Остановимся подробнее на институте семьи, который в эти годы начинал испытывать кризис, заложенный еще в начале 20 века. Как известно, на традиционные отношения внутри семьи влияло ведение совместного хозяйства. Семейная община в деревне была и хозяйственной единицей. Но после коллективизации семейные бытовые отношения кардинально изменились. Фактически в деревню была внедрена городская модель хозяйствования, что отразилось и на демографии. Традиционная большая семья с одним крупным хозяйством стала исчезать. Отпала необходимость и иметь много детей – помощников в быту. Это стало одной из причин падения рождаемости.
Известный американский ученый-политолог Джеймс Курт как-то заметил: «Величайшим перемещением второй половины девятнадцатого века было перемещение мужчин с полей на фабрики... Величайшим перемещением второй половины двадцатого столетия стало перемещение женщин из дома в офисы... Это перемещение отделило родителей от детей, а также позволило женщине отделиться от мужа» [цитата по 1018]. Подобные процессы происходили во всех индустриально-развитых странах, в том числе и в России. Вспомним отходничество, которое удаляло из деревни мужчин на полгода. Процесс этот затем стал перетекать в переселение на фабрики и на постоянное жительство в города. Уже в 1891 году этнограф Жбанков забил тревогу, назвав деревни Нечерноземья, где находились наиболее крупные индустриальные центры империи, «Бабьей стороной». В 1907 году была опубликована нашумевшая книга земского врача А.И. Шингарева «Вымирающая деревня», про села Воронежского уезда. А в городе, как уже говорилось, широко практиковались аборты, измены, проституция и т.д. В эти процессы активно втягивались и вчерашние крестьяне, переселившиеся в города. Таким образом негативные демографические тенденции закладывались уже тогда. Но общественное мнение пока еще осуждало эти нарастающие негативные явления.
После революции на семейные ценности стали смотреть иначе. Традиционалистские взгляды были объявлены мракобесием, а традиционные отношения в семье – пережитком царизма и крепостничества. Новая власть устремилась раскрепостить женщину («долой кухонное рабство»). В этом явлении, конечно были и свои положительные стороны. Так, например, правовой статус женщин был фактически уравнен с мужским, что позволило первым официально работать в любой сфере экономики, что невозможно было представить до революции. Наконец-то брачные отношения перевели в гражданское делопроизводство, освободив от этой волокиты Церковь, которая долго этого добивалась еще при царе. Но особенность революции в том и состоит, что нельзя проводить реформы, не разрушая старого миропорядка. К сожалению появление действительно нужных реформ сопровождалось дискредитацией всего прошлого, в том числе и семейных ценностей. Советская республика стала первым государством в мире, разрешившим аборты и выделяющим на это бюджетные деньги. Самые низменные явления дореволюционного общества не исчезли, а только вылезли наружу. В 1924-25 годах в Москве проходили шествия революционных нудистов, которые с плакатами «Долой стыд» шли по городу совершенно обнаженными [1019]. Популярным стала работа советского психиатра Арона Залкинда, который в 1924 году провозгласил 12 половых заповедей революционного пролетариата. Последняя из них замечала: «Класс в интересах революционной целесообразности имеет право вмешаться в половую жизнь своих сочленов. Половое должно во всём подчиняться классовому, ничем последнему не мешая, во всём его обслуживая» [цитата по 1020].
Многие советские руководители подавали пример обществу, ведя аморальный образ жизни, в том числе самые известные: Владимир Ленин и Лев Троцкий, известные своими любовными похождениями. От них не отставали и женщины. Примечательно, что в женском вопросе активное участие принимали самые известные идейные революционерки: Инесса Арманд – любовница Ленина, возглавляющая в 1919-20-х гг. женский отдел ЦК РКП(б) и организовавшая 1-ю Международную женскую коммунистическую конференцию по борьбе женщин-революционерок с традиционной семьёй, а также Александра Коллонтай, разработавшая концепцию новой женщины, пропагандирующая снятие всяких моральных принципов в сексуальных отношениях между полами. Подобных взглядов придерживались многие борцы за «светлое будущее» и до революции, в том числе и такие известные, как Клара Цеткин и Роза Люксембург. Одним словом, для раннего социализма был характерен самый радикальный феминизм и фрейдизм, что делает его очень схожим с подобными современными процессами, происходящими в либеральном обществе капиталистических стран.
