XVIII МЕЖДУНАРОДНЫЙ ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ КОНГРЕСС (МОСКВА, 1966)
Во второй половине пятидесятых годов ХХ столетия в СССР произошли знаменательные события, подготовленные большими усилиями ведущих психологов советской страны: возобновление издания журнала «Вопросы психологии» (1955), воссоздание Общества психологов СССР (1957), активное участие советских ученых в работе международных психологических конгрессов, проводимых Международным союзом психологической науки (International Union of Psychological Science, IUPsyS), возродившееся вновь вскоре после окончания Второй Мировой войны. Признанием крупных успехов советской психологической науки явилось решение IUPsyS организовать очередной международный конгресс психологов в Советском Союзе, провозгласившем равноправие людей и построившем социалистическое общество, и тем самым вызывающем всеобщий интерес во всем мире.
Это был XVIII Международный психологический конгресс, состоявшийся с 4 по 11 августа 1966 года в Москве. В работе Конгресса участвовали свыше 4000 делегатов из 44 стран мира, что сделало его одним из самых представительных в истории психологической науки. Он стал первым (и до настоящего времени единственным) Международным психологическим конгрессом, проведенным под эгидой IUPsyS в нашей стране. Открытие XVIII Международного психологического конгресса в СССР прошло в самом престижном общественном и театрально-концертном помещении советского государства – Кремлевском Дворце съездов и стало заметным событием в общественной жизни страны. Рабочие мероприятия Конгресса проводились в аудиториях и на научных площадках старейшего и крупнейшего в Советском Союзе Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова (основан в 1755 году).
Восемнадцатый по счету, международный конгресс психологов продемонстрировал крупные успехи советской (марксистской) психологической науки, базировавшейся в тот период отечественной истории на марксистско-ленинской теории отражения. Основными направлениями работы Московского психологического конгресса были обозначены проблемы психического развития, психологии личности и социальная психология. Президентом XVIII Международного психологического конгресса стал заведующий кафедрой психологии философского факультета МГУ, академик Алексей Николаевич Леонтьев (1903-1979), Председателем Организационного комитета Конгресса был избран директор Психологического института АПН СССР, организатор и первый президент Общества психологов СССР, академик Анатолий Александрович Смирнов (1894-1980), обязанности Председателя Программного комитета исполнял академик Александр Романович Лурия (1902-1977), личный вклад каждого из которых в становление и развитие отечественной психологической науки переоценить невозможно.
Проведение конгресса потребовало огромной организаторской работы, основная тяжесть которой легла на сотрудников Психологического института АПН СССР и лично на его директора А. А. Смирнова как председателя Организационного комитета XVIII Международного психологического Конгресса. На открытии Конгресса его Президент А. Н. Леонтьев предоставил доклад на тему «Проблема отражения и ее значение для психологии». Помимо выступления с пленарным докладом по результатам собственных исследований процессов запоминания, А. А. Смирнов также удостоился чести прочтения вечерней лекции о путях развития советской психологии, привлекшей всеобщее внимание участников Московского международного конгресса психологов.
Основная работа XVIII Международного психологического конгресса протекала на 37 симпозиумах и 10 тематических заседаниях. Первая группа симпозиумов посвящалась биологическим и физиологическим проблемам психологии. Значительное внимание на этих симпозиумах было уделено обсуждению ряда новых, успешно разрабатываемых в те годы вопросов психофизиологии и учения о высших нервных процессах. Большой интерес участников Московского конгресса привлек симпозиум «Этология в изучении поведения». Его участники рассмотрели вопрос о роли условий среды в формировании врожденных форм поведения, в частности, импринтинга – раннего «запечетлевания», быстрого усвоения жизненных программ, которое в «сенсибильных возрастах» может закрепляться после однократной реакции. (В современных родильных домах молодые мамочки зачастую даже и не подозревают, что акушерки, выкладывая только что родившееся дитя им на грудь (в т. н. «золотой час» после родов), посредством непосредственного тактильного (кожного) контакта создают важнейший для будущих взаимоотношений матери и ее ребенка психологический механизм импринтинга, формирующий трудно объяснимую с точки зрения обывателя базовую привязанность между ребенком и его матерью (такой ребенок, например, не взирая ни на что постоянно помнит, что маме нужно позвонить; или, когда уже взрослый ребенок находится вдали от своей матери, а она вдруг по непонятной для окружающих причине начинает тревожится и говорить: «С ним что-то случилось». И выясняется, что эта ее тревога оказывается оправданной).
