Это были чудесные времена. В основном все время хотелось кушать...
Феодосия. Военная гавань. 12-й причал. Мы вместе с очень маленьким, похожим на подростка Алексеем Вениаминовичем, занимаемся изнурительным и бессмысленным делом - освидетельствованием древних, давно отживших свой век, спасательных плотов. Эти плоты нужно проверять раз в несколько лет и обновлять их сертификаты, чтобы судно выпустили в море. Впрочем, эти плоты не были способны спасти чью-нибудь жизнь. Не дай бог аварийная ситуация, и тут уж лучше тонуть сразу, потому что такой спасательный плот способен лишь продлить мучения и подарить бесплодную надежду.
Это 98-й год, осень, и в воздухе витает концентрированная безнадежность и тлен - Крым со всей своей еле тлеющей жизнью, застрял между Россией и Украиной, и не нужен пока никому.
Мы делаем свою грязную и бессмысленную работу в темном пакгаузе. И возимся со сгнившими, покрытыми ржавчиной и старым тальком плотами только потому, что есть некоторая вероятность получить за это немного денег.
Владельцам этих плотов совершенно наплевать в каком они состоянии - им нужна только бумажка с печатью уполномоченного сервисного центра, подтверждающая, что эти груды сгнившей прорезиненной ткани - могут автоматически раскрыться при попадании в воду. Мы и есть этот самый сервисный центр. У нас есть печать, и мы знаем как устроены плоты. И еще мы знаем как состряпать сертификат освидетельствования.
Думаю, непросто в это поверить, но привычным спутником в тот год был постоянный зверский голод. И мысли о еде крутились в голове постоянно. О еде говорилось и думалось.
Заработки были весьма скромные, близкие к нулю, и жировать не приходилось вообще. То есть совсем. И поэтому дружно распаковывая стеклопластиковую, похожую на бочку, кожуру плота, и копошась в его пахнущих тленом внутренностях, мы с Алексеем Вениаминовичем трепались исключительно еде.
Причем фантазия крутилась вокруг обыкновенной пищи и достоинств простого крестьянского стола. Об отварной картошке. О правильно просоленном, свежем сале с прослоечкой розовой мякоти. О зеленом луке и сметане. Такие были незатейливые мечты.
И к вечеру эти мечты разыгрывались до феерического бормотания в животе. И тогда мы быстренько переодевались, и мчались по домам. Мне топать нужно было через весь город, сначала по проспекту Айвазовского, потом по набережной, а потом вверх по улице генерала Горбачева и домой. А там жена, 2-х летний сынишка, и некоторая вероятность ужина.
Но время от времени происходили праздники. Это были дни, когда наш «Морской Технический Центр» получал деньги от заказчиков. Тут конечно, следует понимать, что это были не Деньги, а скорее просто деньжата. Небольшие.
В такие дни мы шиковали. Мы выходили из ворот Военного Порта и отправлялись в офицерское кафе - «Сказка». Там сейчас, кстати, помещается замечательное и атмосферное место - ресторанчик «Антресоль». Настоятельно рекомендую, если хотите поужинать хорошо приготовленной свежей рыбой, сопроводить ее добрым вином, а заодно послушать стихи в сопровождении виолончели. А за столиком поблизости вполне может оказаться какой-нибудь писатель, художник или сценарист.
Но в девяносто восьмом это была «Сказка» - офицерское кафе. Там всегда было полно мичманов, кавторангов, боцманов и флотских старшин. Было накурено, но пахло всегда аппетитно. В этом заведении мы и кутили в дни наших смешных получек.
Фирменное блюдо в «Сказке» было простым, но гениальным. Это была аппетитная, толстая и горячая сарделька не знавшая сои, и добрая порция прекрасного, ароматного, рассыпающегося кислинкой соленых огурцов, винегрета. И конечно кусочек ржаного хлеба.
Мы с Алексеем Вениаминовичем сидим, и с аппетитом закусываем. И дурацкая улыбка, против воли, лезет на лицо. И мы ухмыляемся друг другу. И я всегда в этот момент, почему-то вспоминаю Шуру Балаганова, когда забуревший Остап встречает его грязного и голодного на вокзале, и кормит в буфете бутербродами… Жадно уплетая свою сосиску и винегрет, я физически чувствую, что у меня такая же глуповатая рожа. И приподнятое настроение на секунду сбегает. Но только на секунду.
Не знаю, как уж там сделали это открытие толстенькие сказочные поварихи - но сардельки и винегрет в их исполнении были созданы друг для друга. Никогда больше мне не попадалось таких вкусных сарделек, и такого-же неземного винегрета, как в той «Сказке».
А потом, все как-то незаметно наладилось. Жизнь вокруг затеплилась и мы, все-таки смирившись с синей украинской паспортиной, трезубцами, украинской "мовой" в официальных документах, стали как-то жить. Работать в порту, оформлять грузы, издавать газеты, продавать рекламу. И «Сказка» стерлась…
