Вернулся один большой русский писатель-эмигрант с поминок по другому большому русскому писателю-эмигранту в Париже и написал кроме прочего своей супруге о личности почившего: «<…> впрочем, сам Замятин был "мимо"».
Этот первый - Владимир Набоков - в письме к жене Вере Набоковой (26 апреля 1937) о Евгении Замятине дословно: «Сегодня вечер памяти Замятина (читаю по-французски «Пещеру» его) в частном доме, – у дамы, которой посвящена «Синяя Звезда» Гумилева… (имеется в виду дом Елены Карловны дю Буше (в замужестве Ловель) - М.Т.) Вечер был наряден, многолюден и чуточку "мимо", – как, впрочем, сам Замятин был "мимо"».
Сильно. Неожиданно. Вот это «мимо» цепляет – ничего себе характеристика человека?..
И, знаете ли, это «мимо» будет трудно опровергнуть. Но мы постараемся. Быть непредвзятыми - это тоже искусство.
***
Сложная, неоднозначная натура. Вот совсем неоднозначная. Эта «неоднозначность» проросла в личности Замятина во всем: в политических взглядах, профессиональных наклонностях, личной жизни, в отношении к Родине, к России…
Легко ли было жить такому человеку?
Попробуем разобраться (опираться в суждениях постараюсь исключительно на документальные свидетельства современников Е.И. Замятина и его архивные письма).
***
Евгений Иванович Замятин (1884 – 1937) происходил из семьи священника из города Лебедянь на Дону (тогда Тамбовская губерния, ныне Липецкая область). Не только отец, но и дед Замятина тоже был священнослужителем. «Традиционные семейные ценности», - как сказали бы сегодня, должны быть налицо? А вот и не работает сия модель линейно. Получается, происхождение автора первой антиутопии мирового уровня сродни происхождению Михаила Булгакова и Варлаама Шаламова, сродни их бунту.
Закон Божий эти люди знали точно. А вот веровали ли?.. Протестовала молодежь? «Традиционные ценности» были неубедительны в воплощении в быту? Или протестовало само время, в котором они жили на переломе веков?
На эти вопросы, мне кажется, Замятин ответил сам в своем эссе «Чехов и мы»:
«Бога церковного Чехов потерял еще в юности. Этому очень помогло то, что Антона Павловича (и его братьев) воспитывали "в страхе Божьем". Обязательное отбывание молитвенных повинностей оказало действие прямо противоположное тому, какого добивались родители. Позже, уже взрослым человеком, Чехов об этом писал так: «Религии теперь у меня нет. Когда, бывало, я и мои два брата среди церкви пели "Да исправится" - на нас все смотрели с умиленьем и завидовали моим родителям, мы же в это время чувствовали себя маленькими каторжниками»»… Такие вот казусы у детей «истово православных» случаются.
Кстати, Замятин и Булгаков были близко знакомы и дружны – вместе слезно (это выражение из дневников Корнея Чуковского) просили Максима Горького об «эвакуации» из страны советов, только «повезло» отчего-то только Замятину. И с этим попробуем разобраться.
Евгений Замятин не вел дневников, не писал мемуаров. Вступительное слово об авторе для своих прижизненно изданных произведений писал сам: то есть писал, что считал нужным. Что ж. Примерно так поступала и незабвенная Анна Андреевна Ахматова (опять же - они были знакомы и, возможно, даже дружны. Известно, что Людмила Замятина (супруга писателя) помогала Ахматовой продуктами, когда та серьезно болела).
Но вот парадокс – с 1913 по 1923 год Замятин вел альбом, оформленный по всем канонам былой благочестивой обеспеченной российской семьи, где бережно в хронологическом порядке собирались все критические отклики на его писательские опыты. Этим альбомом (альбом представлял собой большой том (370 х 250 см) из плотной кремовой бумаги очень хорошего качества, 108 непронумерованных страниц) он дорожил особо. Он заберет эту реликвию с собой в эмиграцию, уехав из России навсегда в 1931 году.
А вот свои личные (и часто очень интимные) письма к жене в количестве более трехсот (334, если точно) оставит в своей трехкомнатной писательской квартире на Петроградской стороне (кстати, квартира им регулярно оплачивалась несколько лет из-за рубежа, и приходила нанятая им работница, протереть пыль…).
Так уезжал ли он из России «навсегда»?... Осторожный человек, шахматной расстановки.
Принято считать, что он в эмиграции «тосковал» по России. Мне вот так не показалось. Вот совсем не показалось. Но и счастлив там не был, это точно
Биография Замятина - и по сей день ребус. Разумеется, были и есть разные (и серьезные!) исследователи его творчества и биографии. Однако угол их исследования часто весьма специфический. Договорились некоторые до того, что чуть ли не сам Замятин построил легендарный ледокол «Красин» (неужели по «собственным чертежам?»..).
Почему-то при этом не все упоминают, что арктический ледокол с первым своим именем «Святогор» (переименован в ледокол «Красин» в 1927 году) был построен по заказу царской России и спущен на воду 3 августа 1916 в британском Ньюкасл-апон-Тайне, введен в эксплуатацию 31 марта 1917 с Андреевским флагом (до 15 сентября 1917 проводилось устранение недоработок!).
Ледокол был сразу же использован для обеспечения проводки английских судов с военными грузами в Архангельск - Англия и Россия ведь были союзниками в Первой мировой.
В июле 1918 года Англия из союзника уже стала «страной-интервентом», поэтому для перекрытия фарватера в дельте Северной Двины, большевики затопили «Святогор». Это особо не помогло: интервенты-англичане все равно захватили город, участников затопления ледокола расстреляли, а сам ледокол подняли – и всего-то за несколько дней.
В феврале 1920 англичане забрали ледокол в Британию. В декабре 1921 года уже советское правительство предложило выкупить ледокол у Англии за 75000 фунтов (при контрактной стоимости в 375000 фунтов). К 1922 ледокол был выкуплен (при участии советского торгпреда Л.Б. Красина), а в 1927 году корабль переименовали в «Красин», что сегодня украшает набережную в Санкт-Петербурге.
«Как Иванушка-дурачок в русских сказках, ледокол только притворяется неуклюжим, а если вы вытащите его из воды, если вы посмотрите на него в доке — вы увидите, что очертания его стального тела круглее, женственнее, чем у многих других кораблей. В поперечном разрезе ледокол похож на яйцо — и раздавить его так же невозможно, как яйцо рукой. Он переносит такие удары, он целым и только чуть помятым выходит из таких переделок, какие пустили бы ко дну всякий другой, более избалованный, более красиво одетый, более европейский корабль». (©️Е. Замятин, 1932)
Какая чудесная история у этого ледокола - мимо не пройти…
А морской инженер (выпускник 1908 года Политехнического института) Евгений Замятин находился в Британии на судостроительных ледокольных верфях в качестве представителя Заказчика (одного из профильных министерств Российской империи – кажется, Министерства торговли и промышленности), и он имел отношение к строительству нескольких ледоколов, включая «Святогор», будущий «Красин». Его позиция - представителя Заказчика - официально называлась Chief surveyor of Russian Icebreakers Building (или Главный инспектор строительства русских ледоколов), но уж, простите, не конструктор.
Инженер Замятин уехал в Англию в марте 1916 года северным морским путем и увидел вот что:
«…сам Нью-Кастль – какой противный. Все улицы, все жилые дома – одинаковые, понимаете – совершенно одинаковые, как амбары хлебные в Питере возле Александро-Невской лавры. Когда мы ехали мимо, я спросил: Это у вас что за склады? – Это жилые дома…»
Инженеру Замятину журналисты часто приписывают авторство аванпроекта ледокольного парохода «Святой Александр Невский» (переименован позднее в «Ленин», в 1960 уже стал «Владимир Ильич»), корабля, построенного на британских верфях и спущенного на воду в 1917.
В истории этого ледокола-парохода сегодня можно прочитать , что Е.И. Замятин и здесь выступал в качестве представителя Заказчика. Уточню понятие аванпроекта, с инженерной точки зрения: «Аванпроект по целям совпадает со стадией проектирования «Техническое предложение»». Предпочитаю точность.
…По окончанию строительства корабельных заказов царского правительства инженер Замятин отбыл из командировки домой, в Россию: аккурат к Октябрьской революции и добрался до Петрограда. Его паспорт проверили в Бергене 25-го, в Стокгольме 29 сентября, и 30 сентября 1917 года они с Людмилой Замятиной (Усовой) вернулись домой в Петроград: «Очень жалко, что не видел февральской революции и знаю только октябрьскую. <…> Это все равно, что никогда не знать влюбленности и однажды утром проснуться женатым уже лет этак десять. <…> Как раз к октябрю… <…> на стареньком английском пароходишке (не жалко, если потопят немцы) – я вернулся в Россию. Шли до Бергена долго, часов пятьдесят, с потушенными огнями, в спасательных поясах, шлюпки наготове (цитаты из работ А. Галушкина и М. Любимовой, 1999; Автобиографии 1922 и 1928 годов).
Морской инженер по базовому образованию Евгений Замятин сравнивал позже родину с ледоколом: «Россия движется вперед странным, трудным путем, непохожим на движение других стран, ее путь – неровный, судорожный, она взбирается вверх – и сейчас же проваливается вниз, кругом стоит грохот и треск, она движется, разрушая».
Что ж, дар писателя-футуриста тут налицо.
***
Истинным почитателям творчества Е.И. Замятина и его личности рекомендую исследования ученого-литератора А.Ю. Галушкина, другого талантливого литератора и журналиста Ивана Толстого и английской исследовательницы Джули Куртис «Англичанин из Лебедяни. Жизнь Евгения Замятина (1994-1937)» (книга 2013 года).
Мое преклонение перед английскими исследователями (вот где классика жанра!) – ни одно письмо не упущено, никакой отсебятины - выводы делает читатель. Труд настоящий. Англичанка Куртис (профессор из Оксфорда) даже побывала в Лебедяни современной, чтобы почувствовать дух мест, родивших такого уникального человека. Джули Куртис является специалистом и по творчеству Михаила Булгакова. Respect.
Ключом для этих упрямых глубоких исследователей жизни-ребуса были письма самого Замятина и дневниковые записи из архивов литераторов-современников (чемпион здесь, как легко догадаться – Корней Иванович Чуковский).
***
Замятин часто писал письма, очень подробные письма (писатели вообще любят писать, заметьте). Будучи человеком чрезвычайно дисциплинированным, письма эти он всегда точно датировал, указывал место написания и четко прописывал свой обратный адрес. Вот эти его письма жене и товарищам и стали главным источником ответов на пустоты в биографии писателя.
Право на тайну - естественное право любого живого человека. Не поспоришь. И все же, человек с тайнами часто раздражает: ишь какой… У Евгения Замятина тайны были.
Из письма Бориса Пильняка после пребывания у него в гостях в Коломне Е.И Замятина (Борис Пильняк, имя при рождении Бернгард Вогау. Принято считать, что Пильняк был едва ли не ближайшим другом Замятина):
«…думаю, что его несчастье, что он как человек почти совсем инженер и почти совсем не писатель (вещи плохо совместимые), как человек он не очень выигрышен…»
Это даже похлестче будет, чем «мимо» у Набокова…
Непременно пойдем дальше. Не конфликт ли интересов присутствует на этом поле литераторов?
Продолжение следует
©️ Мила Тонбо 2024
***
Другие публикации автора, связанные с писателем Евгением Ивановичем Замятиным и его судьбой, находятся в отдельной подборке «Евгений Замятин»
