Честно говоря, рыбачить мы не планировали. Лето нынешнее к тому не располагало: дожди да хмарь. Хотя соседская бабушка Матрёна и говорила мне, что лето, как раз, самое, что ни на есть – щучье....
- Петрович, а ты щуки хочешь?
- Ага... Как в том анекдоте, знаю, что скажешь: тогда пойди и налови!
- Почти, - засмеялась я и решительно набрала номер Игоряна Андреева .
– Игорёш, здорово! Слыхал, Михалыч завтра собирается в Клин, в Рыбхоз, на платник. Хорошо там, покойно. Мы тоже, наверное, подтянемся. Может со щукой повезёт, а если нет, то просто посидим, ушицу замутим из того, что поймаем.
- Инка, ну какая уха без ершей? Ты смеёшься? В ней же ни духа, ни сытости, ни вкусноты правильной. Так, рыбный супчик.
- Так наловим ершей, делов-то!
- Нет, мать, на платнике, да еще в элитке, ты только карпа будешь ловить. Правда, размером с породистого питбуля, но для ухи он, как жемчужный хомут для хромой кобылы: не спасёт!
- И шо робыть? «Брат Митька помирает, ухи хочет»!
- Шо-шо? Езжайте пока на свой платник. Я с утра метнусь к себе на пруд, на дичку, немного ёршиков натаскаю, окуньков разных, а к девяти к вам подтянусь. Не помрёшь до девяти-то?
- Выживу! Слушай, а я на фидер еще никогда не ловила. Не оскандалюсь?
- А чего там ловить? Карпы они как телки, глотают всё. Только вот сама его не выводи, силёнок у тебя маловато. Они там все тяжеловозы.
В 8 утра мы уже сидели на берегу «элитной» части платного пруда и лениво потягивали чаёк из смородинового листа. Костёр развели в установленом мангале и он снуло попыхивал сизым дымом, потрескивая да постреливая красно-синими искрами. Мы довольно щурили глаза в серое, оплывшее тучами небо, так слово в нём вовсю светило солнце и слепило нам глаза.
Общая «корзина» была наполовину заполнена толстомордыми каропчуками, правда, все они тянули килограмма на 2-3 не больше, а в моём персональном садке плескались две большие рыбины – каждая за 4 кг (что вызывало у моих приятелей нервные смешки и язвительные замечания про дураков, новичков и блондинок).
Без малого девять на своей вездеходной коняшке прибыл Свирепый Гарри – наш Игорян:
- Ну, чего сидим, кого ждём? Боец Метельская, где, едрёныть, тренога, где кипящая от нетерпения вода, я вас внимательно спрашиваю?
- А где ерши?
- Туточки! Игорь открыл багажник и вынул голубое ведерко доверху заполненное серебристыми колючими рыбёхами.
В другом ведре я насчитала штук семь вполне приличных окуньков.
- Ну, что? Тройную?
- А то!
И работа закипела.
Пока остальные члены нашего небольшого рыболовецкого «консорциума» продолжали медленно , но верно таскать неповоротливых карпов, мы с Игорем вскипятили огромный котёл воды и в марлевом мешке, не потроша, не чистя, не тревожа, опустили в будущую уху всех пойманных ёршиков.
- Ты чего замерла? – удивился Андреев, заметив у меня в руке случайно оброненного ерша.
- А ты глянь: мелочь пузатая да сопливая. Но какой же у него плавник верхний. Как воротник у какой-нибудь герцогини! Кружевной да высокий.
- Ты мне эту литературщину брось! Сейчас ерши покипят малость, а мы с тобой окуньков выпотрошим. Их тоже в марле варить станем, так что чистить тоже не будем.
- А моих карпов? Поможешь? Я ножницы не взяла, а ножом я эти плавничищи не отрежу ни в жизнь!
- Да не вопрос. И отрежем, и почистим. Я тут, кстати, на даче как-то карпа кёрхером чистил. Красота! Только потом газон за домом блестел серебром, как что-то у кота под хвостом…
- Минимойкой?
- Ну, да! Можно еще, кстати, шуруповёртом. Тоже быстро и ручки чистые… - Игорь засмеялся, отложил подготовленных окуней и двумя быстрыми движениями снял с моих карпов чешую кольчугой.
- Ты меня обманываешь. Зачем тебе водомёт, если ты и так всё за пять минут сделал?
Я вытащила из котелка марлю с ершами и запустила в кипяток марлевый кулёк с окунями. Им нужно было покипеть еще минут десять. Картошку (по штуке на один рыбацкий нос) я начистила заранее. Лук (2 крупные головки) и большую морковь-каротель тоже. Картошка и морковь, безжалостно нарезанные на крупные брусочки и луковые бомбы нырнули в бульон вместе с окунями. Три лавровых листа, крупная щепоть душистого перца горошком и пара веток старого укропа тоже.
Я хихикнула, заметив, как, словно флюгеры, развернулись на аромат нашей ушицы носы рыбаков. Им всем явно грозило косоглазие. Ибо теперь на пруд они смотрели правым глазом, а левый следил за моими манипуляциями.
Когда и второй кулёк с окунями был вынут, в уху отправились куски карпа, а наваристая, жирная юшка стала от тесноты плеваться на раскалённые угли жирными янтарными каплями. Вот теперь я уху посолила, сыпанула чуток молотого перца, а окуней собралась выбрасывать к ершам.
- Эй, что за буржуйство? – нахмурился Андреев. Ну-ка, дай рыбу сюда. Это ж самое вкусное мясо. Сейчас я его от костей освобожу и в уху добавлю. Юшка должна быть сочной, желейно-трепетной, а не пустохлёбкой.
- Да у меня и так уже пальцы липнут. Я боюсь, что наша уха мигом в студень превратится! Ветер, видишь, какой холодный.
- А ты себе беленькой плесни. Ну и в уху граммов пятьдесят, за здравие всех рыбацких душ.
- Я думала водку льют для вкуса…
- И для вкуса тоже. Ты зеленюхи накроши, миски-кружки приготовь, а я сейчас ушицу головёшкой приправлю и шабаш! – Игорь вынул из костра обугленную деревянную палку и с размаха опустил её в котелок.
Теперь уже наши рыбаки смотрели на нас в оба глаза, а на снасти – затылком. Но я их хорошо понимала. Это же ж – ТРОЙНАЯ!!!
Да что там я! Три огромные вороны, которые всё утро картаво орали как резаные, кружась над поляной без устали, иногда мстительно пикируя на крыши наших машин, враз притихли, принюхались, и, вы не поверите, сглотнули слюну…
Ей Богу – всё так и было! Тройная уха, понимаете ли! Это вам не дорада какая-нибудь буржуйская, с подвыподвертом, не устрицы в шампани…
Это наше, посконное, родненькое! И вкуснее этого мало что можно сыскать! Спорим?