Вопросы об отношениях кибернетики и регуляции сложных нервных процессов также обсуждались на симпозиумах Московского психологического конгресса «Кибернетические аспекты интегральной деятельности мозга» и «Целостные формы условнорефлекторной деятельности». Большое внимание зоопсихологов и этологов привлекли новые научные факты, позволяющие объективно подойти к анализу некоторых, на тот момент мало изученных форм «предвидящего» поведения животных (предчувствие землетрясений, извержений вулканов, схода лавин, цунами, приближение беды, смерти хозяина и др.). Одно из самых ранних упоминаний о таком поведении животных относится к античным временам Древней Греции: «За несколько дней до землетрясения, разрушившего город Геликос в Греции, кроты, ласки, ехидны и сороконожки вышли из нор и обратились в беспорядочное бегство», – писал неизвестный наблюдатель в 328 году до н. э. Существуют и более свежие свидетельства: в 1835 году перед разрушительным землетрясением в Чили почти все собаки покинули эпицентр приближающейся катастрофы; в 1952 году в Италии накануне извержения вулкана кошки метались по комнатам, царапали двери, окна домов и выносили своих котят на улицу, убегали в одном направлении, а в 1956 году тысячи жаб заполонили улицы небольшого американского городка за три дня до того, как населенный пункт был разрушен подземными толчками.
Особый интерес у слушателей Конгресса вызвало сообщение испано-американского нейробиолога Xосе Дельгадо (1915-2011), осуществившего первую в мире имплантацию электродов в головной мозг и показавшего в своем устном докладе, что передаваемое на расстоянии воздействие на определенные пункты стволовых отделов головного мозга животного может существенно изменять его поведение, например, превращая агрессивное животное в спокойное, легко подчиняющееся внешним влияниям, и, наоборот, делающее спокойное животное возбужденным, агрессивным. Эти весьма существенные выводы были убедительно подтверждены специальным фильмом, который докладчик продемонстрировал участникам одного из симпозиумов Московского конгресса. Подобные опыты ученого вызвали большой резонанс в западном обществе и поток критики в его сторону, в частности, Х. Дельгадо подозревали в работе на правительства США и СССР, т. к. тогда считалось, что массовое внедрение его разработок (как сегодня сказали бы «чипирование людей») позволит дистанционно управлять сознанием больших слоев населения.
Особый симпозиум Конгресса был посвящен учению о роли лобных долей мозга в регуляции поведения, одному из сложнейших вопросов нового еще тогда раздела психологической науки – нейропсихологии. На основании изучения изменений в поведении, наступающих после резекции лобных долей мозга животного или после патологических процессов, прекращающих нормальное функционирование лобных долей мозга человека, исследователи пришли к выводу, что лобные доли играют существенную роль в формировании сложных программ поведения, в торможении побочных импульсивных реакций и в сопоставлении результатов действия с исходным намерением. Вероятно подобные исследования были своеобразным отголоском научной дискуссии, завершившейся во всем мире в 1950-х гг. запретом психохирургической операции под названием «лоботомия/лейкотомия», при которой одна из долей головного мозга отсекается от других его долей: кюреткой, периорбитально вводимой в головной мозг (через глазное отверстие черепа), перерезается белое вещество (пучок аксонов, покрытых миелином), соединяющее лобные доли.
(Лоботомия, впервые проведенная в 1935 году португальским нейрохирургом Алмейда Лимой (1903-1985), широко применялась во многих передовых странах мира в до- и послевоенные годы, в том числе, в СССР, как средство спасения в безнадежных ситуациях (включая введение в инсулиновую кому и электросудорожную терапию) при лечении психических расстройств, и, прежде всего, при самой распространенной форме параноидной шизофрении (с галлюцинаторно-бредовыми расстройствами), приводящей к полному распаду личности. В мире были сделаны сотни тысяч таких операций, автор идеи Антониу Мониш (1874-1955) получил Нобелевскую премию по медицине (1949), но спустя некоторое время обнаружилось, что эффективность лоботомии незначительна, а очевидные улучшения, имевшие место сразу после оперативного вмешательства, довольно быстро утрачивались по причине многочисленных тяжелых последствий и осложнений (эпилепсия, параличи, парезы, «эмоциональная тупость», тяжелые депрессии, осложненные суицидами, снижение интеллекта, стремительный набор массы тела, переход в «овощное состояние»).
