Из камеры мирового судьи, «Петербургская газета» №143, 28 сентября 1867 года.
Лабазник Васильев, уезжая в Петергоф, оставил на руках Никифорова свой, по его выражению, «новенький» самовар; после возвращения, он получил его в крайне неудовлетворительном состоянии, вследствие чего просит мирового судью заставить Никифорова починить испорченный самовар, или купить новый.
Во время чтения судьёй поданного Васильевым прошения, Никифоров поживает плечами, таращит глаза и вообще всячески старается показать, что он крайне удивлён и поражён претензией иска; наконец приближается к Васильеву и настойчиво смотрит ему в глаза.
Никифоров: Вы ли это, Иван Парамоныч? (обождав) - Нет, это не вы, Иван Парамоныч. Мы вас не можем узнать; опосля всего этого, что для вас сделали, эдакая неблагодарность! Тут уж и Марья Николавна вам доброго слова не скажет… Вы ли это, Иван Парамоныч?
Судья: Что, вы разве первый раз видите Васильева, что не можете узнать его?
Васильев: Какое, ваше превосходительство, первый раз? Мы с ним, почитай ещё без штанов, ребятишками снюхались, да только уж у него такой нрав: коли кого хочет острамить перед народом, так сперва не узнаёт совсем, будто уж доподлинно он в первый раз видит человека, а опосля уж пойдёт спрашивать: «Вы ли это, Иван Парамоныч? Вы ли это, Николай Астафич?» - да начнёт стращать разными Марьями Ивановнами.
Вот и теперь, видите, он прикидывается, что его леший попутал и что он себе никак не может на ум взять, как это я пришёл в суд на него жаловаться - потому и не может узнать меня. А вот, ваше превосходительство, присудите с него штраф за то, что без меня он, да его однокашники, наливая мамоны чаями, совсем мне новенький самовар прогрызли… Так ему и водицы холодной не нужно будет, сейчас придёт в свой ум.
Никифоров (пристально всматриваясь в истца): Вы ли это, Иван Парамоныч?
Судья (строго): Слушайте, Никифоров, здесь не артель и не кабак, где можете ломаться и выделывать различные комедии. Вы являетесь ответчиком и потому должны оправдать себя, если не хотите быть оштрафованным.
Никифоров: Иван Парамоныч, дайте ручку (берёт его за руку). Вот так. Ну, не грешно ли вам говорить, что я вам самоварчик попортил? Нешто я медник, что грызть стану самовар? Вот хоть перед образами сейчас присягну - в день один только стаканчик, да и то не полный, выпивал из вашего самоварчика. И ставить-то его не ставил, угольев никогда не бросал, а кипятку готового уж нальёшь балуешься за самоварчиком, для формы только.
А всё это напакостила Елена Дмитриевна, она вам про меня накаляла, что я и щи в нём варил, и утром всегда мылся (к судье): Ну, посудите сами, как же мне мыться-то в самоваре, а? Иван Парамоныч, как же мне мыться в самоваре, а? На голову его мне целиком себе вылить, али што?
И хотя вы сказали, что меня леший попутал, а я всё-таки умопомрачением не болен, потому не сижу на 11-ой версте (имеется в виду психиатрическая больница, находившаяся на 11 версте Петергофской дороги)
Аль, хоть бы примерно, что я щи варил в вашем, Иван Парамоныч, самоваре… Ну в правду ли это? Положим, я сварил щи с говядиной, как ни есь в самоваре… Ну, положим хорошо, щи вышли вкусны, а как мне их добыть-то? Краном жижа да тухлая водица потеет, а капусту да говядину мне уж руками придётся добывать; и руки запачкаешь, и жрать, примерно говоря, не удобно.
А то что у трубы маненькая прореха, так это от того, что самовар, словно машина, больно куражлив, пыхтит и задаёт тягу, вот и прожглась дырка… (берёт Васильева за другую руку, чувствительно). Нет, иван Парамоныч, нам с вами из-за пустяков не ссориться! Сами сказали, что почитай напишем ещё снюхались. Вот простите христиански, а там мировую зададим.
Судья (Васильеву): Что, согласны вы помириться?
Васильев: Да как не согласен? Он под каждого такую рацею (длинное скучное назидательное рассуждение, наставление, проповедь) подведёт, что и совсем, то ись, растекаешься. Я уж его знаю. Вот сейчас бы повёл такую речь про самовар, что и сам заплакал бы, и других разжалобил. На то он мастер! Он и за фатеру (квартира) хозяйке не платит, а как только первое число приходит, так он как начнёт плакать да орать во всю ивановскую, так и разжалобит старуху; та денег-то и не требует.
Судья: Ну, согласны на мировую, так можете отправиться в канцелярию; там вам напишут сделку. (Спорившие под руку уходят).
P.S. Спасибо, что дочитали до конца! Ваши лайки, комментарии и репосты помогают продвигать канал!
