от западных городских ворот, она торчала, словно одинокий зуб, вызывая недоумение своей неуместностью. Во-первых, она была внезапно белого цвета. Во-вторых, центральная башня её уходила в небо, теряясь в густых кучевых облаках. Вообще-то строить в городе здания выше королевского дворца было запрещено, но кто станет что-либо запрещать магам? Дураков нет. Никаких заборов вокруг школы не существовало, при этом двор, где располагался небольшой милый фонтанчик, был с виду абсолютно пустынным. Позже я узнала, что школу окружает магическая преграда, надежно скрывающая от глаз посторонних всё, что происходи внутри. Пройти в школу можно было через симпатичную арку, увитую разноцветным плющом. Странно она смотрелась и тоже чужеродно: арка в никуда. Говорят, на этой с виду обычной арке было навешано больше заклинаний, чем на королевском дворце. По слухам, вошедшего с дурными намерениями арка сразу то ли развеет в пыль, то ли заставит почувствовать невыносимую боль, то ли и вовсе превратит в обезьяну. Я в это всё не особо верила. Зачем делать вход, в который нельзя войти? Хотя, наверняка так просто в это учебное заведение не попасть. Только раз в год проход свободен для всех желающих поступить в школу. Одного желания, конечно, было недостаточно, необходимо было иметь дар. Как бы то ни было, соваться туда мне, метаморфу, и в голову не пришло. Я рассматривала всё это великолепие издали. Иногда из арки выходили весёлой гурьбой студенты, одетые в чёрные костюмы и серебристые плащи, спешили куда-то по своим делам, то ли в кабак, то ли на заработки. Пару раз я видела и преподавателей. Эти носили мантии всех оттенков фиолетового цвета. Я старалась не попадаться на глаза ни тем, ни других, хотя школа притягивала меня, как магнит.
Наконец наступил долгожданный день открытия фестиваля, и мне стразу стало некогда бродить по городу. Мы давали иногда по три спектакля в день. Максимум, на что оставались силы — это поесть и завалиться спать. К счастью, первое представление начиналось в полдень, так что хоть по утрам можно было выспаться. Однако, поскольку последнее заканчивалось ближе к полуночи, на личные нужды времени нам не оставалось. За дисциплиной руководство в этот раз следило крепко: никаких поисков удачной партии, никаких пьянок со стихами или без оных. Все радости жизни были отложены на конец фестиваля. Правда, дядюшка Дормирон обещал премию по результатам работы и даже поговаривал о возможности задержаться в столице на пару деньков, чтобы дать сотрудникам шанс потратить эту самую премию. Так что все дружно взялись за дело, окрыленные грядущими благами.
И, надо признать, получалось у нас очень неплохо. Через пару дней слухи о нашем маленьком театре разнеслись по городу. Несмотря на здоровую конкуренцию, у нас всегда был аншлаг. Тётушка Лизорри, по вечерам подсчитывающая барыши, пребывала в самом благостном настроении перманентно, чтобы ясно из незатейливой мелодии, которую она то и дело мурлыкала себе под нос:
Кручусь, верчусь я как хочу
Хоть я не белка.
Но злата много получу.
Исполнится хотелка
Не знаю насчет хотелок Тетушки Лизорри, а я лично мечтала посетить столичные книжные лавки. Такого богатства в бумажных переплетах, как здесь, я раньше не встречала и очень надеялась на премию, чтобы спустить её всю на мои собственные хотелки.
Наши старания были вознаграждены сполна! Мы сами в это не верили, но каким-то невероятным, непостижимым образом мы сумели не просто выбиться в лидеры, но и завоевать приз на этом фестивале. Конечно, не главный, но третье место также обещало славу и деньги. Когда на награждении внезапно прозвучало имя нашего театра, дядюшка Дормирон поначалу ушам своим не поверил и рванул на сцену за положенным нам призом, только после мощного тычка обожаемой супруги, придавшего ему силы и ускорение.
К здоровенной полупрозрачной тарелке из горного хрусталя, украшенной затейливой надписью, прилагалась сумма, равная нашем полугодичному заработку. Так что радости коллектива не было предела. Тем более, что наш директор сдержал обещание и выплатил щедрую премию всем сотрудникам. Я подозревала, что выданной лично мне суммы хватит на десяток книг. Это было настоящее богатство, какого я ещё ни раз в жизни в руках не держала.
После закрытия фестиваля численность театральных представителей за городской стеной поубавилась, но не особо. Даже не победившие решили, что праздновать надо, несмотря на проигрыш. Люди искусства суеверны, а у нас считается, что любое завершившееся дело полагается отпраздновать, даже если результат тебя не радует. Мол, если притвориться, что на самом деле всё случилось, как и было задумано, то судьба может передумать, типа: «Была не права, исправлюсь» и подкинуть нежданный подарок. Не знаю, насколько это верно, но мне нравился такой подход. Идея не грустить и не быть разочарованным, даже если всё идет не так, как хотелось бы, по-моему, вполне себе здравая. У театральных многому можно поучиться, тому же оптимизму, например, или лёгкому отношению к жизни.