Особое место в работе Московского конгресса занял симпозиум по физиологическим основам индивидуальных психологических различий, посвященный памяти выдающегося советского психолога, признанного лидера московской психологической школы, уникальной личности Бориса Михайловича Теплова (1896-1965), создателя получившего широкое международное признание научного направления «дифференциальная психофизиология». Активный участник нескольких предыдущих международных психологических конгрессов (Монреаль, 1954; Брюссель, 1957; Бонн, 1960; Вашингтон, 1963), занимаясь научной подготовкой советской делегации к проведению в 1966 году Московского конгресса, Б. М. Теплов ушел из жизни, не дожив немного до его открытия. Посвященный памяти ученого симпозиум возглавил его многолетний коллега и самый близкий друг – Председатель Организационного комитета Московского конгресса А. А. Смирнов, который мог рассказывать об уникальном жизненном и научном пути Б. М. Теплова («окаянной судьбе»), его безупречном и высоконравственном облике ученого и человека часами.
Другой специальный симпозиум также был посвящен памяти еще одного известного советского психолога Дмитрия Николаевича Узнадзе (1886-1950); на научном мероприятии были представлены результаты многолетних работ грузинской школы психологов по экспериментальному исследованию бессознательной установки и обсуждены актуальные вопросы отношения этих работ к ряду зарубежных исследований активности человеческого поведения. Богатством представленных материалов, участием выдающихся деятелей мировой психологической науки характеризовались симпозиумы и тематические заседания по важнейшим проблемам общей психологии. Среди них следует отметить симпозиум, на котором рассматривался новый тогда и важный в психологии метод математического моделирования. Всестороннему обсуждению были подвергнуты вопросы о роли мотивов и сознания в поведении человека. В частности, на этом симпозиуме было показано, что решающее значение для поведения человека имеют не биологические, бессознательные влечения (как это ранее утверждали уже ставшие к тому времени мало популярными на Западе фрейдисты), а формирующиеся в процессе исторического развития специфически человеческие потребности, социальные по своему происхождению и сознательные по своим психологическим особенностям.
Широко освещались на XVIII Международном психологическом конгрессе вопросы общей психологии, связанные с анализом механизмов ощущения и восприятия, памяти и мышления. Объективная значимость проблемы восприятия заставила посвятить ей целую группу симпозиумов. Их тематика включала изучение восприятия на нейронном уровне, вопросы теории информации и восприятия, психофизические модели познавательных процессов, обнаружение и опознание сигналов, восприятие пространства и времени, формирование восприятия под влиянием активной практической деятельности. Материалы этой группы симпозиумов показывают, насколько точные данные могут быть получены при изучении процессов выделения определенного сигнала из шума, восприятия сложных комплексных раздражений и т. п., если к исследованию механизмов этих процессов применяются вероятностный подход и методы математического анализа. Интерес к изучению психологических механизмов восприятия (перцепции) пространства и времени усиливался появившейся информацией о проведенном осенью 1943 года с участием известных американских ученых-физиков (А. Эйнштейн, Н. Тесла, Т. Браун и др.) на одной из военно-морских баз ВМФ США эксперименте «Филадельфия» по изучению феномена т. н. невидимости. Опираясь на известную теорию «Гильбертова пространства», созданную в 1912 году немецким математиком Давидом Гильбертом (1862-1943), описывающую многомерность пространства и многовариантность времени, путем создания мощного электромагнитного/гравитационного поля с помощью специальных установок, ранее разработанных Николой Тесла (1856-1943), группе ученых под руководством Альберта Эйнштейна (1879-1955) удалось деформировать «Пространство – Время». Построенный для проведения этого эксперимента эсминец «Элдридж», оснащенный специальными электрогенераторами, исчез в пространственно-временной воронке, образовавшейся в результате работы электромагнитной установки, создавшей мощное гравитационное поле. И хотя корабль через некоторое время после отключения генераторов появился на своем прежнем месте, были свидетельства, что он успел совершить несколько пространственно-временных «прыжков». Так, в 1944 году его якобы видели в Норфолке, в 1955 году – в Техасе, в 1966 году – в Аризоне. Руководство ВМФ США не комментирует проведение эксперимента по изучению феномена т. н. невидимости.