Как заметил психолог Дружинин: «Социализм – это крушение семьи (…) Массовая пропаганда высмеивала женщин, которые направлены на воспитание детей, на семью. Женщины устремились в профессиональную карьеру. Результатом явилось разрушение эмоциональных связей между ребенком, матерью и отцом» [цитата по 1021].
На этом фоне русская деревня с ее патриархальностью и религиозностью воспринималась «передовым» революционным обществом как логово контрреволюции, архаикой, которую надо скорее добить, пока она не обрела силу. Удар по традиции наносился последовательно и неотвратимо. Сначала ликвидировали идеологических конкурентов – РПЦ, уничтожив в селах храмы, запретив православные приходы и репрессировав священство и монашество. Затем разрушили традиционный общественный и хозяйственный строй крестьян: сельские общины и артели, заменив их на сельсоветы и колхозы. Наконец, после разрушительной войны, добрались и до крестьянской семьи. В общественную жизнь была включена женщина. Отчасти это происходило вынужденно, из-за недостатка мужчин, погибших на фронте, отчасти из-за наступления активности нового индустриального поколения, прошедшего глубокую психологическую и идеологическую обработку в 1930-40-е годы. Хранить «домашний очаг» стало некому. Женские функции по воспитанию детей перешли государству. Таким образом, на кризис семейных ценностей во второй половине 20 века, помимо всего прочего, повлияли два фактора: последствия войны и дальнейшая индустриализация страны.
Конечно, не все было так однозначно, традиция не сразу сложила свои позиции, борьба происходила не только между городом и деревней, но и на самом высоком уровне. Коммунистическая идеология Советского союза унаследовала многое от традиции. Достаточно вспомнить моральный кодекс строителя коммунизма, составленный в 1961 году, который вобрал в себя христианские ценности. Например, восьмой пункт гласил: «Взаимное уважение в семье, забота о воспитании детей». Отметим, кстати, что в редакции 1986 года этот пункт из программы КПСС уже исчез. И все же традиционные семейные ценности продолжали оказывать серьезное влияние на общество. Тем более, что как раз с 1960-х годов в Западных странах началась сексуальная революция, также ополчившаяся на традиционные семейные ценности. Невольно, СССР пришлось встать на защиту традиционного общества. С тех пор в советских СМИ начали противопоставлять нравственную чистоту советского общества и развращенность западного (появилось устойчивое словосочетание «разлагающийся запад»). По Союзу стал бродить некий «план Алена Далласа», главы ЦРУ в 1945 году, где в частности говорилось, что США намерены бороться с социалистическими странами путем развращения молодежи. Документ этот скорее всего подделка советской пропаганды, однако любая хорошая подделка должна содержать в себе львиную долю правды. В культурном и иделогическом отношении Запад действительно выступал как источник разврата и самых низменных ценностей, а СССР – пуританской страной с высоким моральным обликом.
Но на самом деле данная тема требует гораздо более глубокого переосмысления. Политическим противостоянием нельзя объяснить все происходящие в мире процессы нравственных изменений общества. Эта проблема цивилизационного порядка. Тот же Джеймс Курт замечал: «Подлинное столкновение цивилизаций - не схватка между Западом и кем-то из остальных. Это будет схватка между Западом и «Пост-Западом», сложившимся в рамках западной цивилизации» [цитата по 1018]. Борьба происходила не на уровне государств, а на уровне различных субкультур и обществ. Западные страны стали не только источником разврата, но и его жертвой и там борьба поколений и субкультур шла также активно, как и в России. Социально-психологическое изменение индустриальных обществ под воздействием технократических процессов оказалось в целом везде одинаковым. А главным признаком этих изменений стал демографический переход населения от естественного прироста к естественной убыли. Эти же процессы можно наблюдать и сейчас в тех странах, где индустриальный переход завершился недавно.