Итак, все наши праздновали победу. Общая гулянка, устроенная поначалу прямо в театре, быстро расползлась в разные стороны. Каждый выбрал себе собственное продолжение вечера, в зависимости от вкусов и предпочтений. Впрочем, особым разнообразием эти предпочтения не отличались. Мужчины, как обычно, направились на инспекцию столичных кабаков, женщины, опять же традиционно, — на инспекцию столичных мужчин в кабаках. Не все, конечно. Тётушке Лизорри, например, столичные мужчины были без надобности, потому она отправилась в какой-то салон, обещающий омоложение и бодрость в обмен на приличную сумму. Я, в отличие от большинства, любимым порокам предаться не могла, потому как книжные лавки по вечерам были закрыты, а другие злачные места меня мало привлекали. Поэтому, вдоволь нагулявшись по ночному городу, я завалилась спать, не зная, что это моя последняя ночь в давным-давно ставшим мне родным домом шатре театра «Лики».
Коллеги начали собираться в этом самом доме уже под утро. Постепенно, словно уставшие после трудовой ночи приведения ныряли в темноту палаток и забывались долгим похмельным сном. Я, напротив, бодрая и задорная, как весенний ручей, рванула на предмет обхода книжных лавок рано поутру, предупредив тётушку Лизорри, что вернусь лишь к вечеру. Впрочем, ей тоже было не до меня, поскольку блудный муж до сих пор не возвратился в родные пенаты. Её настроение начинало стремительно портиться, ибо это означало, что он не просто где-то выпивает, но и каким-то образом нашёл в столице место, где можно сыграть в карты. Конечно, львиную часть выручки и премию тётушка благоразумно припрятала от непутевого мужа, но, тем не менее, волновалась за исход гулянки, зная его способность забывать обо всём за карточным столом. Утешало только, что в столице его не знают, и потому в долг, скорее всего, играть не дадут. Так что рано или поздно, проигравшись, он вернётся. Вот тут то она и устроит блудному муженьку хорошую взбучку! Чтоб знал и боялся! Да и просто для освежения отношений не помешает.
Я поспешила ретироваться, пока она не решила подключить меня к розыскам своего непутевого мужа, коими сама намеревалась заняться немедленно. Не то, чтобы я могла при необходимости заменить собаку-ищейку, если честно могла, но тётушке это в голову не пришло. Просто, боюсь, другую компанию она среди коллег сейчас не сыщет. Так что могла меня захватить на поиски чисто за компанию. У меня же были радикально иные планы, ни в коей мере не включавшие обход столичных кабаков и игорных притонов на предмет расспросов о местонахождении бренного тела нашего директора. Сам вернётся рано или поздно, куда он денется.
Это был совершенно замечательный день, полный свободы и радости. Я гуляла по городу, заходя во все книжные и антикварные лавки подряд. Увлекшись, я не чувствовала голода, хотя, когда до моего носа донесся запах только что испеченной сдобы, я свернула в ближайший переулок, откуда он доносился. Спустя несколько минут я уже сидела в парке, наслаждаясь вкусом свежих бубликов с орехами, запивая эту вкуснятину лимонадом из фляги.
Это бы очень красивый день. Так бывает. Потом, вспоминая, ты даже не можешь себе объяснить, что такого уникального случилось в этот день? Да ничего особенного. Просто тебе было легко, словно в жизни твоей нет сожалений, и впредь с тобой будут происходить только необыкновенные приключения. Это был день с настроением. Дело даже не в том, что я нашла и купила несколько абсолютно прекрасных книг, и не в том, что, сидя на берегу реки, делящей столицу на две части, листая свои новые приобретения, я ощущала себя безупречно счастливой. Просто чувствовалось что-то такое в воздухе, что-то, что настойчиво стучалось ко мне в душу, уверяя, мол, стоит только её приоткрыть, как туда ворвется задорный дух свободы, который проветрит все мои внутренности так, что я сама стану лёгкой и беззаботной, словно западный ветер. Это был день, когда ты ощущаешь заботу и любовь Вселенной. Да, да, я знаю, что по большому счёту ей до меня дела нет, но в этот день я думала по-другому. Что-то невообразимо прекрасное клубилось в воздухе, щекотало мне ноздри вместе с запахом ванили и ментоловым прохладным бризом, тянувшимся от реки.
Я и сейчас, вспоминая этот день, шепчу сама себе: «Это был просто красивый день, Шелль».
Я вернулась к нашей стоянке уже затемно. На моих губах блуждала улыбка, нечаянно поселившаяся там сегодня, и мне хотелось верить, что она задержится надолго.