Большое внимание психологов в те годы привлекала проблема памяти. Именно в этой области были сделаны наиболее интересные открытия, связанные с изучением биохимической основы следов памяти (эксперименты по «пересадке памяти» у животных), анализом механизмов долговременной и кратковременной памяти и др. По этой причине для обсуждения вопросов памяти на конгрессе была организована целая группа симпозиумов. На симпозиуме, посвященном биологическим основам следов памяти, ряд ученых представили материалы о биохимических основах памяти и о той роли, которую в их сохранении играет рибонуклеиновая кислота (РНК). В частности, обсуждались нашумевшие опыты, проведенные в 1960-х годах американским зоопсихологом Джеймсом Макконнелом (1925-1990), который вырабатывал навык по избеганию света у планарии посредством условного рефлекса на удар током, если она заплывала на светлую половину емкости. Затем обученную планарию умертвляли, размельчали в порошок и скармливали другой необученной планарии, после чего обнаруживалось, что необученная планария начинала избегать яркий свет. Из результатов подобных опытов, в том числе проводившихся в СССР в Пущино, были сделаны выводы о химической основе памяти, о том, что молекула РНК, являясь носителем информации, способна при переносе передавать следы памяти на конкретные события.
Симпозиумы, посвященные анализу соотношений процессов обучения и психического развития и проблемам формирования понятий и умственных действий, стали ареной широкой дискуссии между учеными, примыкающими к школе известного швейцарского психолога Жана Пиаже (1896-1980), которые уделяют особое внимание процессам постепенного перехода ребенка на новые этапы онтогенетического развития, и советскими исследователями, разрабатывающими новые пути стимуляции умственного развития ребенка в процессе обучения. В сообщениях советских исследователей, в частности, в представленной Петром Яковлевичем Гальпериным (1902-1988) его знаменитой теории поэтапного формирования умственных действий, вознесшей советскую педагогическую психологию на сияющую вершину научной психологической мысли, никем не достигнутую до настоящего времени, был прослежен путь формирования понятий и сложных умственных действий, связанных с усвоением новых знаний. Пересечение идей П. Я. Гальперина и Ж. Пиаже произошло в начале 1960-х годов в процессе исследования формирования математических понятий у детей дошкольного и младшего школьного возраста. В августе 1966 года они встретились и лично – на ХVIII Международном конгрессе психологов в Москве.
На симпозиуме, посвященном формированию умственных действий и понятий, собравшем многих специалистов из разных стран, состоялась единственная дискуссия между учеными, во время которой Ж. Пиаже, характеризуя в целом суть своей концепции и ее отличие от теории П. Я. Гальперина, сказал: «Я изучаю то, что есть, а вы изучаете то, что может быть». П. Я. Гальперин, отстаивая свою позицию активного, планомерного формирования психических процессов, ответил: «Но то, что есть, – это лишь частный случай того, что может быть!». Оба замечательных психолога искали ответ на один и тот же вопрос: как возникает и развивается у субъекта новое знание (понятие, образ, умственное действие)? Но один из них смотрел на этот процесс глазами генетического психолога, а другой – глазами генетического эпистемолога, философа. Поэтому их идеи совпадали только иногда, но чаще принципиально расходились.
(Многие участники XVIII Московского конгресса еще хорошо помнили другую, заочную, но от того не менее памятную научную дискуссию, берущую начало почти полвека назад, в 1929 году на IX Международном психологическом конгрессе (Йель, США). Дискуссия возникла между двумя, тогда еще довольно молодыми психологами (оба родились в один и тот же год), что не помешало им быть лидерами мировой психологии: Жаном Пиаже и Львом Выготским, чьи имена не требуют особых представлений. Ж. Пиаже был автором известной монографии «Речь и мышление ребенка», постулирующей теорию когнитивного развития ребенка, изданной в 1932 году в ответ на письменные замечания, поступившие из СССР от Льва Семеновича Выготского (1896-1934), который в 1929 году из-за тяжелой болезни легких не смог лично присутствовать на Международном конгрессе психологов в США. Понимание сущности человека и его психологического развития Л. С. Выготский оформил в опередившей свое время предсмертной монографии «Мышление и речь ребенка» (1934), адресованной в том числе лично Ж. Пиаже и представляющей теорию социокультурного когнитивного развития ребенка. Однако Ж. Пиаже смог с ней познакомиться и узнать о смерти Л. С. Выготского почти тридцать лет спустя, в 1962 году).
