Возможность посмотреть на вещи с неожиданной стороны – коренное свойство жанра фантастики. Попробуем поступить так же и в поиске ответа на вопрос, чем была советская кинофантастика (см. предыдущий текст). Самый очевидный шаг – обратиться к наиболее известным н/ф фильмам, снятым в Советском Союзе. Допустим, к фильму «Через тернии – к звёздам» (1980), получившему Государственную премию СССР – правительственную награду в области искусства. На этом примере можно подискутировать на тему о том, что понималось на официальном уровне под советским гуманизмом и какое содержание вкладывали в него режиссёры. До каких космических границ простиралось миролюбие советской кинофантастики, и с какого этапа герои имели право взяться за лучевой пистолет. Каким виделся инопланетный пришелец для советских землян, и с какой степенью гостеприимства с ним надлежало обходиться.
Об этих, несомненно, важных и принципиальных вещах мы как-нибудь поговорим, но позже. Сейчас же обратимся к фильму из двадцать первого века. Зачем? Почему? И как это возможно? – логично спросите вы. Ведь страна под именем СССР распалась в 1991 году, стало быть, и советский кинематограф ушёл в историю и больше пополняться не может. Всё верно. Однако могут и довольно активно производятся в России фильмы о советской эпохе. В том числе фантастика.
В теологии широко распространён способ познания «от противного». Бог – столь сложный метафеномен, что богословы нередко прибегают к апофатическому методу. Советская кинофантастика – явление попроще, но, как мы успели убедиться, обескураживает при попытках приступить к его изучению. Тем более, что фильм «Спутник», снятый режиссёром Егором Абраменко в 2020 году, имеет все необходимые признаки того, чтобы зачислить его в научную фантастику, эксплуатирующую советский материал (советские темы, советских героев и советский сеттинг). Вместе с тем этот фильм является эстетическим антиподом советской кинофантастики в самом откровенном виде. На этом контрасте попробуем рассмотреть, чем советская кинофантастика быть не могла. Материалом для текста ниже служат мои заметки, сделанные под впечатлением от просмотра фильма «Спутник» пять лет назад.
Пляска чужих
Едва замелькали первые анонсы фильма «Спутник», стало ясно, что премьеру готовят громкую. Авторы обещали фантастику в духе «Секретных материалов» о советской космической программе. Зачин щекотал нервы.
1983 год, короткое правление Андропова. В теле вернувшегося с орбиты космонавта поселился странный жилец – склизкий уродец размером с дворнягу, но туловищем, напоминающим помесь угря и летучей мыши. Из ролика следовало, что с этой химерой нашим учёным придётся вести смертный бой за жизнь Героя Советского Союза. Картинка предвещала синефильское удовольствие от технократического антуража середины восьмидесятых.
Интерьеры, костюмы, скафандры и прочая техника будто специально дожили до съёмок ретро-фантастики. Немудрено, учитывая сколь много в России снимается фильмов про жизнь в «длинные семидесятые» (период, включающий брежневское царствие и несколько лет до Перестройки). Какой уж точно состоялся прогресс в российской киноиндустрии за двадцать первый век – так это искусство антуража и эффектной картинки.
Постановщики, кажется, и сами пребывали в лихорадке нетерпения. Свой фильм они выпустили душной ковидной весной не на широкие экраны кинотеатров, закрытых на пандемию, а в общедоступный интернет почти бесплатно. Запертым в своих домах зрителям предстояло оценить и посмаковать научно-фантастический хоррор, повествующий о том, как психолог Татьяна Климова пытается отделить мерзкую инопланетную тварь от героического космонавта.
И хотя поле битвы располагалось в безлюдной полупустыне, не то в районе Байконура, не то глубоко в Крыму, в фильме господствовала атмосфера клаустрофобии. Космонавта Вешнякова держали за семью замками и ставнями в лаборатории секретного НИИ под надзором автоматчиков в бронежилетах.
Не зная всех тайн фильма «Спутник», смею предположить, что постановщиков околдовала сама возможность поиграть в ретро-фантастику на позднесоветском материале. Современные реалии никого бы не удивили в таком сюжете, но спроецированные на советскую действительность, они придали затее изюминку. Это был не просто переезд в другое историческое время, это было вмешательство в систему образов, связанных с советским космосом в широком смысле слова. В искусстве в советский период витало возвышенное представление о космонавтах и учёных. Сограждане верили, что «на космос» работают лучшие в стране заводы и проектные бюро, что туда идут лучшие люди.
Правда, к началу 80-х яркая пульсация романтики вокруг первопроходцев космоса подугасла до умеренного сияния, героика прорыва уступила место трудовым будням. За одно десятилетие тема освоения космоса прыгнула от героического киноэпоса «Укрощение огня» (1972) до производственной драмы «Возвращение с орбиты» (1982). В «Спутнике» Егора Абраменко можно найти отголоски второго, но не первого фильма, сделанные, по-видимому, сознательно. Не случайно действие предваряет титр с конкретным годом. Но если в «Возвращении с орбиты» смертельная угроза на космической станции оказывалась технически преодолимой при запредельном напряжении человеческих сил – строго по канону соцреализма, то в «Спутнике» человеческие силы будто заранее скованы космическим проклятием.
