Помню, как учившиеся с нами в Москве вьетнамские студенты жарили на общажной кухне селёдку. И какой мерзостный запах расползался по всем коридорам! Я тогда пришла на кухню со своей кастрюлькой, через минуту поняла, что скоро насквозь пропитаюсь этим ароматом, и решительно спросила вьетнамцев: зачем? Зачем абсолютно готовый к употреблению продукт обжаривать в кипящем масле? На очень ломаном мяукающем русском вьетнамские ребята объяснили, что у себя на родине они спокойно едят свежую сырую рыбу. Варят или жарят замороженную. А чтобы сырую, но бог знает когда выловленную — им, как бы это помягче выразить, непривычно. Мало того, что «наша» магазинная сельдь была неизвестно когда добыта, но потом она была наверняка заморожена, потом разморожена, сколько-то лежала в странном соляном растворе и только после попала в магазин. Вакуумной упаковки ещё не было в помине, селёдку продавали из белых ведёрочек. Которые даже в холодильник тогда не ставили. По молодости мне было до всего дело, поэтому