Специальное место Московский конгресс уделил вопросам роли патопсихологии в решении важных общепсихологических проблем, а также проблемам инженерной психологии. Большой интерес для участников Конгресса представлял обзор психологических и психофизиологических исследований человека в условиях космических полетов. Совсем недавно состоявшийся первый в мире полет человека в космос, совершенный 12 апреля 1961 года советским космонавтом Юрием Алексеевичем Гагариным (1934-1968) стимулировал дальнейшее развитие летной и космической психологии, и это нашло отражение в выступлениях на Конгрессе советских врачей-психологов, непосредственно осуществлявших психологическую подготовку первого отряда космонавтов, заложивших основы медицинской космической психологии.
Значительное место заняло обсуждение проблем социальной психологии. На симпозиуме по теоретическим проблемам социальной психологии были намечены границы этой науки, сформулировано соотношение между социальной психологией и социологией, а также определены условия, при которых в исследованиях по социальной психологии могут быть плодотворно использованы точные методы. Специальный симпозиум обсудил психологические проблемы взаимоотношений людей в малых группах и рассмотрел вопрос о психологических условиях, обеспечивающих наиболее продуктивные формы сотрудничества людей в малых коллективах. Наконец, особый симпозиум был посвящен анализу вопросов психологического влияния процессов труда на личность.
В дни проведения Конгресса общепризнанными лидерами мировой психологической науки были прочитаны три традиционные вечерние лекции: уже упомянутая выше вечерняя лекция А. А. Смирнова была посвящена основным путям развития советской психологии; швейцарский психолог Жан Пиаже (1896-1980) обрисовал положение психологии в ряду других наук, а известный лидер американского необихевиоризма Нил Миллер (1909-2002) показал, что отказ от постулатов этого направления открывает перед экспериментальной психологией поведения новые перспективы. Он привел полученные им новые данные о биохимических основах поведения и их значении для психопатологии. Среди выступавших также можно отметить интересные доклады Леонарда Кармайкла (США), Жозефа Нюттена (Бельгия), Карла Прибрама (США), Поля Фресса (Франция), Гарднера Линдсли (США), Грея Уолтера (Великобритания), Мартина Линдауэра (Германия), Леона Фестингера (США), Бербель Инхельдер (Австрия). Из отечественных авторов привлекли внимание слушателей выступления А. Р. Лурии, Е. Д. Хомской, Б. Г. Ананьева, А. В. Запорожца, П. И. Зинченко, Е. Н. Соколова, Б. В. Зейгарник. Вместе с тем, по всеобщему признанию большинства участников, центральным событием Конгресса стала вечерняя лекция А. А. Смирнова об исторических этапах зарождения и становления отечественной психологической науки.
Сотни талантливых и ярких исследователей были членами советской делегации на XVIII Международном конгрессе психологов. Но для всех являлось очевидным, что никто столь зримо и достойно не представит перед мировым форумом советскую психологию, как ее старейшина А.А. Смирнов, авторитет которого в научном психологическом сообществе был непререкаем. На протяжении нескольких десятилетий он возглавлял центральное научное психологическое учреждение СССР – Психологический институт АПН РСФСР, нравственная атмосфера которого сделала его родным домом для каждого советского психолога любого ранга и статуса. Исследования процессов памяти, безупречно осуществленные А. А. Смирновым, стали классическими – и у нас в стране, и за рубежом. Все это, обусловив его высокую репутацию научного лидера, сделало само собой разумеющимся ответ на вопрос о том, кому из советских психологов следует выступить на Московском конгрессе с вечерней лекцией: только Анатолию Александровичу Смирнову. Казалось бы, темой его вечерней лекции перед участниками Конгресса должны были стать вопросы психологии памяти, по которым он являлся одним из крупнейших экспертов в мировой науке. Но А. А. Смирнов избрал другой предмет: он взялся за труднейшую социально ответственную задачу – представить многотысячному собранию исследователей из разных стран панораму формирования психологической науки в СССР.