Во время спуска с орбиты происходит нештатная ситуация, двух членов экипажа находят на месте приземления возле спускаемого аппарата. Один в отключке, другой мёртв – шлем скафандра разбит вдребезги, половина лица будто откушена, всё забрызгано кровью. Ужасно и необъяснимо. Оставшегося в живых помещают в карантин, где он дни напролёт смотрит по видику советский фантастический фильм «Через тернии к звёздам».
Хоррор случается по ночам. Из глотки космонавта выползает длинный и вертлявый «гость». Руководство проекта выпускает инопланетного слизняка поохотиться за очередным землянином на свежем воздухе в клетке-загоне. В меню – зеки, переданные на баланс НИИ как расходный материал. «Это спецконтингент – осуждённые убийцы и маньяки, – поясняет начальник оторопевшей сотруднице. – Вы же не испытываете к ним жалости?» Адова работёнка для научного коллектива. Ничего общего с учёными-романтиками из фильма «Девять дней одного года» (1961), ни даже с учёными-бюрократами в «Чародеях» (1982). Зато в полушаге от доктора Менгеля, проводившего при нацистах опыты над «морально и умственно неполноценными». Здесь мало сказать: таково фантастическое допущение. Внутри советского космоса подобное – как этическая ядерная бомба. Восстаёт только непокорная системе психолог Климова (актриса Оксана Акиньшина).
С авторов н/ф кино не принято спрашивать за достоверность передачи исторических реалий, гиперболизация – неотъемлемый приём этого жанра. Однако как бы само собой возникает вопрос: какое послание транслируют нам авторы «Спутника», внедряя в общество времён «Вокзала для двоих» законное людоедство?
«Спутник» последовательно взрывает систему идеалов и табу, существовавшую в советском кинематографе. Не могло быть и речи, чтобы на экране продолжительное время демонстрировалась психофизическая патология человека, тем более этакая небывальщина. Невозможен был омерзительный выродок, пожирающий живую человечинку. Авторы фильма не прочь из этого эпизода устроить аттракцион, дать зрителю насладиться тем, чем перед актом пожирания наслаждается тварь – чужим страхом. Хореографически эпизод поставлен как макабр – пляска смерти.
Фильм Егора Абраменко выворачивает сетку координат «свой – чужой» наизнанку. Чужими оказываются свои, на которых в советской реальности было принято безоговорочно полагаться – космонавты и военные. Космонавт Вешняков (в исполнении Петра Фёдорова) герой амбивалентный, с неспокойной совестью за брошенного сына. Он жертва, но, в то же время, перерождается в хищника – с животной волей к свободе. Руководитель проекта полковник Семирадов (Фёдор Бондарчук) – хищник цельной натуры, мечтает подчинить себе инопланетную тварь и управлять ею как супероружием. Сценаристы вложили Семирадову в уста горячечные слова о том, как нуждается страна в успехе его предприятия, чтобы не проиграть локальные конфликты такие, как Ангола и Афганистан. Типичный сошедший с ума полковник из голливудского кино на тему советской угрозы.
Ничем хорошим такой сюжет кончиться не может – отдадим должное авторам фильма за то, что они это понимают. В разложенном пасьянсе победителей нет. Поиздевавшись, помучив и постреляв друг друга, выжившие советские граждане ожидают приезда спасателей. Сцена-кульминация выстроена как аллюзия на финал картины «Свой среди чужих, чужой среди своих» (1974) Н. Михалкова. Обессиленная героиня наблюдает вдалеке караван чёрных «Волг», из которых высыпают чёрные человечки и идут по холмам навстречу… Сцена обрывается многоточием, зритель сам решает, была ли эта встреча дружественной, кто свой, кто чужой. Сложно отделаться от ощущения, что к трагической развязке авторы примешали сардонический оскал.
Из истории искусств мы знаем, что танцы скелетов стали излюбленным сюжетом художников в самый смутный период позднего средневековья. Но как это соотносится с заявленным 1983 годом? Почему авторы выбрали для своей «макабрической» картины тишайшее время в советской истории – можно только гадать. Тут мы заходим на богатое поле для интерпретаций. Кто-то возразит, что не такое уж и тихое было время «гонки на лафетах», что уже зрел под слоем официоза вирус саморазрушения страны.
Если не касаться политологии, а оставаться в рамках анализа кино, легко обнаружить, что съёмочная группа работает с образом советской кинофантастики, вернее, с набором фильмов о космосе, вышедших на экран плюс-минус около 1983 года. Мотив травмированного космонавта после инцидента на станции взят из фильма «Возвращение с орбиты». Тема изменения психобиологической природы человека после командировки в космос подсмотрена в «Лунной радуге». А проблема контакта с внеземным чужаком, вкупе с карантином и контролем, заимствована из фильма «Через тернии – к звёздам». Последняя связь подчёркнута в «Спутнике» жирным.
