«Практически все мое детство прошло возле чахлака: дед с отцом пекли лепешки, а мы с братьями крутились рядом. Печь в полу удобна и многофункциональна, недаром ее до сих пор используют вместе с буржуйками, только углубление теперь делают меньше», — стал рассказывать Рахмон-ака.
В холодное время я не раз слышала, как мигранты из Таджикистана вспоминали или обсуждали печь «сандали». Они так красочно расписывали ее достоинства, что я мечтала увидеть чудо-изобретение своими глазами. И вот однажды знакомая из Душанбе позвала меня в гости, пообещав свозить к своим родителям в горный кишлак. Там никогда не было газа, поэтому жители обогреваются дровами и углем.
Конечно, я решила поехать, хотя меня смущало, что отец знакомой не говорит по-русски, но она обещала побыть переводчиком. Был конец ноября, в горах Таджикистана уже выпал снег, и на улице ощущался мороз. Когда мы добрались до кишлака и зашли в нужный дом, нас сразу же позвали греться.
Тут же вступило в силу таджикское гостеприимство. Меня усадили на курпачи за низкий столик и напоили горячим чаем, к которому подали огромные и плоские слоеные лепешки «фатир», конфеты и местные сладости. Потом еще и шурпой из говядины накормили — наваристым супом из мяса и овощей. Я сидела, ела и удивлялась, почему курпачи теплые. Попробовала вытянуть ноги в хлопчатобумажных носках под стол и ощутимо почувствовала жар, идущий от пола.
Когда трапеза закончилась, и мама знакомой снова принесла горячий чай, я не выдержала и спросила у главы семейства Рахима-ака, как они обогреваются без газа. Он вдруг вспомнил свое детство и стал увлеченно описывать чахлак.
Оказывается, раньше в таджикских домах в одной из комнат выкапывали неглубокий, но широкий овальный колодец. В нем разжигали огонь, на котором пекли лепешки, готовили еду и грели воду для умывания и купания. Называли такой колодец «чахлак».
К концу дня огонь тушили, оставляя лишь едва тлеющие угли. Чахлак накрывали металлическим листом, поверх которого стлали курпачи. На них сидели, общались, ужинали и даже спали. В холодное время года дети целыми днями играли вокруг чахлака, а взрослые попутно рассказывали им сказки и местные предания.
«В колодце разжигали костер из дров, от них было много копоти, поэтому теперь в домах предпочитают ставить буржуйки, ведь в них есть дымоход. Но таджики не забыли любимый некогда чахлак, просто заменили его сандали», — рассказал Рахмон-ака.
Как выяснилось, даже если у семьи есть средства на покупку досок, в одной из комнат специально оставляют глиняный пол, а по центру выкапывают неглубокую яму диаметром около 50 см. Это и есть печь «сандали», в которую кладут едва тлеющие угольки из буржуйки. Дрова и ветки в ней разжигать нельзя — будет много дыма. Зимой за столом таджики обычно сидят в шерстяных носках, поэтому сильного жара от пола не ощущают, а когда угольки немного остынут, греют на сандали уже босые ноги.
Когда мы допили чай, Рахмон-ака отодвинул столик в сторону и приподнял курпачи. Под ними оказался небольшой медный лист. Когда мужчина отодвинул и его, я и впрямь увидела ямку с еще красноватыми головешками и сразу вспомнила известное высказывание, что все гениальное — просто.
Любопытно, что, по словам Рахмон-ака, для сандали подходят только угли, оставшиеся после сгорания абрикосового дерева или орешника. Еще меня удивило, что на таджикской глиняной печи нельзя спать в полный рост. Для сна курпачи размещают так, чтобы на сандали приходилась только нижняя часть тела, в идеале ступни. Таджики считают, что голова должна оставаться холодной и свежей.
Удивительно, но для жителей кишлаков сандали не просто источник тепла, а проверенный способ объединения семьи и детей, соседей и гостей. Меня позабавило, что они всерьез сочувствуют тем, кто живет в квартирах с современным отоплением и не может организовать себе чудо-печь.
Как вы думаете, есть ли у сандали минусы? Расскажите, пожалуйста, в комментариях, слышали ли вы о каких-либо еще необычных для русских способах обогрева азиатских домов.
