Зарубежные гастроли были мечтой любого советского артиста. Помимо желания показать себя западному зрителю, многие преследовали понятные личные цели – купить фирменную одежду или электронику. Вот только валюты выдавали в обрез, а хотелось привезти жене и дочке косметику, сыну джинсы и настоящий магнитофон, который не жевал плёнку. Экономить приходилось на всем, и дело доходило до голодных обмороков.
Несмотря на то что буржуи платили Большому театру хорошие гонорары, все отчисления за выступления уходили в Госконцерт СССР, а артистам оставались лишь «суточные», которые они с горечью называли «шуточные». А рубли там были никому не нужны, но хотелось модно одеться, привезти подарок…
Пять долларов в сутки
После ухода со сцены Галины Улановой в 1960 году прима-балериной Большого театра стала Майя Плисецкая. Теперь она олицетворяла советский балет на Западе, её встречали восторженно, но денег ей лично это не давало. Нет, конечно, можно сказать: «Мы обувались в «Североход»! Но лучшая балерина мира имеет право на модельные туфельки?
«В Америке в 1959-м я получала за спектакль 40 долларов, – вспоминала в мемуарах Плисецкая. – Кордебалету выдавали по пять долларов в день. Денежные расчеты с артистами в советском государстве были всегда тайною за семью печатями. Запрещалось, настоятельно советовалось не вести ни с кем разговоров на эту щекотливую тему. Особливо, как понимаете, с иностранцами – вроде как деньги для советского человека были пустяками, о которых не стоило и говорить».
Покушать три раза в день в американских забегаловках на пять долларов, конечно, было возможно. Но тогда бы не осталось денег на то, чтобы купить подарки родным и близким. Артисты экономили на себе, а учитывая, что на сцене танцовщики теряли тысячи калорий, голодные обмороки не заставили себя ждать. К счастью, менеджер-американец быстро сообразил, в чем дело, и организовал бесплатные обеды для артистов. «Дело сразу пошло на лад, – писала Плисецкая. – Щеки зарозовелись, все споро затанцевали. Успех!»
Впрочем, не все западные импресарио обладали таким состраданием. Чаще всего проблемы голодающих были делом рук самих голодающих. Артисты стали таскать на гастроли тяжеленные баулы с едой: консервы, крупы, вермишель.
Разумеется, макароны еще надо было сварить. А номера в западных отелях не рассчитаны на приготовление еды. Но наши и здесь были на высоте – возили с собой электроплитки и кипятильники.
Пикник в апартаментах
Номера в дорогих отелях артисты превращали в кухню. В шикарных апартаментах они жарили, парили и варили, используя подручные средства. По коридорам с ковровыми дорожками медленно, но неумолимо тянуло запахом котлет, тушенки и родного супа из пакетиков. Постояльцы в вечерних смокингах и платьях недоуменно переглядывались, подозревая, что запахи тянутся из ресторана на первом этаже. Но вентиляция была не виновата, это в номере по соседству советские артисты варили похлёбку.
В 1969 году гастрольная труппа Большого поселилась в отеле рядом с Гранд-опера. Когда по вечерам в сеть одновременно включалось 100 электроплиток, в отеле начинали тускло светить лампочки, а иной раз вышибало пробки. Впечатлительные иностранцы винили во всем владельцев и выезжали. Они ведь и не догадывались, что русские просто варят ужин. В итоге руководство отеля нашло повара, который стал готовить в подвале массовый обед для русских. Еда была бесплатной. Для отеля это было спасением, ведь съехавшие клиенты срывали прибыли.
В театральной Москве виртуозом «гостиничной» кухни считался Спартак Мишулин. Он всегда возил с собой все необходимое. Вспоминал Александр Ширвиндт: «На мраморном полу ванной лежал кусок асбеста (для изоляции), стояла костровая тренога, висел котел, и горящий экономно сухой спирт подогревал булькающее варево. Рядом находился открытый большой чемодан с продуктами. Спартак со своим костром прошел многие подмостки мира. Он варил за кулисами Гамбурга, в гримерной Будапешта, на обочине автобана Берлин – Цюрих».
Про себя Ширвиндт добавлял, как в Лос-Анджелесе он с коллегами зашел в кафе для бездомных, и, зажмурившись, актеры заказали гамбургер с чашечкой мутного кофе. Плата составила пять долларов. Но самое страшное было перевести доллары в рубли. Получалось, что за 10 минут ты съел кофту для жены. Аналогично рассказывала и Плисецкая, когда на ее предложение сходить перекусить в недорогое кафе коллега развел руками: «Не могу, кусок застревает. Ем салат, а чувствую, что дожевываю ботинок сына».
Те, кто не дотягивал на своих харчах до конца гастролей, покупали здесь собачьи и кошачьи консервы. «Сил после звериной пищи – навалом... Дешево и богато витаминами, – писала балерина. – В ванне в кипятке варили сосиски».
Впрочем, несмотря на муки голода и собачьи консервы, артисты были счастливы, услышав словосочетание: «Гастроли в капстрану». Ради этого можно было и поголодать.