Это требовало углубленного анализа достижений советской научной психологии, исторически достоверной реконструкции идейно-философской ситуации ее развития. Следует иметь в виду, что у многих зарубежных коллег не было адекватного представления о советской психологии. О ней судили преимущественно по ставшему широко популярным на Западе еще в послереволюционное время (1920-1930-е гг.) учению великого советского физиолога, первого в России Нобелевского лауреата Ивана Петровича Павлова (1849-1936), которое к тому же ошибочно интерпретировалось как сугубо механистическое, вдохновившее бихевиоризм на истребление сознания. В годы Холодной войны (началась в конце 1940-х гг.) в американской литературе вошла в моду версия о том, что причиной поддержки и популярности в Советском Союзе павловского направления служила установка на трактовку людей как устройств с программным управлением, основанном на условных рефлексах. Восстановить более полно историческую истину, показать, что представляет собой в действительности картина человека, разрабатываемая советскими психологами, каковы ее методологические основания и реальные связи с социальной практикой – такова была задача, успешно решенная А. А. Смирновым в его вечерней лекции, собравшей огромную заинтересованную аудиторию. Наряду с этим обстоятельством необходимо принять во внимание и то, что Анатолий Александрович сам десятилетиями находился в эпицентре событий, смена которых определила пути развития советской психологической науки в ХХ столетии. Он сам являлся одним из творцов истории отечественной психологии, о которой рассказывал участникам XVIII Международного психологического конгресса. Текст знаменитой вечерней лекции А. А. Смирнова по многочисленным просьбам был издан на русском, французском и английском языках в Москве, а затем перепечатан во многих психологических журналах других стран.
Выражением внимания к развитию психологии в СССР и понимания важности стоящих перед отечественной наукой задач явилась организация и открытие, приуроченных к проведению XVIII Международного психологического конгресса первых в Советском Союзе самостоятельных факультетов психологии в Московском и Ленинградском государственных университетах (начало занятий с 1 сентября 1966 года). До этого времени подготовка ограниченного числа специалистов в области психологии в СССР осуществлялась на философских факультетах Московского и Ленинградского государственных университетов. Первым деканом факультета психологии Московского университета был назначен один из лидеров московской психологической школы А. Н. Леонтьев. В Ленинградском университете аналогичную должность занимал Борис Федорович Ломов (1927-1980), которого Постановлением Совета Министров СССР вскоре перевели в Москву для организации строительства и подготовки открытия нового — ведущего в нашей стране научного психологического учреждения – Института психологии АН СССР, ставшего для Б. Ф. Ломова главным жизненным поприщем и Голгофой.
Директором Института психологии, воплощавшего связь психологической науки с практикой, особенно с производственной сферой, космонавтикой и авиацией, Б. Ф. Ломов оставался до последних дней своей рано прервавшейся жизни. А деканом нового факультета психологии Ленинградского государственного университета вскоре, в 1968 году, вместо Б. Ф. Ломова был избран его учитель, основатель Ленинградской (ныне – Петербургской) научной психологической школы Борис Герасимович Ананьев (1907-1972). Перед обоими новообразованными факультетами психологии была поставлена весьма трудоемкая и ответственная задача – подготовка высококвалифицированных специалистов по важнейшим и объективно актуальным направлениям психологической науки (общая психология, патопсихология, нейропсихология, социальная психология, инженерная психология, педагогическая психология). Сегодня мы можем констатировать, что открытие самостоятельных факультетов психологии, их замечательные и самодостаточные выпускники на протяжении последних пяти десятилетий стали Золотым фондом поступательного развития отечественной психологической науки.
XVIII Международный психологический конгресс, прошедший в СССР, обсудил широкий круг важных проблем психологической науки, который затруднительно представить в полном объеме в рамках небольшой статьи. Есть все основания считать, что состоявшийся на нем широкий обмен мнениями помог психологам разных стран лучше понять друг друга, что итоги Конгресса оказали серьезное воздействие на дальнейшее развитие научной психологии как в нашей стране, так и за рубежом.
Все изображения, размещенные на данном канале, взяты из открытых источников различных информационных ресурсов сети Интернет.
Все права на графические материалы, представленные на канале, принадлежат их законным владельцам.