Такие же процессы происходили и в СССР, где традиция стала жертвой прогресса. Как не позиционировал себя Советский союз высокоморальным государством, факты разрушения института семьи говорили сами за себя. Главными показателями семейного кризиса стала нарастающая демографическая проблема в РСФСР, особенно в Нечерноземье. Снова обратимся к сухой статистике. Благо исследований в области демографии проводилось много.
В РСФСР уже в конце 1950-х отмечалось значительное снижение суммарного коэффициента рождаемости: в 1,7 раза по сравнению с 1930-ми гг. Характерно, что меньше рожали именно в городах. Поэтому рост урбанизации имел прямое отношение к депопуляции. За 20 лет (с 1930 по 1950-е гг.) городское население увеличилось на 67%. В городах женщины были больше вовлечены в общественное производство. Многодетная семья перестала быть нормой. В условиях городской жизни, где требования к уровню жизни были выше, чем в деревне, ребенок становился обременением. В 1960-х тенденция к уменьшению рождаемости продолжилась. Если в период 1960-1964 гг. в среднем ежегодно рождалось около 2,477 млн. детей, то в период 1965-1969 гг. это число составляло лишь 1,893 млн. детей. [1022]
После укрупнения колхозов и ликвидации неперспективных поселков сельские семьи стали стремительно приближаться по детности к городским. Величина городской семьи в 1959 г. составляла - 3,5 чел., в 1970 г. - 3,4 чел., в 1979 г.- 3,2 чел., в 1989 г. - 3,2 чел.; сельской семьи, соответственно - 3,8 чел., 3,8 чел., 3,4 чел., 3,3 чел. [1023]. Явный признак того, что городской быт и семейный тип пришел в сельскую местность.
Однако, само по себе снижение рождаемости еще не говорит о кризисе семьи. Пока из приведенных данных можно только сказать, что причиной малодетности было изменение репродуктивного поведения из-за индустриализации и урбанизации. Однако, на демографию оказывал непосредственное влияние и кризис внутрисемейных отношений. Несомненно, многому в этом поспособствовала война, оставившая сиротами миллионы людей. Выросшие в неполных семьях дети имели множество психологических проблем. Детские травмы конечно влияли и на создаваемые ими семьи. Но и без войны число неполноценных семей из-за разводов постоянно росло. В РСФСР на 1000 зарегистрированных браков фиксировалось разводов: в 1946 г. - 7,9, в 1958-1959 гг. - 6,5, в 1969-1970 гг.- 13,3, в 1978-1979 гг. - 17,5, в 1984-1985 гг. - 16,2 [1024]. При этом больше разводов приходилось на семьи, проживающие в крупных городах. [1025]
Параллельно с этим рос и другой малопривлекательный показатель – увеличение числа абортов, которые были распространены в городе еще задолго до революции, а со времен коллективизации настигли и деревню. В связи с ухудшающейся демографической обстановкой аборты были запрещены по Постановлению ЦИК и СНК СССР от 27 июня 1936 года. Однако рождаемость уже в 1938 году стала снова снижаться, а число совершаемых нелегальных абортов расти [1352]. 29 ноября 1955 года вышел Указ Президиума ВС СССР «Об отмене запрещения абортов». Эффект оказался двояким. С одной стороны, легализация абортов смогла уменьшить число трагических случаев, которые с каждым годом росли. Так, по данным О.М. Вербицкой в 1949 году по РСФСР только учтенных абортов было на 70% больше, чем в 1947 году [1026]. С другой – делало сексуальное поведение более свободным (половые отношения отделялись от семейных), что вело к развращению и, следовательно, к росту абортов.
