– Людмила, а сосиски с сыром возьмём?, – с надеждой звучал мужской голос в магазине.
– Нельзя, Серунь, ну нельзя же тебе!
– А краковскую?
– Там жир есть?
Серуня лет шестидесяти тоскливо осмотрел краковскую. Колбаса сочилась жиром. Жир мешал мне вспомнить, зачем я выбрала местный магазин вместо комфортного и без очередей супермаркета.
– Книты, пожалуйста, – вспомнила я, пока следующий за мной в очереди Серуня настойчиво выкрикивал Людмилу, стоявшую в молочном отделе. Людмила готовилась напасть на творог. Муж не был уверен, что покупать, поэтому каждое колбасное изделие передавалась на Людкин суд через десять метров звуком.
– А может, буженинки?, – вопрошал Серуня на весь магазин.
– А может, заткнешься?, – ответил ему уставший семьянин на выходе. Тот уже купил колбасы по смс-советам жены и сбросил с плеч гнёт молчаливого негодования. Мог себе позволить.
– Знаете ли, забавный факт – мы стоим в колбасном отделе, а ведь есть ещё и мясной! Так удивительно, что колбаса – не мясо, – пыталась заговорить со всеми старушка со скарбом на колесах. Я несколько раз предлагала пропустить её вперёд, но старушка пришла за граммами колбасы для котика и на «поговорить». Но старушку никто не замечал и не слушал. Слушали про личную жизнь Серуни.
– Буженинки можно, – властно кивнула Людмила, – Буженинку бери.
– А сардельки вон свежие?, – почувствовав слабину, вопрошал Серуня.
– Инфаркт тоже свежий хочешь? Никакого жира!, - отрезала Людка. Очередь замерла, как по команде. Я сглотнула слюну и продолжила.
– Книтов отмерьте, пожалуйста. Грамм двести, мне в поход.
Продавщица недовольно покачала головой.
– Кнуты.
– Что?, – переспросила я.
– Кнуты называются, – поправила продавщица. Она пошла к холодильнику и достала увестистый пакет с кнутами.
– Кнуты, – добродушно кивнула я. Только споров в этой очереди не хватало.
– Ах!, – кровожадно вздохнула очередь от запаха колбасок, как только открылся пакет. Продавщица вила из длинных тонких кнутов гнездо, ни никак не могла найти конец.
– Бесконечные какие!, - улыбнулась она впервые за день.
Серуня обернулся на жену. Людка была занята – как раз подошла очередь. Она заказывала творог, сметану, молоко. Всё обезжиренное. Немного сыра. Адыгейского. Масло? Крестьянское, говорите… Нет, не нужно. И пакет не нужно – свой принесла. Чистый, мытый. Серуня позволил себе смелость – взглянул на весы. Снова на жену – занята ли? Занята. Серуня причмокнул от удовольствия. Крякнул. Я почувствовала легкое прикосновение к локтю. Так лошади мягкими губами просят угощение в конце долгой борьбы за каждый метр крутонравого горного пути.
– А что за колбаски-то такие? Бесконечные?, – услышала я тихий шёпот.
– Ну, в поход, – заговорщицки наклонилась я к соседу. Серуня был мне по пояс.
– А куда идёте?, – шёпотом продолжал Серуня.
– Не доезжая до Оредежа 125-й километр. Там мост красивый и выходы к реке. Пляж галечный, зато округа интересная. Реликтовый лес. Ландыши. В пещеры можно спуститься красные. Может, костёр разведем…
– Шашлыки?, - обрадовался Серуня. В нём просыпался Сергей Михайлович.
– Да мангала нет, – тут уже мне стало грустно, – Вот и покупаю кнуты.
– А потом, потом что?, – ждал развязки Сергей.
– Ещё раз искупаемся. Или в деревню пойдём – погуляем…, – рассказывала я ему, как ребёнку, ибо Сергея радовало каждое моё слово. Его глаза искрились пламенем забытых времен, когда они с женой на студенческие деньги катались на электричках каждые выходные.
– На месте разберемся, природа планов не имеет, – вдовесок пожала я плечами.
– Природа планов не имеет…, – эхом за мной повторил Сергей Михайлович, а голос у него был гулкий-гулкий, мужской, добротный, будто бы не над бритым седым подбородком шёл, а из под окладистой бороды да с рубахи по колени.
– Двести грамм хватит?, – на весах лежало несколько метров колбасных кнутов. Очередь облизывалась да слушала нас с Сергеем.
– Давайте.
Я забрала колбаски и приложила карту.
– А мне всё остальное!, – потребовал Сергей Михайлович.
– Серуня, ты что? Что доктор сказал?, – тут его настигла обезжиренная Людмила. Вблизи у неё стали видны мешки под глазами да восковая, тонкая кожа.
– В поход поедем, Люда! Жена моя!, – и глаза его сверкали в темноте магазинных пещер. Люда настороженно глядела на мужа исподлобья. Двадцать лет таких глаз не видывала. Как дочь младшую замуж выдали – так и всё. Разъехались по разным спальням.
– Возьмём бесконечную колбасу да как поедем! У нас и палатка где-то была на антресоли, и мангал!
– Что ты там выдумал, бесконечную колбасу!, – возмущалась она, но уже так, для кокетства. За такие глаза готова она была ему простить и жир, и творог 9%, и бесконечную колбасу.
– Я тебе говорю!, – гордо показывал Сергей Михайлович на весы.
Гнездо из кнутов празднично выходило из берегов прилавка. Казалось, колбасы становилось всё больше. Она прельстиво вилась по переднику продавщицы, вдоль сосисок, кассы. Колбаса кудрилась и разливалась, как река по весне. Людмила распахнула ноздри навстречу свободе – свободой пахла бесконечная колбаса. Помолодевшая Люда ничего не сказала, но видно было – согласна.
А я выходила из магазина с теплом на сердце. Какие мелочи порой спасают брак. Даже если звучат они довольно нелепо – гнёзда бесконечной колбасы.