Однако перечисленные выше темы и мотивы «перепаяны» авторами с положительного знака на негатив, прогресс заменён регрессом, свет мраком, романтика цинизмом. Герой в отличие от советского канона, не спасён товарищами. Сбываются худшие ожидания, а последствия фатальны. Разум не справляется с иррациональным. Судьбу чужака в «Спутнике» решает не просветлённое человечество будущего, а замкнутый мирок «секретного ящика» с безумцем во главе, на авантюру которого мы смотрим ретроспективно – внутри событий непредсказуемого прошлого. Единственным лучом света в мрачном царстве застоя, регресса и преступления оказывается диссидент – психолог Климова.
Фильм заработал неплохой рейтинг у российской аудитории, очевидно, за мастеровитость и следованию жанру: на Кино-Театр.ру – 6,26, на Кинопоиске – 6,3, на IMDB – 6,4. Но среди сотен зрительских комментариев на разных киносайтах около четверти – отзывы явно недобрые. В том числе у тех зрителей, кто готов признать за «Спутником» кинематографическую ценность. Типичные из них:
«Да не про СССР это. Там была совсем другая страна. Это похоже на голливудский заказ, как и Чернобыль. Менталитет и герои не советские. А вот для американцев самое то…»
«16 минут просмотра, и такое ощущение, что фильм снят американским режиссёром типа "Красная Жара". Не хватает только ломаного русского».
Зрители преувеличивают не сильно. В постсоветском кинематографе выросли поколения режиссёров и продюсеров, которые учились смотреть на мир глазами Голливуда, Великого и Ужасного, на фоне которого советские фильмы кажутся немного наивными и неопытными в разработке массовых жанров. Плюс-минус 1983 год это не только советские «Через тернии – к звёздам», выпущенные на видеокассетах для первых советских видеомагнитофонов, но и импортная кинофантастика «Чужой», «Ангар-18», «Воспламеняющая взглядом». Тут вам и тайные бесчеловечные опыты над людьми со сверхспособностями, и агрессивный пришелец, неспособный на разумный контакт, и заговор спецслужб и много чего ещё.
Создать н/ф хоррор на советских реалиях, реконструировав невозможное прошлое, – это как надкусить запретный плод из собственной юности, которая пришлась на первую половину восьмидесятых. Подобное может быть верным для Фёдора Бондарчука, который выступил в «Спутнике» и как актёр и как один из продюсеров. Возможно, когда-нибудь учёные соберут консилиум на тему о том, как сын прославленного Сергея Бондарчука в своих работах тщательно избегает сравнений с отцом, в каких пребывает сложных отношениях любви-отрицания-преодоления советского художественного опыта. Но и без того ясно, что дело не только в персональном царе Эдипе. Ещё до окончания съёмок продюсеры хвалились, что фильму «Спутник» предназначено выйти на американский рынок. Получалось, что советское прошлое глазами Чужого – самая удобная для этого концепция, что даже лучше, когда прошлое альтернативное, когда фантастика.
Кинематограф – столь иллюзорное искусство, что историю в нём легко перевернуть верх дном. Сделать историю-перевёртыш. Когда-то Спутник был нашим приоритетом, теперь он вторичен, взят в постмодернистские кавычки. Да и не очень-то наш. Единственное, что осталось в фильме советским – реквизит и время действия. В остальном – он не наш, а «Чужой». Или, во всяком случае, желает походить на американское кино. Так сказать, чужая эстетика поселилась в теле нашего кинематографа, заставляя его совершать неожиданные (если не сказать дикие) поступки, скрещивать прежде не сочетаемое, питаться нашей культурной памятью.
Александр СЕДОВ (с)
---------------------
другие мои статьи и переводы: Советская кинофантастика глазами пришельца / Кристиан из Квебека о фильме "Гиперболоид инженера Гарина" / Кристиан из Квебека: "Как понять советскую кинофантастику?" / Кристиан из Квебека о честности и пропаганде в советском кино / Кристиан из Квебека: "Советские фильмы говорят о чём-то глубинном" / "Хронос": Кир Булычёв вернулся / Французский зритель о фильме "Лиловый шар и Алисе Селезнёвой" / "Вызов" космическому кино / Вторжуха, братцы! (о фильме "Вторжение") / Западный зритель о фильме "Отель "У погибшего альпиниста"/ Вправе ли мы судить экранизацию за искажение книги? / Западный зритель о фильме "Парад планет" / "День гнева": советская кинофантастика на американский взгляд / Есть кеце, дядя Вова! Зарубежный отзыв на "Кин-Дза-Дзу" / Американский зритель о "Тайне Третьей планеты" / Американцы о советской мульт-пропаганде / Сантьяго Армасилья - испанский марксист о "национальной бомбе", заложенной под СССР / и т.д. -- -- вознаградить за публикацию: моя карта Сбербанк - 4817 7602 8381 4634