Мрак выскочил из палатки, учуяв меня издали, и приветствовал меня звонким задорным лаем. Щенок уже вырос, хотя на размерах его это не слишком сказалось. Малыш был размером всего две с половиной ладони. Похоже мне досталась самая миниатюрная собака в мире Илион. Замечу, что оно и к лучшему. Окажись он на поверку каким-то волкодавом размером с лошадь, пришлось бы с ним расстаться. Гастрольная жизнь требует лёгкости. А так мой пёс оставался со мной, и никто по этому поводу не возражал.
На звук лая из самой большой палатки выглянула тётушка Лизорри
- Иди сюда, Шелль, — чересчур ласково сказала она, — есть разговор.
Войдя в палатку, первым делом я обратила внимание на чрезвычайно унылую рожу дядюшки Дормирона. То ли сам нашёл дорогу в родные пенаты, то ли чуткое сердце жены подсказало, где искать блудного мужа, а её практичный разум потребовал, не откладывая на потом, устроить небольшой показательный скандальчик. Мужа нужно держать в строгости, лишь изредка позволяя ему насладиться глотком свободы. Эту простую заповедь тётушка Лизорри свято блюла.
- Садись, девочка, — по-прежнему мягко продолжила она беседу со мной, — даже не знаю, с чего начать...
Я не то, чтобы испугалась, но моё приподнятое настроение со свистом вылетело в приоткрытую дверь палатки и отправилось искать себе другое подходящее место жительство.
- Дурак этот старый в этот раз остатки мозгов пропил, — гневно зыркнув на мужа, вздохнула моя собеседница.
Дядюшка Дормирон печально взирал из-под насупленных бровей, но молчал, не смея оправдываться. Видимо, и впрямь отличился.
- Проиграл он тебя, Шелль, в карты проиграл! Как последний кретин. Я уже ходила к тому, кто тебя выиграл, пыталась договориться, чтобы взял деньгами, да не вышло. Оно и понятно, он не просто так за стол с моим дурнем садился, знал, на что шёл. Ты не бойся, для тебя-то это может и к лучшему. Выиграл то тебя ни кто-нибудь, а владелец столичного театра. Так что ты не пропадёшь, а вот нам то без метаморфа деньгу зашибать посложнее будет.
Ну да, тётушка Лизорри, при всей её заботе и добром отношении ко мне, всё же оставалась практиком. Единственное, что её интересовало — это благополучие театра. И потерю метаморфа она оплакивала вовсе не потому, что станет скучать по непутевой Шелль, а лишь оттого, что выручка в ближайшее время предсказуемо упадет. Всё же я была до сегодняшнего момента самым выгодным приобретением дядюшка Дормирона, хотя он сам же это полезное приобретение и спустил в одном из столичных притонов, соблазнившись на заманчивое предложение незнакомцев «перекинуться в картишки по-маленькой».
Наш неказистый провинциальный театрик внезапно привлек внимание столичной публики, и не только. Оказалось, антрепренёры на протяжении всего фестиваля подкатывали к нашему директору с заманчивыми инициативами, на которые он на трезвую голову, естественно, не соглашался. Директор столичного театра оказался умнее всех. Дождавшись, когда дядюшка Дормирон дойдет до нужной кондиции в одном из местных кабаков, он вежливо предложил испытать удачу за карточным столом. Эх, не просто так он это предложил. Явно знал о слабостях моего уже бывшего опекуна. Итог закономерен: проиграв имеющиеся с собой деньги, дядюшка Дормирон покорно согласился поставить на кон меня. Да, официально я не являлась его собственностью, а лишь находилась под его опекой, но, как я уже говорила, опеку можно передать кому угодно, а мне ещё целый год до совершеннолетия. Да и денег на собственный выкуп я не скопила. Наивная Шелль. Мне так хорошо и привольно жилось под крылом бродячей театральной труппы, что я вовсе не планировала её покидать и все свои скудные заработки тратила на разные мелочи, в основном бумажного характера. Впрочем, копить там было особо и не с чего.
Моя жизнь снова круто изменилась.
Руководитель столичного театра пришёл за мной на следующее утро. Я, собрав свои нехитрые пожитки и подхватив Мрака, понуро плелась вслед за ним.
Прощаться ни с кем не хотелось. Моя единственная подруга давно покинула труппу, с остальными я всегда держалась на некотором расстоянии. Может, я ещё не до конца осознала тот факт, что моя судьба сделала очередной виток, может, я просто равнодушная особа. Не знаю. Я просто пошла навстречу новой жизни, не зная, какой она будет. Впрочем, честно говоря, меня это не слишком беспокоило, потому что не так давно у меня появилась Тайна.
Продолжение следует...
Автор: V_K
Источник: https://litclubbs.ru/articles/52814-mnogolikaja-9.html
Содержание:
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также:
