Люблю осень и не люблю слякоть, но какой же октябрь без дождей. Приходится терпеть.
Выбрался утром из теплого плотного кокона квартиры наружу и задышал с удовольствием: воздух стылый, зябкий, с морозцем, и непривычно свежий, живой.
В детстве я так же точно каждую осень, почти в предзимье, выходил из пропахших табаком и пищей сеней бабушкиного пятистенка во двор, к гремящему цепью и юлившему кормой Мухтару, и удивлялся этому запаху свежести — он всегда один и тот же, из года в год.
Наверное, так пахнет стерильность: чем воздух холоднее, тем меньше в нем должно быть примесей.
По другой теории, такова особая реакция рецепторов на холод, и не более того.
Кроме наружности сменилась и другая картинка перед глазами. Нет, я не ушел из семьи — просто редакция переехала из бизнес-центра Урбан в новый ИТ-парк. Луки в золотом лифте остались в прошлом.
Несколько лет назад я работал в старом ИТ-парке, потом в Урбане, теперь в новом ИТ-парке. Видимо, это судьба: все три офиса располагаются по соседству, в так называемом айти-квартале, как называет его глава республики.
Офис в ИТ-парке просторнее — больше воздуха, коридоров и общественных пространств. Что ни день — то какое-нибудь мероприятие с десятками посетителей (на прошлой неделе. например, директор ИТ-парков Руслан Власов лично встречал и водил по зданию президента Узбекистана), а на первом этаже в атриуме гнездятся в креслах и за столиками, порой неприлично развалившись, разномастные фрилансеры.
Видимо, если ты айтишник, либо причисляешь себя к таковым, то просто обязан уметь вальяжно разваливаться в креслах, закидывая ходули на что-нибудь или просто расклячивая их так, чтобы на твои голые лодыжки любовались все вокруг, включая операторов зорких, но бессловесных камер внутреннего наблюдения.
Но это я увлекся. Вернемся к офису.
Теперь у редакции и смежного управления есть отдельная кухня, где, в отличие от Урбана с его вечно голодными сотнями финансовых консультантов, никогда не заканчиваются те самые печеньки, чай и кофе, которые в Урбане сметали спустя само большее полчаса после выкладки.
За обедом я повадился ходить в Тюбетей. Внимательные читатели, которые помнят, как я обычно отзываюсь о фастфуде, усмехнутся ехидно — мол, вот же, сдался, а сколько выступал против! Спешу разочаровать: я там исключительно пельмешки покупаю, и иногда салат. Кыстыбургеры всякие и все такое прочее — мимо.
Пельмени, конечно, от здоровой пищи так же далеки, как Арктика от Антарктики, но к ним отношение ровное. Это, согласитесь, не куриная стружка, зажаренная до хруста в масле, и не булочки с кунжутом, между которыми сомнительного вкуса котлетка. Пельмешки — это наша пища, родная. Мы точно знаем, как ее правильно переваривать.
Не сказать, что это лучшие пельмени на свете из всех, которые я когда-либо кушал — лучшие, кстати, в Пельмении на улице Баумана, — но они вполне съедобны, и фарш практически без нареканий. Так что не сомневайтесь, если вдруг занесет в Тюбетей.
