Горыныч прогулочным, даже в каком-то месте пританцовывающим шагом, двигался на чаепитие к Яге.
В одной лапке у него болтался очень вкусный киевский тортик, в красивой коробочке, в другой большущий пакет эклеров. Он предвкушал пироги Ягуси, и вообще был настроен крайне благожелательно.
Именно этот настрой и «помог» ему утратить бдительность.
Ибо когда в Избушке гостила внучка, он всегда старался подходить к полянке аккуратно. Иногда по- пластунски. Так как никогда заранее не знаешь, что там может случиться в такие моменты.
Когда внучка в гостях.
Или шишкой в лоб получишь, или куда-нибудь провалишься. А что? Клады искать, значит, ямки копать. И не всегда обратно закапывать.
Но сегодня у Горыныча было настолько благодушное благодушие, что как уже говорилось, бдительность куда-то сбежала.
Он уже подошел к крыльцу, занес заднюю лапку над ступенькой, как вдруг дверь резко распахнулась, выпихивая, выталкивая, выплевывая из себя нечто взъерошено визжащее, орущее.
Это самое нечто, пролетев в воздухе над немалого роста Горынычем, приземлилось ему на закорки, и, продолжая вопить, вцепилось острыми коготками во всю шею. И даже спину. Ну, или так ему показалось.
Горыныч резко вздрогнул, передние лапки разжались, торт и эклеры полетели в траву, а он сам в Лес.
Он несся под аккомпанемент визгов не разбирая пути, и не взвидя света белого.
Что-то трещало под его лапами, лапы елей и сосен хлестали по мордам, но ему было совершенно на это наплевать. Главное, убежать от того, что визжало на таких нотах.
Но как убежишь от того, что сидит у тебя на шее?!
Горынычу было не до логических размышлений.
Главное, нестись скорее!
Наконец, он выдохнулся, и упал оземь, пропахав нехилую такую, тройную борозду перед собой.
Рухнувший на него ствол немаленькой сосны, завершил картину.
То, что сидело у него на шее, от резкого торможения, резко оторвалось, и кубарем слетело вперед.
Когда Горыныч осмелился открыть все шесть глаз, то смог рассмотреть уже не визжащую, а только мелко вздрагивающую под всхлипывания внучку Яги.
- Это ты?! – изумленно разозлено вопросил он.
- Ага…- скорбно ответила внучка, вытирая мокрый нос рукавом.
- Как ты на меня попала?! Что случилось?! И почему ты так орала?!
Может быть, немного более эмоционально, чем надо закидал её вопросами Горыныч.
Внучка ещё раз всхлипнула, вытерла нос, и рассказала:
- А там шкаф, а в него нельзя, - тут она опасливо покосилась на Горыныча, но решила, семь бед, один ответ, - а мне хочется! Интересно же! Мы с Дедушкой ключи подобрали, а оттуда как что-то зарычит, как забулькает, как выдал трели устрашающие, так мы в разные стороны и кинулись.
Дед под кровать, а я в двери, а там ты…
- Мда…- протянул Горыныч, - и что? Так и не поняли, что было в шкафу?
- Неа, - виновато – обиженно ответила внучка.
- Ладно, пошли Бабусе каяться…может, простит.
Горыныч раскаянно посмотрел на пробитую всем им широкую просеку.
Путь домой застал больше времени, чем от него. Сюда они неслись, обратно плелись.
Ох, и попало же внучке от Бабушки!
А над Горынычем она громко хохотала.
На следующий день прораб Леший, осматривая проделанную Горынычем просеку, радостно потирал ручки:
- О! Как! – довольно констатировал он, - мы тут как раз дорогу делать собирались, а теперь и лесорубам платить не надо!
P.S. Что было в шкафу, здесь ну, если вам интересно:)
