Моя тётя держала чайный магазин.
Я бывала там чаще, чем дома. В уютном зале всегда играла лёгкая музыка — и вкусно пахло. С годами я научилась различать оттенки: дразнящий красный чай; тяжёлый, землистый пуэр; убаюкивающие нотки травяных сборов.
Если я хотела побыть в тишине, то скрывалась за неприметной дверью у кассы. Можно было почитать в комнатке отдыха, съесть конфету, подаренную бухгалтершей, или побродить по складу, рассматривая иероглифы на ящиках.
Это теперь я с первого взгляда отличу белый чай от улуна. А тогда всё казалось загадочным и непонятным.
Чем старше я становилась, тем больше помогала тёте. Она научила меня проводить чайные церемонии — чтобы привлекать больше клиентов. Пробовала со мной все новые сорта. Рассказывала, как следить за сроками, делать рекламу, выделяться среди конкурентов.
Тогда я и узнала об особом чае.
Это не то, что можно выбрать в зале и отнести на кассу. Даже на складе его не было — тётя держала керамический горшочек в сейфе. Раз в месяц она обзванивала постоянных клиентов и предлагала им чай.
Особый сорт разлетался моментально. Тётя называла его «семейным». Она улыбалась в ответ на вопросы, откуда он берётся. И никогда, никогда не давала попробовать.
Как бы я ни просила.
— Ещё не время, — отвечала она. — Может, однажды...
И время настало.
В последние месяцы тётя вела дела из больницы. Я разрывалась между магазином и холодной, неуютной палатой. Чем дальше, тем меньше она общалась с поставщиками, говорила о рекламе, счетах, делах.
Всё это легло на мои плечи.
Однажды она призналась мне, что продержится не больше недели. А потом протянула ключ от сейфа.
— Привези всё, что осталось. И чайник, мой любимый.
Как я могла отказать?
Нам разрешили устроить церемонию прямо в палате. Сначала я обрадовалась, но потом я поняла — это плохой знак.
И всё же, у нас был чай.
Тётя сама заварила его. Наполнила две пиалы, осторожно пригубила — и протянула мне вторую.
Казалось бы, семейный чай ничем не пах. Но, когда я попробовала, потерялась в ощущениях.
Он приносил спокойствие и тепло. Я будто была в самом добром, безопасном месте. В магазине, нашем магазине, да. Я, ещё маленькая, сидела за прилавком, а тётя держала меня за руку, и не существовало ни болезней, ни грусти. И всё было хорошо.
Она правда взяла меня за руку. Заставила положить ладонь на своё родимое пятно, чуть выше запястья.
— Теперь это всё принадлежит тебе. Однажды ты встретишь наследника или наследницу, — со вздохом тётя откинулась на подушки. — Документы привезут завтра, и мы их подпишем.
— Всё будет хорошо, — попыталась пообещать я.
Но даже семейный чай не смог её вылечить.
Всё произошло так быстро, я не успела спросить, откуда взялся этот сорт. Документов не нашлась нигде, даже в сейфе. А у меня не было времени идти по следу чая. Магазин отнимал много сил; нам и без особого сорта было, чем торговать.
В очередной раз я упала в кровать после полуночи, вымотанная общением с поставщиками, и закрыла глаза.
Но мне не спалось.
По телу разлилась боль, непривычная, странная. Я перевернулась на другой бок, вытянула левую руку, сжала запястье. Боль перетекла в него, сконцентрировавшись в одной точке, прожигая, терзая изнутри.
Сжав кулак, я потянулась к телефону. Стоило вызвать скорую, но что сказать им? У меня болит рука — и на ней выскочило странное пятно? Кожа покраснела, натянулась, будто что-то пыталось вырваться наружу.
Я вскрикнула, когда пробился первый росток.
Это была острая ветка.
Телефон полетел на пол. Сидя на смятых простынях, я смотрела, как из руки растёт побег. Куст чая, я сотни таких видела на фотографиях.
Боль утихла. Ветка всё тянулась: набухли почки, показались листья. И минуты не прошло, как можно было собирать урожай.
Я взялась за ветку второй рукой. Аккуратно потянула за неё — та легко вышла из запястья. Осталось только пятно, похожее на родинку.
Полная луна светила в окно. Я так и сидела на кровати, держа в руке побег чая. Он ничем не пах, но я уже знала, каков он на вкус.
Как дом.
Спасибо, что прочитали! Подпишитесь на канал и поставьте лайк, чтобы видеть в ленте больше моих историй.