В целом можно отметить, что советское послевоенное общество имело крайне низкую контрацептивную культуру. По статистическим опросам, проведенным социологами в 1970-80-х годах большинство городского населения РСФСР считало аборт обычным средством контрацепции. Так, по данным С. И. Голода, полученным путем опроса 250 ленинградских супружеских пар, 34% женщин и 19% мужчин назвали аборт наиболее популярным средством контрацепции, кажущимся им наименьшим злом [1027]. Несомненно, что в формировании такого общественного мнения была виновата и система здравоохранения. Советская медицина намеренно замалчивала проблему статистики и негативных последствий аборта, но при этом активно информировала население о вреде гормональных контрацептивных препаратов, использующихся в капиталистических странах [1028].
Результаты такой пропаганды оказались поистине ужасающими. До 1990 года в РСФСР ежегодно совершалось более 4 млн прерываний беременности, а среднегодовое число абортов в 1970—1980-е годы превышало 4,5 млн [1029]. Это только по официальным данным. По мнению некоторых современных социологов, официальная статистика намеренно занижалась и реальное число абортов было еще выше. Социолог И.С. Кон считал, что ежегодно совершалось до 6-7 млн. абортов [1030], а А.Н. Юсупова – 9-12 млн. абортов [1031]. Так или иначе цифра огромная, с 1955 года советская медицина уничтожила не меньше 150-180 миллионов не родившихся детей, или в 6-8 раз больше чем убили фашисты советских граждан!
Это было высшее торжество безжалостной технократической системы, призванной регулировать численность населения. Вот только убивали в основном русских. Но самое страшное, что шли на убийство добровольно, не делая из этого никакой трагедии, воспринимая это просто «методом контрацепции», как зубы почистить… Между тем за хитрой игрой слов скрывался смертный грех – убийство. И убийство самых незащищенных людей на планете – не рожденных младенцев, которые в любом случае не могли избежать приговора. И убийство это совершали на какие-то негодяи и иноплеменники, а собственные родители. Русских детей убивали русские родители. Можно ли такую цивилизацию считать культурной? Да она хуже любого древнего варварского государства, где никогда не совершалось такого числа жертвоприношений. А сознавая все это, можно ли еще удивляться, что СССР распался, а русские деревни лежат в руинах? Не 1991 год тому причина, это лишь следствие…
Несомненно, и то, что «демографическое развитие стало одним из определяющих факторов общего состояния аграрной сферы, усугубило кризис аграрного производства, уменьшив важнейшую составляющую - социальный ресурс» [цитата по 1032].
Это особенно ощущалось в Нечерноземье, где уже на рубеже 1960—70-х гг. в 13 областях была отмечена естественная убыль населения [1033]. Сокращалось не только число сельских населенных пунктов, но и увеличивалось количество мелких деревень. К примеру, в Новгородской области, при общем сокращении количества сельских населенных пунктов в 1961—1971 гг. на 16%, количество поселков с числом жителей до 25 человек увеличилось на 12% [1034]. Активнее всего бежало молодое трудоспособное население. Если за 1959—1969 гг. общая численность сельского населения в Нечерноземье уменьшилась на 20%, то численность сельских жителей в возрасте 20—29 лет — более чем в два раза. В начале 1970-х гг. в РСФСР молодежь в возрасте 17—19 лет составляла в общей численности сельского населения 12,7%, тогда как в Центральном районе — 5,2%, а в Северо-Западном — 6,1%. [991]
Серьезнейший удар по депопуляции Нечерноземья был нанесен Великой отечественной войной. Удивительное совпадение, но фашисты оккупировали также 13 областей этого региона страны. Если в среднем по РСФСР в 1946 году на один колхоз приходилось 109 человек, то в Нечерноземье только 68. Если посевные площади по стране сократились в среднем на 24,5%, то в Нечерноземье на 50%. В колхозах региона поголовье скота было в 2,5 раза меньше чем в целом по стране и т.д. [873]
Продолжение следует.
С предыдущей частью главы 3.8 можно ознакомиться здесь:
С предыдущими разделами книги можно ознакомиться в подборке.
