-Бабуль, а почему дед никогда не рассказывал о войне? - я листал высушенный временем фотоальбом.
-Ты же знаешь, он не любил вспоминать то время. Пока на фронте был, жена его первая погибла, ребёнок. О великом горе говорить? Кому это надо. А чего это ты вдруг спросил?-шершавый голос бабушки звучал из соседней комнаты.
-Да так. Фотографии смотрю. А деда нет на них, вот и вспомнил. Кстати, ба, а на фотках-то его почему нет?
-Так потому что все что с войны были сгорели в том доме, куда снаряд попал. От того семья и умерла. А других и не было. Ты, коль по деду соскучился, посмотри альбом заводской, он там на каждой карточке виднеется.
-Спасибо, сейчас найду.
Я поднялся из глубокого продавленного кресла и подошёл к книжному шкафу. Частично закрытый стёклами, он традиционно хранил в себе не только издания, но и посуду, сувениры, небольшие фото в рамках, и разную стариковскую мелочь.
Книг, конечно, было много. Здесь собрание сочинений Диккенса в двадцати пяти томах соседствовало с «Энциклопедией садовода», а «Семнадцать мгновений весны» расположилась рядом с русско-немецким словарем. Действительно на любой вкус.
На мой вопрос из детства «зачем вам столько разных книжек?», бабушка отвечала, что «книга-это капитал». Что именно она тогда имела в виду, я не понимал, но звучало солидно, уверенно и в переспросе не нуждалось.
При этом, я никогда не видел, чтобы кто-то из стариков доставал книгу и с удовольствием читал. Дед, сколько его помню, сидел с газетой в руках, а бабушка все время была у плиты. «Вас убить проще, чем прокормить»- кричала она из кухни, а мы с дедом смеялись и шли мыть руки. Этот возглас означал, что пора к столу.
Колачик, как называла его бабушка или Колян, как называли его остальные, поесть любил. Удивительным образом еда усваивалась в жилистом теле, не прибавляя лишнего веса. Коротко стриженный, с идеально прямой спиной и кубиками пресса, дед был для меня примером настоящего героя войны. «А откуда у тебя этот шрам?» - спрашивал я и показывал на внутреннюю часть правой руки, чуть ниже плеча. «Вражеская пуля» - таинственно отвечал он и шутливо пучил глаза. «Тебя били немцы, деда?» - не отступал я и забирался к нему на колени. «Били и пытали вот так» - быстро говорил он и начинал щекотать меня. Потом мы играли в прятки и ждали пока бабушка даст команду садится за стол. Любимым блюдом был бигос.
Бабушка родилась в Польше, в еврейской семье, и говорила, что «ещё мама моей мамы узнала секрет этого блюда от своей мамы».
«Капуста от Ба» - так я ее называл. Уже потом, став старше, я спросил рецепт. Как же все оказалось просто!
‼️Обжарить лук и несколько видов мяса. Добавить томатную пасту, тушить несколько минут.
В казане или большой кастрюле свежую капусту залить кипятком. Добавить квашеную.
Соотношение примерно 60/40. Потом отправить в кастрюлю содержимое сковородки, немного сахара и чернослив.
Должен быть кисло-сладкий вкус. Закрыть крышкой, поставить на медленный огонь и готовить 2 часа. За 15 минут до готовности добавить лавровый лист и перец горошек.‼️
Я стоял у книжного шкафа и слышал как слегка прыгает крышка кастрюли.
-Эй, любознательный, мой руки, все готово! - мягко скрипнула она
-Иду! - ответил я.
-Совсем забыла, стул сломался. На чердак поднимись, там табурет стоит, принеси его, пожалуйста.
-Я быстро.
На чердаке было пыльно и темно.
«Это ж чердак»-подумал я. - «Как здесь должно быть?».
Фонарь на телефоне проявлял предметы. Детская коляска без одного колеса, старый кухонный стол, похожий на перевёрнутого кверху лапами жука, садовый инвентарь и другое прошлое. Табурет замер в углу. На его спине, по-хозяйски, развалился большой мешок. «А внутри, наверное, детские вещи» - подумал я и заглянул.
Сложенная немецкая форма гауптштурмфюрера смотрела на меня из глубины. Рядом, в прозрачной пленке, находились чёрные армейские сапоги.
Сердце перешло в режим тахикардии. Дыхание-в режим ожидания. Я аккуратно достал китель с двумя молниями на воротнике и брюки. На дне мешка, завёрнутый в кусок ткани, лежал чёрный железный крест.
-Эй, капуша, ты уснул? - бабушкин голос был слышен откуда-то из другого мира.
-Сейчас. - едва заметно ответил я самому себе.
На кухне пахло детством.
-Ну и долго же ты! Давай табуретку. Садись, все остынет.
-Ба, откуда это? - я протянул ей крест.
Она чуть взглянула на мою ладонь и отвернулась к плите.
-Огурчиков соленых хочешь? Забыла положить.
Я промолчал.
Слышал секундную стрелку наручных часов. Чувствовал кожей густой воздух. И следом ее влажные, мудрые глаза встретились с моими.
-Знаешь, дорогой, я любила его больше жизни. Колачик мой. Ein und Alles. У меня не было выбора.Хорошо, что это сделала я сама. Избежали позора. - слеза родилась в уголке глаза и тут же умерла. - Ешь, дорогой, я ещё положу.
~КОНЕЦ~
ПРИЯТНОГО АППЕТИТА!
