Вообще, это текст из написанных в стол. По мотивам мартокошачьего.
Про сладкое молоко.
Сгущёнкой заведовала мама или бабушка. Смотря, с кем живёшь.
И там, и там на неё, вроде бы, не было ограничений.
Но мама регулярно ругала за еду, в принципе. От еды толстеют, не находят друзей, не выходят замуж и много болеют. Правда, через полчаса после запрета даже на яблоко внезапно разрешалось даже сгущёнку.
Мама часто варила баночку, приговаривая, что в итоге может прийти конец ремонту, ну, или начало — как посмотреть. Но ничего никогда не взрывалось. Вязкая кремовая сладость превращалась в сладость тягучую карамельную. Вкусно. У нас был на основе крема из вареной сгущёнки торт муравейник. Чаще на праздник.
Вне праздников был торт из вафельных готовых коржей и варёнки. И трубочки. Из домашних вафелек. В дошкольном возрасте помню эклеры с кремом из масла и сгущёнки. Иногда в крем добавляли какао. Я обожала взбивать крем ручным миксером, крутя ручку. Потом миксер сломался. Папа при необходимости теперь прикреплял одну из его насадок к механической дрели. Помогать готовить крем при помощи дрели было даже интереснее.
А потом родился брат.
Сгущёнка стала гостить на столе чаще. Мама пила чай. Сначала ради того, чтобы молоко было жирнее, потом — по привычке, видимо. У брата были проблемы с кишечником. А потом — с аппетитом. Он соглашался только на овсянку, протёртую через сито. Пил её из бутылки. Остальное ни в какую. Ну... Кроме «кефирчтков» с молочной кухни. Когда кефирчики выдавать перестали, осталась овсянка. И вот однажды мама размочила ему печенье в чае, полила сгущёнкой и дала попробовать. О вреде или пользе речи не было. Лишь бы ел.
С тех пор сгущёнку было, вроде бы, можно, а вроде, и «имей совесть — оставь брату».
У бабушки сгущёнку открывали редко. Часто тоже к блинчикам. Иногда к оладьям или пышкам. Но чаще варенье. Почему-то там сгущёнки особо и не хотелось.
Хотя, нет. Хотелось. Хотелось, когда бабушка открывала банку, чтобы добавлять в чай. В крышке пробивались дырочки. Их было достаточно, чтобы налить молочную сладость в стакан с горячим чаем. Именно в такие моменты возникало желание есть сгущённое молоко ложкой. Но ложка не пролезала. Я научилась пить. Почему-то тайком, хотя мне никто не запрещал.
Когда я закончила второй курс, сгущёнка продавалась в пластиковых стаканчиках с фольгированными крышками. Миллилитров сто восемьдесят примерно. Целое лето я брала с собой на работу стаканчик. И там выпивала прямо из него. Запивая водой. С тех пор у меня ровные отношения со сгущёнкой. Хожу мимо неё в магазине, что-то вспоминаю, но никогда не хочу.
